Алексей уже мысленно подбирал первые слова, с которыми подойдет к ней во время перерыва. Он был рад, что никого из тех ее поклонников, что, как хвост, всегда волочатся за ней, в зале не было. "Почему она опустила глаза и даже, кажется, чуть-чуть зарумянилась, когда нечаянно встретилась со мной взглядом? Ведь при полном равнодушии так не должно быть. Но тогда что же это такое, неужели презирает?" - думал Алексей, тайком поглядывая на Ларису.
Так прошло минут двадцать. Ядов, все распаляясь, завораживал притихший зал. За перегородкой сидело трое бритоголовых подсудимых. Их обвиняли в ограблении. В ту самую минуту, когда Ядов поднимался на вершину своей адвокатской виртуозности, Лариса неожиданно встала и, стараясь ступать как можно тише, вышла из зала. Алексей ничего не понимал: как она могла на глазах Ядова, не дослушав его до конца, выйти? Ведь Ядов - руководитель ее курсовой работы. Через неделю она будет сдавать ему экзамен по уголовному процессу. Непременно "зарежет".
Рядом с Алексеем сидела Ляля Анурова, слывшая факультетской красавицей. Всегда окруженная вниманием молодых людей и избалованная комплиментами, она втайне возмущалась, почему так холоден и невнимателен к ней Алексей. С самого начала суда она приставала к нему то с расспросами, то с восторженной похвалой по адресу Ядова. Пока в зале сидела Лариса, он еще отвечал ей. Но как только она ушла, Ляля стала его раздражать.
"Так просто уйти она не могла, - думал Алексей, - наверное, заболела". Выбрав удобный момент, когда Ядову подали стакан с нарзаном, он поднялся и потихоньку вышел из зала.
Для того чтобы уйти незаметным, Алексей был слишком высок. В душе он ругал себя, что упустил хороший случай объясниться с Ларисой. А молчать он больше не мог.
Спустившись по эскалатору в метро, Алексей прислонился спиной к холодной мраморной колонне и стал ждать поезда до Сокольников. Настроение было подавленное. Из головы не выходила Лариса. "Медведь, тюлень!" - ругал он себя за то, что в суде сел так далеко от двери. С этой мыслью он повернулся в сторону и замер от неожиданности. Рядом, у другой такой же колонны, стояла Лариса. И какое совпадение - она тоже прислонилась к колонне спиной и о чем-то думала. Алексей подошел к ней так, чтоб она его не увидела.
Прошло два поезда, а Лариса все стояла на одном месте, уставившись на стену отсутствующим взглядом. Алексей набрался смелости и, подойдя к ней совсем близко, слегка коснулся ее плеча.
Лариса повернулась и вздрогнула. По выражению ее лица можно было подумать, что она хотела вскрикнуть, но у нее захватило дух.
- Лариса, прости... Я был тогда не прав, - начал Алексей и сразу же замялся.
Лариса быстро взяла себя в руки и не дала ему докончить.
- Оставь меня в покое. Я не в твоем вкусе!
- Лариса!.. - взмолился Алексей, приложив руки к груди. - Выслушай меня.
- Не имею ни малейшего желания. И потом, ты ведь сам сказал, что в вашей Сибири таких, как я, зовут свиристелками!
Сказав это, Лариса побежала к головному вагону подошедшего поезда и вошла в него в самый последний момент, когда двери уже закрывались.
Алексей остался на платформе. Он видел через стекло вагона, что она даже не повернула головы, чтобы посмотреть, вошел он или остался. "Вот тебе и тактика Дантона".
Дождавшись следующего поезда, Алексей поехал в общежитие.
6
На другой день после вечеринки Ленчик пришел к Наташе. Елены Прохоровны дома не было. Илья Филиппович отправился в Кремль на совещание металлургов.
Некоторое время Наташа не знала, с чего начать разговор, но потом решила, что петлять незачем.
