.
Из головы удивленнно вылез вопрос - а не заслуга ли это той таинственной силы, в которую я никогда не верил, но чье присутствие не раз ощущал на себе.
Не успел я подумать об этом, как дверь скрипнула и на пороге возникла темная фигура. Она нагибается надо мной и я чувствую легкий укол шприца в левую руку.
Легкая рябь переходит в тяжесть, наступает дремучий сон. И снится мне, что будто бы я разгадал упрямую загадку, все понял и разложил по полочком. И почему-то мне радостно в этой бесовско цветной, сладкой тишине. Мы снова вместе: я и они - семья, друзья, " Амадеус". Но не после моей смерти, а вне ее. Я снова увидел наш дом, схематично, как на карте. Стены вертятся. Пространство расширяется. Почему-то несколько раз мелькает перед взором забор и лестница, словно подсознание подсказывает мне, своему нерадивому хозяину, какой-то важный ответ.
Потом все начинает крутится назад, но с такой бешенной скоростью, что я не успеваю разглядеть в этом водовороте ни одного лица. Есть только одно ощущение - страшная, страшная тоска. Я слышу смех за спиной. Торжествующий смех врага, который наставил на меня сзади дуло пистолета. Даже сквозь забытие я услышал собственный крик. после этого - уже никаких светлых картин. Отовсюду из темноты на меня глядят гримасы призраков. Я пытаюсь их схватить - но каждый раз, скривившись в злобной ухмылке, они исчезают, оставляя после себя лужи свежей крови. В бессильной отупевшей ярости, я молочу руками воздух.
Человек, подобравший меня и... Сахида, мир его праху, представился доктором. Американским доктором. То, что он был американцем - пожалуй, единственная вещь в его долгом и запутанном рассказе о себе, в которую я поверил. А то, что он, путешествуя с благотворительной миссией ООН случайно проезжал по пустыне именно в том районе, где произошла стрельба - вызвало у меня лишь горькую усмешку. Понять "доктора" я мог - что ему мог противопоставить пленник, безоружный и раненый, только что потерявший верных друзей (в том, что Али и Азиз - мертвы, я практически не сомневался?
В любом случае, я был обязан "доктору" жизнью и он понимал это как никто другой, вопрос был лишь во времени - когда он собирается этим воспользоваться. Покамест он лишь пытался доискаться, кто были люди, стрелявшие в нас и почему им так хотелось нас уничтожить. Ответа я не знал, в чем честно признася доктору - я его буду называть здесь так для удобства не менее 10 раз.
Затем мы разговорились о жизни, точнее, говорил я, а он слушал. Я рассказал ему, что вырос в Иордании, где был сотрудником на крупном пердприятии. Закончил я тем, что кинул ему наживку.
- К несчастью, около года назад директор и заместитель этого предприятия были убиты собственными детьми. Преступникам удалось скрыться, но их до сих пор разыскивает амманская полиция. Ну, а меня вслед за этими событиями уволили.
Казалось, он не обратил на мой ответ никакого внимания, и мозг его в этот момент был занят другим. Мельком я посмотрел на свое отражение - шкаф напротив имел вставное стекло. С холодным удивлением я вдруг осознал, что все произнесенные мною только что слова не принадлежат ни мне, ни даже тому персонажу на стекле, поэтому обманывать доктора было необычайно легко, хотя и скучно.
"Амадеус", правильно? - вдруг "вспомнил" доктор. Он будто подмигивал мне - я прекрасно помню этот случай. А почему вы сказали, что они были убиты своими детьми? Насколько я помню из сообщений прессы, дети также были убиты в этой бойне.
- Нет. Вернее, не все...
У меня вырвался ответ, прежде чем я подумал над ним.
Доктор ненадолго задумался, а затем отошел от кровати, смерив меня, что называется, долгим пронизывающим взглядом. Какой-то миг мне даже показалось что он смеется надо мной, но я , очевидно ошибся, потому что уже через секунду лицо доктора Хиггинса излучало самое неподдельное участие.
Допустим,- мягко заметил он,- но в любом случае, сейчас не время обсуждать такие жесткие материи, - сейчас самое важное - это ваше здоровье. Слово "здоровье" он произнес как-то неуверенно.
Мне нужно...- я попытался встать и запнулся. Эта попытка обернулась полным крахом, и я тут же рухнул обратно. Резкая боль в области живота парализовала меня. Зря я это сделал. Ведь что мне на самом деле нужно - я пока не знал. Зато это знал мой визави.
Ни в коем случае не пытайтесь двигаться, - закричал доктор, нервно натягивая на меня одеяло,- с ума сошли что ли? Швы могут разойтись! Покой полный покой, иначе, - и он сделал многозначительную паузу.
