Нет, здесь действительно что-то не так.
- Посмотри в окно, - попросил я жену. - Видишь тех, что на карусели?
Жена оторвалась от плиты.
- Вижу. А что?
- Понимаешь ли, они уже давно сидят на одном месте. Второй час пошёл, как сидят. И не крутятся.
Жена взглянула на меня с подозрением и вернулась к плите.
- А разве ты не сидишь подолгу на одном месте? Посмотри-ка на наш диван. В подушке, которая против телевизора, уже яма образовалась.
- Так это же против телевизора! - ответил я с некоторым раздражением. - И не один я там сижу, кстати.
Жена перешла к раковине, открыла кран и принялась мыть посуду.
- Вообще-то я хотел тебя спросить, - продолжал я, - не знаешь ли ты этих молодых людей?
- Нет... Сходи-ка лучше за хлебом. И молока надо бы купить. А из магазина можешь пройти к карусели и спросить, чего они тут расселись.
Вот он, образец женской логики! Я сделал возмущённое лицо и, выдержав для приличия паузу, пошёл в комнату одеваться. В магазин, так в магазин.
И в это время зазвонил телефон. Я схватил трубку.
- Сорок шесть сто девяносто пять? У вас что с телефоном? Не работает? - спросил строгий женский голос.
- Не работает! - радостно закричал я. - Со вчерашнего дня не работает.
- Вы не кладите трубочку, сейчас проверю, - строго сказала телефонистка.
Слышно было, как она, отвернувшись от микрофона, спрашивала кого-то:
- Этот? А почему он тут лежит? Кто здесь работал? Тогда почему нас не предупреждают?
- Алло! - сказала она после паузы. - У вас трубка лежала неправильно, поэтому телефон отключили. Вы слушаете?
- Слушаю, - ответил я. - Это неправда. Трубка лежала нормально. Но всё равно спасибо.
- Телефон исправили? - удивилась жена.
- Исправили. Звонила дежурная.
- А как она могла узнать, что он не работал? Ты же не звонил им.
Я задумался. Действительно, как?
- Она с кем-то говорила про что-то, лежавшее не на месте, - начал я развивать теорию. - Наверное, провод от нашей линии болтался, она и увидела. И как человек добросовестный...
- Откуда ты знаешь?
- Что знаю?
- Да что она человек добросовестный.
- Я не знаю, я предполагаю.
Моя подруга с сомнением глянула на меня и прошествовала к горшкам с цветами.
- По всяким оврагам шляешься, а цветы сухие.
Да, это был мой тяжкий грех - неполитые цветы. По опыту я знал, что в таких случаях лучше промолчать.
Поэтому, ничего не ответив жене, я снял телефонную трубку и медленно набрал номер райотдела милиции. Трубка откликнулась сразу.
- Дежурный капитан Ткачёв слушает.
Внятно и толково, как того требовали обстоятельства, я объяснил капитану Ткачёву, что вчера вечером в малолюдном месте недалеко от нашего дома нашёл деньги и принёс их домой. Полагаю, что случайно видел тех, кто их прятал. Хотел бы, чтобы кто-нибудь из работников милиции приехал ко мне и забрал эти деньги. Готов показать место, где их нашёл, и ответить на вопросы.
Капитан выслушал меня, не перебивая. После чего сказал скучным голосом, что все машины сейчас в разъезде, поэтому приехать никто не сможет. Потом поинтересовался, считал ли я деньги и сколько их оказалось в точности. Я сказал.
- А какими купюрами, не припомните?
- Помню. Сотнями.
- Угу. Подождите минуту.
В трубке довольно долго слышны были чьи-то голоса, наконец кто-то энергично произнёс:
- Алло, вы слушаете? Вами будет заниматься следователь Серебренников. Вы откуда звоните?
- Из дома.
- Позвоните ему сейчас по номеру сорок шесть триста пятьдесят восемь. Он будет разбираться с вашим, э... заявлением. Ему всё и расскажете. Вы меня поняли?
- Понял.
И в трубке раздались короткие гудки.
Итак, машина завертелась. Следователь Серебренников будет разбираться с моим, э... заявлением. Удивительно, что в милиции не поинтересовались моей личностью: ни фамилии, ни адреса не спросили. Бездушная какая-то машина и беспечная. А вдруг я раздумаю и оставлю себе эти деньги? Интересно, будут тогла меня искать или нет? Я посидел, подумал и набрал номер следователя.
Серебренников, если судить по телефонному разговору, был человеком деловым.
- Я знаю то, что вы сказали дежурному, - сказал он, - поэтому не стоит сейчас всё повторять. Давайте встретимся. Вы где живёте?
Он записал, наконец-то, мой адрес и телефон и помолчал немного.
- Не очень хорошо получается со временем, - заявил он. - Я должен сейчас уехать и буду занят примерно час. Сделаем так: ровно через час я буду ждать вас на улице Курчатова. Знаете, где это?