- Виктор, я думаю, ты догадываешься, зачем я просила тебя зайти. Скажу тебе откровенно - Николай мне дорог по-прежнему... - Наташа подошла к окну, втянула голову в плечи, как в ознобе. - А может быть, еще дороже. Если ты помнишь, я уже однажды говорила тебе об этом. Ты сказал, что хочешь быть моим другом. Если это так, то пойми меня правильно и не обижайся. Я должна повидать Николая как можно быстрее. - Наташа повернулась к Ленчику, в упор взглянула на него. - Отведи меня к нему... Или дай мне его адрес.
Несколько секунд Ленчик молчал.
- Ну, что ж, - сказал он наконец, - если эта встреча так необходима, я сделаю все, чтоб она состоялась. Пожалуйста. Хотя предупреждаю, что устроить ее не так-то легко. Его адрес я забыл, а так, зрительно, барак помню. Можем поехать туда хоть сейчас. Только хорошенько подумай, Наташа, стоит ли ехать тебе самой? Его жена пьяница и... - Ленчик замялся, стал закуривать. - Она ревнует его чуть ли не к столбу.
Разговор был трудный. Условились, что Ленчик постарается вечером приехать вместе с Николаем к памятнику Пушкина.
Ожидание Наташе казалось вечностью. Проводив Ленчика, она прошла в комнату матери, в которой висел портрет отца в парадной генеральской форме. Добрый и улыбающийся, он, как живой, смотрел на нее со стены и словно хотел в чем-то ободрить. "Вот ты бы меня понял", - мысленно обратилась Наташа к портрету, и ей показалось, что отец легонько наклонил голову в ответ ее мыслям.
На туалетном столике Елены Прохоровны красок, кремов и румян стало больше, чем три года назад. Раньше на нем стояли духи "Красная Москва", пудра, лак для ногтей и крем "Снежинка". Теперь, кроме этого, появились какие-то замысловатые ланцеты, зажимы, заколки... Одной губной помады было несколько сортов.
Чтобы убить время, Наташа решила перебрать библиотеку, которая изрядно запылилась и кое-где в дальних углах подернулась тонкой паутиной. Особой любви к книгам Елена Прохоровна не питала, хотя иногда жаловалась, что из-за домашних хлопот ей приходится мало читать.
В старенькой записной книжке, уже пожелтевшей от времени, Наташа нашла номер телефона места старой работы Николая. "Будь, что будет", - решила она и набрала номер. В трубке послышался глуховатый голос человека, который представился старшим лейтенантом Гусенициным.
- Простите меня, товарищ старший лейтенант, Я очень прошу вас, помогите мне разыскать вашего бывшего сотрудника сержанта Захарова.
Голос в трубке ответил, что такой у них не работает уже три года.
- Может быть, вы скажете, где он? Я его школьный товарищ. Мы не виделись с ним три года.
Глуховатый голос снова ответил, что никаких сведений о Захарове не имеет.
Не дав Гусеницину положить трубку, Наташа заговорила умоляюще:
- Товарищ старший лейтенант, я вас очень прошу, скажите, это правда, что у Захарова большие неприятности по службе? Не делайте из этого государственной тайны. Мне не нужно подробностей.
Но и на это из трубки донеслось:
- Не знаю, не знаю. А что касается неприятностей, у кого их не бывает. Сведений о нем никаких не имею. У нас его уже забыли.
Никогда короткие телефонные гудки не казались Наташе такими резкими, как сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Так прошло минут двадцать. Ядов, все распаляясь, завораживал притихший зал. За перегородкой сидело трое бритоголовых подсудимых. Их обвиняли в ограблении. В ту самую минуту, когда Ядов поднимался на вершину своей адвокатской виртуозности, Лариса неожиданно встала и, стараясь ступать как можно тише, вышла из зала. Алексей ничего не понимал: как она могла на глазах Ядова, не дослушав его до конца, выйти? Ведь Ядов - руководитель ее курсовой работы. Через неделю она будет сдавать ему экзамен по уголовному процессу. Непременно "зарежет".
