Проснувшись, посмотри первым
делом на мое доказательство. Ты будешь носить его, наверное, не
одну неделю.
- Хорошо. Допустим, я тебе верю. А где обитает моя лучшая
счастливая половина? Во сне?
- Он допускает, что верит мне! Да провались ты в свою
паршивую нищенскую конуру к своей жене, с которой ты забыл, что
такое любовь! Я не Иисус Христос, и мне твоя вера на фиг не
нужна!
- Не ори! Так где ты все-таки находишься, господин Я, если
не в моей конуре и не с моей женой?
- Хороший вопрос. Ты, умник, на него ответил бы лучше. Я и
сам толком не знаю. - Он посерьезнел и как-то погрустнел. -
Может, моей заслуги в этом нет. Я думаю, что я живу в другом
рукаве реки времени. Когда-то время разделилось на два потока, и
все люди оказались и здесь, и там. Но перед тобой - перед нами -
в это мгновение, наверно, стоял выбор. Принципиальный. Одного из
нас слегка тряхнуло, и он сделал не так, как другой. Это моя
гипотеза.
- А как ты попадаешь сюда?
- Не знаю. Я давно уже бывал в твоих снах, только прятался.
И брал твои идеи. Ведь они же и мои? А у меня по сравнению с
тобой башка абсолютно деревянная.
Он помолчал; и мне было нечего сказать.
- А потом я вдруг попал в чужой сон. И еще. Всего,
случается, бываю во снах нескольких человек. Наверно, тех, кто
тоже разные в твоем и моем мире. А все остальные одинаковы.
- Откуда ты знаешь?
- Ну, всего и я знать не могу. Но твое окружение очень
похоже на мое. И чем дальше от тебя человек, тем он более схож
со своим двойником у меня. Мы с тобой слишком непохожи и меняем
людей вокруг. А так - все то же самое.
- Ты говорил про других людей. Кто они? - Непонятное
подозрение вынудило меня задать этот вопрос.
- А-а! Чуешь, откуда воняет! И я тебе с удовольствием
скажу. На прощание. - Он посмотрел на часы. - Через двадцать
секунд у тебя сработает будильник. Нам пора прощаться. А еще
одного человека из твоего мира, с которым я тесно общаюсь - даже
сотрудничаю - зовут Виталий Москвин.
В этот момент на моем запястье запищали часы.
Первым делом я посмотрел на свою руку. Рана была на месте.
То есть, на каком, к черту, месте?! Но тыльная сторона ладони
уже начала отекать и темнеть. Действительно, это доказательство
я буду иметь при себе порядочно времени. Интересно, что скажет
по этому поводу Лиз? Она и ребенок еще спали; я почти всегда
вставал пораньше, эти часы были моими безраздельно. Потом
начинался вавилон. Первой просыпалась дочка, пару часов она
раскачивалась и потом до вечера тараторила непрерывно. К тому же
ее нужно было кормить. А за ответами на вопросы я отсылал ее к
матери. Так что еще через пару часов Лиз вынужденно поднималась.
Тогда врубался телевизор, и моя какая-никакая индивидуальность
растворялась в идиотских репликах ведущих музыкальных программ и
не менее идиотских вопросах обеих женщин.
Я включил компьютер и уселся перед ним с чаем и
бутербродом. Надо было работать, но не хотелось. Я просто не мог
сейчас работать! Надо было найти ответы на несколько вопросов.
Например, разобраться, как к Москвину попадают мои ненаписанные
книги. Ясно, что этот негодяй, мой двойник, передает их. Но как,
а главное - зачем?
Я загрузил текст-процессор и наполовину машинально набил
абзац, тот самый, который во сне, и сначала даже не обратил
внимания на то, что - получилось! А когда понял, попробовал
напечатать тот, что должен был стоять перед ним, - снова все
пошло как обычно. И тот, который следовал дальше - тоже не
выходил. Этот процесс: я пытаюсь писать, но ничего не получается
- напоминал кошмарный сон, вроде как бежишь, а с места не
сдвигаешься, или кричишь, а тебя никто не слышит. И здесь:
напечатаешь слово - и все, в голове сквозняк. А уберешь руки в
карманы - снова все на месте.
Но этот-то абзац - я смотрел на экран, где красовалось мое
творение - это я смог! Значит, тумблер в мозгах есть, надо
только его найти.
Еще надо разыскать Москвина. Аккуратно у него все выведать;
если он в сговоре с двойником - найти с ним общий язык, а если
он сам ничего не подозревает - я же до сегодняшней ночи не знал,
- то поискать способ перехватывать контрабанду. Не хоронить же
себя заживо из-за того, что один засранец, состоящий из тех же
атомов, что и я, хочет жить хорошо за мой счет!
Я позвонил Диме Александрову (мы с Лиз прозвали его
"Бальмонтом", сходство было чисто внешнее) - он организовывал те
"рыбные четверги" и знал координаты всех, кто там хоть раз
появлялся. Его не было дома. Разумеется, день только начинался.
Но сидеть и ждать до вечера невозможно. Внутри все зудело и
жгло. Даже вторая половина мозга, в любой житейской буре
преспокойно сочинявшая свои (мои!) истории, подключилась к
решению проблемы, а это значило, что звезды сместились! И я
бросился в "Августу".
Никто меня там не ждал. Да я бы и сам их в глаза не видел.
Девица из технической редакции - моего возраста, но занимающаяся
богопротивной работой и выглядящая соответственно - только губы
поджала. Осведомилась, неужели я раньше срока выполнил задание.
- Увы, - изобразил я сожаление. - Но у меня случилось
важное происшествие. Очень серьезное. Мне нужно поговорить с
одним вашим автором. С Виталием Москвиным.
Конечно, не следовало выкладывать все карты этим
убожествам. Тем более, что от них никакого толку - они даже
фамилии авторов не все помнили. Это были настоящие редакционные
крысы: перед их глазами маячили только тексты, и видели они в
них только ошибки и опечатки. Но не знать Москвина, работая в
этом издательстве - нонсенс. Он был звездой, благодаря ему
"Августа" могла выпускать то, чего нельзя продать, но чем делают
себе славу покровителя словесности. Думаю, что когда Москвин
появлялся в этой конторе, они пачками высовывались изо всех
дверей. Но мои дела с их святыней исключены. То же ответили бы и
хозяин, и уборщица. Делай свое дело, сопляк.
- Мы не можем давать кому попало адрес такого известного
человека. - Ее губы превратились в едва заметную линию.
- Может, я мог бы оставить записку; дело в том, что то, что
я знаю, будет интересно ему. Уверен, он захочет поговорить со
мной.
Невероятно, но она еще больше поджала губы. Вот-вот ее рот
исчезнет навсегда! Впрочем, я об этом жалеть не стану. Ясно, что
они не только не передадут, но и не возьмут записку. Меня
следовало поставить на место. Да я и не знал, что написать. А
потом, когда еще он захочет встретиться. А если существует
сговор с двойником, то вообще не захочет, напротив, станет
остерегаться.
1 2 3 4 5 6 7