- Опять, наверное, Шкатов что-то мудрит,- буркнул глядя на анонс Стариков. Шкатов был одним из криминальных репортеров. В "Деловой газете" он практически не задействовался-профиль не тот, а в "Желтых страничках" он пришелся как раз ко двору. Из любой бытовухи (заказных убийств в регионе практически не было-все уже поделено, а больших денег в общем-то нет) он мог развить чуть ли не детектив с несколькими версиями. Первоначально все скептически относились к шкатовским пассажам, но вскоре выяснилось, что статейки его пользуются популярностью, и они стали неотъемлемой частью "Желтых страничек". Коллеги даже советовали ему начать писать детективы, но он все время отнекивался. Прочее же заполнение номера (а это без малого 24 полосы) лежало на Бивисе и Баттхеде, в миру на Алексее и Андрее Мишиных, однофамильцах (!!! ), с минимумом интеллекта (при наличии соответствующих предков они тоже могли бы быть хозяевами медиахолдинга) и максимумом любви к интернету, и Татьяне Павловне, бывшей преподавательнице музлитературы из закрытого несколько лет назад за ненадобностью музучилища (она набирала двумя пухлыми как сардельки пальцами статьи из нескольких глянцевых журналов, не имевших своих сайтов во всемирной паутине).
От столь интеллектуального чтива Старикова отвлек телефонный звонок.
- Шьто, дарагой, не ожидал, да,- с ярко выраженным акцентом спросил его собеседник,- я ведь тэбэ фьсе на мабильник званю, а тут вот решиль на рабочий....
- Да, не ничего Анзор, все путем. Здравствуй, кстати,- с некоторой растерянностью в голосе ответил ему Стариков. Звонившего звали Анзор Алисултанович Магомедов. Познакомились они еще в студенческие годы на футболе. Стариков играл тогда за университет, а его нынешний собеседник за политех. Кстати, Магомедов в политехе учился, а не бил, подобно многим его соплеменникам баклуши, в расчете на возможность с помощью денег, присылаемых родней, договориться с преподавателями. Потом они трудились, один в редакции, другой на заводе, в последние годы оба пошли в гору (в смысле карьерного роста, а не в смысле на родину Анзора Алисултановича). Магомедов последние семь лет являлся владельцем сети магазинов "Пятачок". Своим землякам он помогал, но без особого рвения, какового можно было ожидать от руководителя дагестанского землячества, каковым он был избран два года назад. Акцента особого у него никогда не водилось, хотя, в последнее время он понемногу стал прорезаться.
- Ну, канешьно, зравствуй, дарагой. Тут тебя слит рэшили! Ти в курсе, да?
- Да не очень чтобы...
- А зря. Нэ вписался ти куда-то. Савсэм, видать не вписался... А жаль, ти хароший челавэк, настоящий мужчина...
- Спасибо тебе Анзор!
- Нэ за шьто. Так что ти гатофься...
Слушай, а зачем ты мне это рассказываешь,- спросил Стариков пытаясь не столько понять мотивацию своего собеседника, сколько установить источник утечки информации.
- Тэбя фисэ здадут. Фисэ. Но если сдам я, то ти это запомнишь и будишь гаварить, что этот чурка (это слово Магомедов как бы выделил в своей реплике) сдал тебя первым. А зачем минэ это, а? Нэт, скажи, дарагой, зачэм....
IV
Сидящий на броне в очередной раз вытер рукавом свой лоб-что поделать, пекло сегодня необычайно, если уже ему, уроженцу здешних мест невмоготу, то каково интересно Мурману-долговязому нескладному парню из далекого северного Мурманска. Тот сидел внутри БТРа, прячась от палящего чеченского солнца. Впрочем, от несусветной жары и духоты спастись он там никак не мог.
- Хоть бы обстрелял что ли кто,- не без мечтательности произнес обращаясь куда-то вдаль другой сидящий на броне,- может боевые дадут потом.
- Неа, не обстреляют, все лески уже проехали,- лениво ответил ему местный уроженец, которого звали Серегой,- считай до Шелковской степь одна, дураком надо быть, чтоб палить. А вот дальше могут. До Каргалинской часа два как минимум пилить будем.
- Что хорошо места эти помнишь,- спросил Серегу Пончик, веснушчатый толстый пацан, призванный откуда-то из Сибири. Имени его никто не помнил-то ли Феоктист, то ли вообще Феогност какой-то, потому и звали за "худобу" просто Пончиком, но, впрочем, он на это нисколько не обижался.
- А фигли не помнить-у меня дядя Витя в Гребенской шофером работал, председателя колхоза на УАЗике возил. Ну и меня малолетку с собой брал. Так что я с ним почитай всю Чечено-Ингушетию тогда объездил. А уж Наурский с Шелковским как облупленные знаю.
Настроение после этого абсолютно невинного на первый взгляд вопроса испортилось окончательно. Сразу же вспомнился не только дядя Витя-высокий упитанный казак с неизменной добродушной улыбкой на лице. На память пришел и тот пасмурный ноябрьский день 91-го, когда перепуганные мать и отец в спешке собирали нехитрые пожитки и запихивали их в старенький "Москвичонок". Как он узнал уже сидя в нем, утром того дня дядя Витя погиб вместе со своей женой, такой же добродушной как и он казачкой тетей Клавой. Их убили чечены с соседней улицы, после того как он сперва отказался отдать им за бесценок дом и огород, а затем набил морду одному из них за хамство. Сразу же после этого чечены просто решили выгнать всех казаков из станицы. Сопротивляться им было бесполезно-против калашниковых, водившихся у них в изобилии с голыми руками не попрешь. Вот и пришлось бежать к дальним родственникам в Ставрополье. В спину на выезде из родной станицы им дали залп из автоматов над крышей, в Наурской едва не попали камнем в боковое стекло. Кстати, правильно сделали, что бежали-пару месяцев назад Серега оказался в Гребенской и почти никого не встретил из своих старых знакомых. Кого-то убили, многие же, как он с родителями, уехали куда подальше.
- Жаль в Червленой не остановились,- подал голос откуда-то из недр БТРа Генка. Этого бугая, пошедшего по его словам в армию добровольно, никто из сидящих как на броне, так и внутри не долюбливал. За что-никто толком объяснить не мог, просто не доверяли ему и все.
- Там девка такая классная живет, я б с ней еще б разок перепихнулся,
- мечтательно пробасил Генка.
- Еще разок, блин, будто у тебя что-то с ней было,- прервал его возмечтавшийся несколькими минутами раньше о боевых краснодарец Вадим.
- Да, представь себе, было,- резко ответил ему Генка и добавил уже примирительно,- говорил же, надо было в Науре газировки побольше взять, а то уже только на дне осталось. А все ведь Бухой виноват,- после этого послышался несильный удар куда-то по плечу. Бухим здесь звали невысокого паренька, призванного из какой-то глухой деревеньки откуда-то из под Костромы. Прозвище свое он получил за умение напиваться вусмерть при первой же возможности.
- Что Бухой молчишь, сказать нечего, да? - продолжал задираться Генка,
- чеха пожалел, бабок у него видишь ли мало, только три литры и взял с него, жалостливый наш.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25