- Ну, вообще-то знаю, - я был в сомнении. - А где именно?
- Очень хорошо, - обрадовался следователь. - Я буду ждать вас в конце улицы со стороны стороны реки. Встретимся и побеседуем. Только вот что: дело это может оказаться достаточно серьёзным, поэтому вы не говорите о нём никому. Деньги привозите с собой. Договорились?
- Договорились, - вздохнул я.
* * *
Улица Курчатова, чистая, тихая и уютная, дальним концом упиралась в железную дорогу, проходившую вдоль берега реки. Уличный асфальт кончался метров за сто до насыпи, вместе с ним кончалась и цивилизация; вдоль насыпи, в так называемой полосе отчуждения стояли бараки, построенные ещё в тридцатые годы и с тех пор служившие жильём для железнодорожных рабочих. От бараков до асфальта тянулись огороды с перекошенными заборами. Место было открытое и хорошо просматривалось. Здесь и должно было состояться наше свидание со следователем.
Я шёл к месту встречи кружным путём. Сделав изрядный крюк и погуляв минут пятнадцать по близлежащим улицам, я решил выйти к назначенному месту как бы с тыла. Это были меры предосторожности.
С чего они мне потребовались?
Выражаясь словами несравненного Штирлица, со вчерашнего дня я чувствовал, что нахожусь под колпаком. Ряд странных событий, случившихся одно за другим в столь короткий промежуток времени, заставил меня предположить, что в мою жизнь вторглась чья-то чужая, враждебная воля.
Вот хотя бы эта пара на карусели. Минут через двадцать после моего телефонного звонка в милицию они исчезли. Обнаружив это, я, внезапно озарённый догадкой, выскочил из дома и ещё раз внимательно огляделся вокруг: слева через проезд виднелись песочница и качели; справа были густые кусты, создававшие приятный для глаза зелёный фон; внутри зарослей ребячьими ногами была вытоптана площадка для игр. В одном месте кусты раздвигались, образуя проход; в него-то я и увидел карусель. Два шага влево, два шага вправо от подъезда - и вид на карусель закрывали кусты. Вот и объяснение загадки: от карусели через проход в зелёной стене был хорошо виден наш подъезд.
Это обстоятельство основательно подпортило мне настроение. Если я и в самом дел под колпаком, значит, кто-то знает, что деньги из тайника находятся у меня. Тогда почему тот, кто это знает, не придёт и не скажет прямо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9
- Посмотри в окно, - попросил я жену. - Видишь тех, что на карусели?
Жена оторвалась от плиты.
- Вижу. А что?
- Понимаешь ли, они уже давно сидят на одном месте. Второй час пошёл, как сидят. И не крутятся.
Жена взглянула на меня с подозрением и вернулась к плите.
- А разве ты не сидишь подолгу на одном месте? Посмотри-ка на наш диван. В подушке, которая против телевизора, уже яма образовалась.
- Так это же против телевизора! - ответил я с некоторым раздражением. - И не один я там сижу, кстати.
Жена перешла к раковине, открыла кран и принялась мыть посуду.
- Вообще-то я хотел тебя спросить, - продолжал я, - не знаешь ли ты этих молодых людей?
- Нет... Сходи-ка лучше за хлебом. И молока надо бы купить. А из магазина можешь пройти к карусели и спросить, чего они тут расселись.
Вот он, образец женской логики! Я сделал возмущённое лицо и, выдержав для приличия паузу, пошёл в комнату одеваться. В магазин, так в магазин.
И в это время зазвонил телефон. Я схватил трубку.
- Сорок шесть сто девяносто пять? У вас что с телефоном? Не работает? - спросил строгий женский голос.
- Не работает! - радостно закричал я. - Со вчерашнего дня не работает.
- Вы не кладите трубочку, сейчас проверю, - строго сказала телефонистка.
Слышно было, как она, отвернувшись от микрофона, спрашивала кого-то:
- Этот? А почему он тут лежит? Кто здесь работал? Тогда почему нас не предупреждают?
- Алло! - сказала она после паузы. - У вас трубка лежала неправильно, поэтому телефон отключили. Вы слушаете?
- Слушаю, - ответил я. - Это неправда. Трубка лежала нормально. Но всё равно спасибо.
- Телефон исправили? - удивилась жена.
- Исправили. Звонила дежурная.
- А как она могла узнать, что он не работал? Ты же не звонил им.
Я задумался. Действительно, как?
- Она с кем-то говорила про что-то, лежавшее не на месте, - начал я развивать теорию. - Наверное, провод от нашей линии болтался, она и увидела. И как человек добросовестный...
- Откуда ты знаешь?
- Что знаю?
- Да что она человек добросовестный.
- Я не знаю, я предполагаю.
Моя подруга с сомнением глянула на меня и прошествовала к горшкам с цветами.
