- Что ж ты бросился разменивать свою большую любовь к Елене Сергеевне на мелочную одноразовую - к проституткам? И если ты уж так ценил свою законную супругу, зачем тебе нужна была Светлана? Все мы, мужики, кобели грешные, как правильно сказала одна моя любимая артиска эстрады, но зачем, скажи, ты кичился этим перед супругой? Правильно, унизить ее хотел. А униженных, знаешь, жалеют. И подбирают, и поднимают с колен, и вытирают им слезы, чтобы заставить почувствовать себя полноценной женщиной. Так вот, Раздольский, как бы это тебя ни коробило, из таких вот жалельщиков, которые ценят в женщине прежде всего именно женщину, а не макет для секс-экспериментов, надувную бабу, наконец. И вот когда это до тебя в конце-концов дойдет, а дойдет непременно - ты поймешь, какую женщину потерял.
- Уже дошло,- Аджиев смотрел на Федора с немым восхищением и изумлением одновременно.- Ты сейчас выразился так, словно прочел все это в моих мозговых извилинах. Этого нельзя найти в книгах - через это нужно пройти самому. Из какой же ты чаши отхлебнул такой полынный настой?
- Из которой ты пользовался не кривясь, Аджиев. Дочь профессора, Светлана, ублажала тебя в свободные от супруги часы, а затем клялась мне в верности и любви в перерыве между трахами с тобой. Она была той самой невестой, к которой ты отпускал меня по субботам и воскресеньям в обмен на верную службу.
- Не может быть,- Артур Нерсесович прошел в другую комнату к стойке бара, налил в бокал коньяка и ахнул залпом, словно водичку,- эта стерва сделала все для того, чтобы я бросил Елену и женился на ней. И это ей почти удалось год назад. Если бы не заварушка с Левочкиным...
- Моя свадьба была назначена в это же время, Артур Нерсесович. А еще она не брезговала спать с неким Митей, я уже спрашивал тебя об этом "братике". Да и профессор Збарский, подозреваю, неспроста начал писать свой дневник-компромат на них с Митей. Любви, как говорят, все возрасты покорны, ведь существует же, кроме животной, еще и платоническая.
- Вот это Света! Вот это тихая скромная девочка, какой мне представилась в самом начале моей дружбы с Петром Петровичем.- Аджиев, прихлебывая коньяк, уже разговаривал сам с собой, не замечая стоявшего рядом Федора.
- И вот на эту самую "скромницу" ты променял свое семейное счастье, Артур Нерсесович,- безжалостно добивает его Федор.- Недооценив свою супругу, переоценил артистку-шлюху. Ты выбросил - другой подобрал. Какие после этого могут быть амбиции?
- Ну, это по-твоему. А лично мне хотелось бы еще хоть встретиться со Светкой,- сверкнул угольно-черными глазами Аджиев.- Посмотреть в ее честно-преданные глаза. Но после того, как она продала эту квартиру, я потерял ее след. Наверное, легла на дно,- горько усмехнулся он.
- Ошибаешься, здесь как раз все наоборот,- возразил Федор.- Ты ушел в подполье, а Светлана выплыла. Да еще как. Вместе с Митей они выстроили на месте "Золотого руна" еще более престижный клуб. "Клондайк" называется, не слыхал?
- Да он у меня уже давно в печенках сидит,- Аджиев вскочил со стульчака у бара.- Все пакости идут от него якобы под моей "крышей". Так вот кто держит эту крышу. А рваться внаглую туда нельзя: ОМОН перекрыл все входы-выходы, и менты постоянно на стреме. Прямо какой-то отдел внутренних дел, а не бордель закрытого типа.
- А как же твоя депутатская неприкосновенность?- усмехнулся Федор.Пойди, махни своей корочкой, глядишь, и пропустят. Ты, как я понял, и на второй срок уже подал заявку. Тоже, как все остальные, собрался подымать с колен Россию? Или все ж Москву посватать собираешься? Как там у нас один из кандидатов в женихи говаривает: "Москва - это невеста на выданье. А я приду и засватаю ее." Так что поспеши, пока не опередили.
- Врет твой кандидат. Москва - ожиревшая элитная шлюха, готовая отдаться любому западному инвестору за очередную подачку - транш. И я ее не собираюсь сватать - просто-напросто изнасилую. А зря ты, Стреляный, насмехаешься: без таких, как я не обойтись.
- Ну, Россия, допустим, обойдется.
- Россия может быть, а Москва нет,- упрямо гнет свое "китаец".
- Слушай, Артур Нерсесович, давай оставим эту полемику для средств массовой информации, а?- просит Федор, зевая так заразительно, что у Аджиева поневоле следом открывается рот.- Тебе не кажется, что сейчас самое время для сна? Может, утром базар продолжим? А "Клондайк" предоставь мне,Федор наливает себе коньяка.- У меня есть что предъявить его шефам. И я навещу их во что бы то ни стало.
- Ты это серьезно?- Аджиев недоверчиво смотрит на него.- Проси людей, проси денег, оружия - все достану.
- Отдай мне то, что я оставил в машине на полу, деньги мне действительно понадобятся. А все остальное - моя забота.
Утром Стреляный первым делом ныряет под холодный душ, затем принимается за гимнастику у-шу. За этим его и застает проснувшийся позже Артур Нерсесович.
- Ты куда это собрался в такую рань?- сам он собрался в холодильник за "Боржоми".
- Мне нужна твоя машина,- без предисловий рубит ему Федор.- Так что пиши доверенность.
- А машина зачем?
- Глупый вопрос. Хочешь такой же ответ? На кладбище в ней поеду. А если серьезно - на Введенское кладбище. У меня там шпалер в заначке еще с прошлого года. Если через пару часов не вернусь - можешь объявлять всероссийский розыск,- шутит Федор, забирая у Аджиева подписанный бланк.
Через полчаса он в белом "Мерседесе" выруливает на Ярославское шоссе, доезжает до Золотого кольца и оттуда берет путь на кладбище. Федор не соврал Аджиеву - ему действительно нужно на Введенское кладбище, куда он и заходит через некоторое время. В такую рань у надгробий почти безлюдно, лишь неподалеку вороньей тенью мелькает какой-то бомжара в длинном замызганном макинтоше и помятой велюровой шляпе. Ясно - обходит могилки на предмет оставленной родственниками усопших поминальной стопки. Не задерживаясь, Стреляный быстро проходит в правый угол к большому мраморному надгробью, почти вросшему в землю - не иначе, родственники бедолаги, придавленного плитой, давно уже вымерли, как динозавры. На это намекает полустертая временем и природой надпись: "Здесь лежит прах Венечки Соколова, род.1901г., уб.1921г. Покойся с миром, дитя порока." Кем был этот безвременно упокоившийся Венечка и за что его ухлопали в расцвете сил Стреляному по колено. А вот то, что охраняет прах порочного дитяти, беспременно заинтересовало бы авторитетов преступного мира Москвы и Подмосковья. Некоторые из них год назад пытались найти сокровища Васи Вульфа, а повезло лишь ему. Стреляный достает из тайника маленький шелковый мешочек, развязывает горловину и высыпает на ладонь маленькие прозрачные зернышки, пускающие во все стороны слепящие стрелы-лучики. Жаль, от камешков-брильянтов осталась лишь половина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88