К черту,- пробормотал я, желая отвязаться от страха смерти - к черту...Доктор, послушайте, мне нужно кое-что выяснить...
Доктор скривился и не сказав не слова вышел из комнаты.
Что знает доктор? Возможно, ничего, возможно -немного, а возможно и все. Мне было не так уж и интересно. Намного важнее для меня было то, что в день, когда произошло убийство, я - именно я, а ни кто-нибудь другой, сказал своим друзьям , что нам нужно бежать из страны - и как можно быстрее. А значит, во всем, что произошло позднее - смерть Сахида и исчезновение Али есть и моя доля ответственности.
С самого Черного Рамадана меня не покидало предчувствие вины - вины, которую я понял только сейчас. Возможно, то же самое чувствовал и Сахид - и искал этого чертового призрака только затем, чтобы свалить на него это огромное бремя. Бремя живого, привязанного к мертвым. Я не верил в призрака, не верил в него до самого последнего момента,пока его пули не вонзились в мое тело, пока я не услышал агонизирующий предсмертный крик Сахида. И вот теперь мы, по чистой случайности, остались с ним один на один. Я и Призрак и если он все-таки существует, то у меня не было никаких шансов.
Я осмотрел свою комнату - глухой белый квадрат, с наверняка охраняемым выходом. Да стоит ли вообще бежать? Доктор спас меня от смерти, а значит, мне нечего опасаться удара в спину от его руки. По - крайней мере, пока. В любом случае, мои раны были еще слишком глубоки, чтобы рассматривать всерьез возможность побега.
Спустя какое-то время за стеной, возле которой я лежал послышался шорох. Вслед за этим незнакомый голос произнес по английски.
Они уже здесь, сэр.
Ему ответил голос доктора.
Хорошо, Рафик. Пусть все идет своим чередом.
Я приставил ухо к стене, но оттуда больше ничего не было слышно, и все сказаное осталось для меня загадкой. Ближе к вечеру, уже после того как доктор принес мне ужин, эти странные шорохи возобновились.
Ночь не принесла облегчения. Все раны усердно источали боль, а мое сознание было пустым как воздух. Невидящим взглядом я смотрел на потолок, и только одна мысль навязчиво вертелась в голове- скорей бы унялась триклятая боль. Ближе к полуночи , я включил ночник возле тумбочки, а также вентилятор, потому что от жары у меня выступал отовсюду пот и тело начало невыносимо чесаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Из головы удивленнно вылез вопрос - а не заслуга ли это той таинственной силы, в которую я никогда не верил, но чье присутствие не раз ощущал на себе.
Не успел я подумать об этом, как дверь скрипнула и на пороге возникла темная фигура. Она нагибается надо мной и я чувствую легкий укол шприца в левую руку.
Легкая рябь переходит в тяжесть, наступает дремучий сон. И снится мне, что будто бы я разгадал упрямую загадку, все понял и разложил по полочком. И почему-то мне радостно в этой бесовско цветной, сладкой тишине. Мы снова вместе: я и они - семья, друзья, " Амадеус". Но не после моей смерти, а вне ее. Я снова увидел наш дом, схематично, как на карте. Стены вертятся. Пространство расширяется. Почему-то несколько раз мелькает перед взором забор и лестница, словно подсознание подсказывает мне, своему нерадивому хозяину, какой-то важный ответ.
Потом все начинает крутится назад, но с такой бешенной скоростью, что я не успеваю разглядеть в этом водовороте ни одного лица. Есть только одно ощущение - страшная, страшная тоска. Я слышу смех за спиной. Торжествующий смех врага, который наставил на меня сзади дуло пистолета. Даже сквозь забытие я услышал собственный крик. после этого - уже никаких светлых картин. Отовсюду из темноты на меня глядят гримасы призраков. Я пытаюсь их схватить - но каждый раз, скривившись в злобной ухмылке, они исчезают, оставляя после себя лужи свежей крови. В бессильной отупевшей ярости, я молочу руками воздух.
Человек, подобравший меня и... Сахида, мир его праху, представился доктором. Американским доктором. То, что он был американцем - пожалуй, единственная вещь в его долгом и запутанном рассказе о себе, в которую я поверил. А то, что он, путешествуя с благотворительной миссией ООН случайно проезжал по пустыне именно в том районе, где произошла стрельба - вызвало у меня лишь горькую усмешку. Понять "доктора" я мог - что ему мог противопоставить пленник, безоружный и раненый, только что потерявший верных друзей (в том, что Али и Азиз - мертвы, я практически не сомневался?
В любом случае, я был обязан "доктору" жизнью и он понимал это как никто другой, вопрос был лишь во времени - когда он собирается этим воспользоваться. Покамест он лишь пытался доискаться, кто были люди, стрелявшие в нас и почему им так хотелось нас уничтожить. Ответа я не знал, в чем честно признася доктору - я его буду называть здесь так для удобства не менее 10 раз.