- По всяким оврагам шляешься, а цветы сухие.
Да, это был мой тяжкий грех - неполитые цветы. По опыту я знал, что в таких случаях лучше промолчать.
Поэтому, ничего не ответив жене, я снял телефонную трубку и медленно набрал номер райотдела милиции. Трубка откликнулась сразу.
- Дежурный капитан Ткачёв слушает.
Внятно и толково, как того требовали обстоятельства, я объяснил капитану Ткачёву, что вчера вечером в малолюдном месте недалеко от нашего дома нашёл деньги и принёс их домой. Полагаю, что случайно видел тех, кто их прятал. Хотел бы, чтобы кто-нибудь из работников милиции приехал ко мне и забрал эти деньги. Готов показать место, где их нашёл, и ответить на вопросы.
Капитан выслушал меня, не перебивая. После чего сказал скучным голосом, что все машины сейчас в разъезде, поэтому приехать никто не сможет. Потом поинтересовался, считал ли я деньги и сколько их оказалось в точности. Я сказал.
- А какими купюрами, не припомните?
- Помню. Сотнями.
- Угу. Подождите минуту.
В трубке довольно долго слышны были чьи-то голоса, наконец кто-то энергично произнёс:
- Алло, вы слушаете? Вами будет заниматься следователь Серебренников. Вы откуда звоните?
- Из дома.
- Позвоните ему сейчас по номеру сорок шесть триста пятьдесят восемь. Он будет разбираться с вашим, э... заявлением. Ему всё и расскажете. Вы меня поняли?
- Понял.
И в трубке раздались короткие гудки.
Итак, машина завертелась. Следователь Серебренников будет разбираться с моим, э... заявлением. Удивительно, что в милиции не поинтересовались моей личностью: ни фамилии, ни адреса не спросили. Бездушная какая-то машина и беспечная. А вдруг я раздумаю и оставлю себе эти деньги? Интересно, будут тогла меня искать или нет? Я посидел, подумал и набрал номер следователя.
Серебренников, если судить по телефонному разговору, был человеком деловым.
- Я знаю то, что вы сказали дежурному, - сказал он, - поэтому не стоит сейчас всё повторять. Давайте встретимся. Вы где живёте?
Он записал, наконец-то, мой адрес и телефон и помолчал немного.
- Не очень хорошо получается со временем, - заявил он. - Я должен сейчас уехать и буду занят примерно час. Сделаем так: ровно через час я буду ждать вас на улице Курчатова. Знаете, где это?
- Ну, вообще-то знаю, - я был в сомнении. - А где именно?
- Очень хорошо, - обрадовался следователь. - Я буду ждать вас в конце улицы со стороны стороны реки. Встретимся и побеседуем. Только вот что: дело это может оказаться достаточно серьёзным, поэтому вы не говорите о нём никому. Деньги привозите с собой. Договорились?
- Договорились, - вздохнул я.
* * *
Улица Курчатова, чистая, тихая и уютная, дальним концом упиралась в железную дорогу, проходившую вдоль берега реки. Уличный асфальт кончался метров за сто до насыпи, вместе с ним кончалась и цивилизация; вдоль насыпи, в так называемой полосе отчуждения стояли бараки, построенные ещё в тридцатые годы и с тех пор служившие жильём для железнодорожных рабочих. От бараков до асфальта тянулись огороды с перекошенными заборами. Место было открытое и хорошо просматривалось. Здесь и должно было состояться наше свидание со следователем.
Я шёл к месту встречи кружным путём. Сделав изрядный крюк и погуляв минут пятнадцать по близлежащим улицам, я решил выйти к назначенному месту как бы с тыла. Это были меры предосторожности.
С чего они мне потребовались?
Выражаясь словами несравненного Штирлица, со вчерашнего дня я чувствовал, что нахожусь под колпаком. Ряд странных событий, случившихся одно за другим в столь короткий промежуток времени, заставил меня предположить, что в мою жизнь вторглась чья-то чужая, враждебная воля.
Вот хотя бы эта пара на карусели. Минут через двадцать после моего телефонного звонка в милицию они исчезли. Обнаружив это, я, внезапно озарённый догадкой, выскочил из дома и ещё раз внимательно огляделся вокруг: слева через проезд виднелись песочница и качели; справа были густые кусты, создававшие приятный для глаза зелёный фон; внутри зарослей ребячьими ногами была вытоптана площадка для игр. В одном месте кусты раздвигались, образуя проход; в него-то я и увидел карусель. Два шага влево, два шага вправо от подъезда - и вид на карусель закрывали кусты. Вот и объяснение загадки: от карусели через проход в зелёной стене был хорошо виден наш подъезд.
Это обстоятельство основательно подпортило мне настроение. Если я и в самом дел под колпаком, значит, кто-то знает, что деньги из тайника находятся у меня. Тогда почему тот, кто это знает, не придёт и не скажет прямо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9