Затем мы разговорились о жизни, точнее, говорил я, а он слушал. Я рассказал ему, что вырос в Иордании, где был сотрудником на крупном пердприятии. Закончил я тем, что кинул ему наживку.
- К несчастью, около года назад директор и заместитель этого предприятия были убиты собственными детьми. Преступникам удалось скрыться, но их до сих пор разыскивает амманская полиция. Ну, а меня вслед за этими событиями уволили.
Казалось, он не обратил на мой ответ никакого внимания, и мозг его в этот момент был занят другим. Мельком я посмотрел на свое отражение - шкаф напротив имел вставное стекло. С холодным удивлением я вдруг осознал, что все произнесенные мною только что слова не принадлежат ни мне, ни даже тому персонажу на стекле, поэтому обманывать доктора было необычайно легко, хотя и скучно.
"Амадеус", правильно? - вдруг "вспомнил" доктор. Он будто подмигивал мне - я прекрасно помню этот случай. А почему вы сказали, что они были убиты своими детьми? Насколько я помню из сообщений прессы, дети также были убиты в этой бойне.
- Нет. Вернее, не все...
У меня вырвался ответ, прежде чем я подумал над ним.
Доктор ненадолго задумался, а затем отошел от кровати, смерив меня, что называется, долгим пронизывающим взглядом. Какой-то миг мне даже показалось что он смеется надо мной, но я , очевидно ошибся, потому что уже через секунду лицо доктора Хиггинса излучало самое неподдельное участие.
Допустим,- мягко заметил он,- но в любом случае, сейчас не время обсуждать такие жесткие материи, - сейчас самое важное - это ваше здоровье. Слово "здоровье" он произнес как-то неуверенно.
Мне нужно...- я попытался встать и запнулся. Эта попытка обернулась полным крахом, и я тут же рухнул обратно. Резкая боль в области живота парализовала меня. Зря я это сделал. Ведь что мне на самом деле нужно - я пока не знал. Зато это знал мой визави.
Ни в коем случае не пытайтесь двигаться, - закричал доктор, нервно натягивая на меня одеяло,- с ума сошли что ли? Швы могут разойтись! Покой полный покой, иначе, - и он сделал многозначительную паузу.
К черту,- пробормотал я, желая отвязаться от страха смерти - к черту...Доктор, послушайте, мне нужно кое-что выяснить...
Доктор скривился и не сказав не слова вышел из комнаты.
Что знает доктор? Возможно, ничего, возможно -немного, а возможно и все. Мне было не так уж и интересно. Намного важнее для меня было то, что в день, когда произошло убийство, я - именно я, а ни кто-нибудь другой, сказал своим друзьям , что нам нужно бежать из страны - и как можно быстрее. А значит, во всем, что произошло позднее - смерть Сахида и исчезновение Али есть и моя доля ответственности.
С самого Черного Рамадана меня не покидало предчувствие вины - вины, которую я понял только сейчас. Возможно, то же самое чувствовал и Сахид - и искал этого чертового призрака только затем, чтобы свалить на него это огромное бремя. Бремя живого, привязанного к мертвым. Я не верил в призрака, не верил в него до самого последнего момента,пока его пули не вонзились в мое тело, пока я не услышал агонизирующий предсмертный крик Сахида. И вот теперь мы, по чистой случайности, остались с ним один на один. Я и Призрак и если он все-таки существует, то у меня не было никаких шансов.
Я осмотрел свою комнату - глухой белый квадрат, с наверняка охраняемым выходом. Да стоит ли вообще бежать? Доктор спас меня от смерти, а значит, мне нечего опасаться удара в спину от его руки. По - крайней мере, пока. В любом случае, мои раны были еще слишком глубоки, чтобы рассматривать всерьез возможность побега.
Спустя какое-то время за стеной, возле которой я лежал послышался шорох. Вслед за этим незнакомый голос произнес по английски.
Они уже здесь, сэр.
Ему ответил голос доктора.
Хорошо, Рафик. Пусть все идет своим чередом.
Я приставил ухо к стене, но оттуда больше ничего не было слышно, и все сказаное осталось для меня загадкой. Ближе к вечеру, уже после того как доктор принес мне ужин, эти странные шорохи возобновились.
Ночь не принесла облегчения. Все раны усердно источали боль, а мое сознание было пустым как воздух. Невидящим взглядом я смотрел на потолок, и только одна мысль навязчиво вертелась в голове- скорей бы унялась триклятая боль. Ближе к полуночи , я включил ночник возле тумбочки, а также вентилятор, потому что от жары у меня выступал отовсюду пот и тело начало невыносимо чесаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12