Рядом с Алексеем сидела Ляля Анурова, слывшая факультетской красавицей. Всегда окруженная вниманием молодых людей и избалованная комплиментами, она втайне возмущалась, почему так холоден и невнимателен к ней Алексей. С самого начала суда она приставала к нему то с расспросами, то с восторженной похвалой по адресу Ядова. Пока в зале сидела Лариса, он еще отвечал ей. Но как только она ушла, Ляля стала его раздражать.
"Так просто уйти она не могла, - думал Алексей, - наверное, заболела". Выбрав удобный момент, когда Ядову подали стакан с нарзаном, он поднялся и потихоньку вышел из зала.
Для того чтобы уйти незаметным, Алексей был слишком высок. В душе он ругал себя, что упустил хороший случай объясниться с Ларисой. А молчать он больше не мог.
Спустившись по эскалатору в метро, Алексей прислонился спиной к холодной мраморной колонне и стал ждать поезда до Сокольников. Настроение было подавленное. Из головы не выходила Лариса. "Медведь, тюлень!" - ругал он себя за то, что в суде сел так далеко от двери. С этой мыслью он повернулся в сторону и замер от неожиданности. Рядом, у другой такой же колонны, стояла Лариса. И какое совпадение - она тоже прислонилась к колонне спиной и о чем-то думала. Алексей подошел к ней так, чтоб она его не увидела.
Прошло два поезда, а Лариса все стояла на одном месте, уставившись на стену отсутствующим взглядом. Алексей набрался смелости и, подойдя к ней совсем близко, слегка коснулся ее плеча.
Лариса повернулась и вздрогнула. По выражению ее лица можно было подумать, что она хотела вскрикнуть, но у нее захватило дух.
- Лариса, прости... Я был тогда не прав, - начал Алексей и сразу же замялся.
Лариса быстро взяла себя в руки и не дала ему докончить.
- Оставь меня в покое. Я не в твоем вкусе!
- Лариса!.. - взмолился Алексей, приложив руки к груди. - Выслушай меня.
- Не имею ни малейшего желания. И потом, ты ведь сам сказал, что в вашей Сибири таких, как я, зовут свиристелками!
Сказав это, Лариса побежала к головному вагону подошедшего поезда и вошла в него в самый последний момент, когда двери уже закрывались.
Алексей остался на платформе. Он видел через стекло вагона, что она даже не повернула головы, чтобы посмотреть, вошел он или остался. "Вот тебе и тактика Дантона".
Дождавшись следующего поезда, Алексей поехал в общежитие.
6
На другой день после вечеринки Ленчик пришел к Наташе. Елены Прохоровны дома не было. Илья Филиппович отправился в Кремль на совещание металлургов.
Некоторое время Наташа не знала, с чего начать разговор, но потом решила, что петлять незачем.
- Виктор, я думаю, ты догадываешься, зачем я просила тебя зайти. Скажу тебе откровенно - Николай мне дорог по-прежнему... - Наташа подошла к окну, втянула голову в плечи, как в ознобе. - А может быть, еще дороже. Если ты помнишь, я уже однажды говорила тебе об этом. Ты сказал, что хочешь быть моим другом. Если это так, то пойми меня правильно и не обижайся. Я должна повидать Николая как можно быстрее. - Наташа повернулась к Ленчику, в упор взглянула на него. - Отведи меня к нему... Или дай мне его адрес.
Несколько секунд Ленчик молчал.
- Ну, что ж, - сказал он наконец, - если эта встреча так необходима, я сделаю все, чтоб она состоялась. Пожалуйста. Хотя предупреждаю, что устроить ее не так-то легко. Его адрес я забыл, а так, зрительно, барак помню. Можем поехать туда хоть сейчас. Только хорошенько подумай, Наташа, стоит ли ехать тебе самой? Его жена пьяница и... - Ленчик замялся, стал закуривать. - Она ревнует его чуть ли не к столбу.
Разговор был трудный. Условились, что Ленчик постарается вечером приехать вместе с Николаем к памятнику Пушкина.
Ожидание Наташе казалось вечностью. Проводив Ленчика, она прошла в комнату матери, в которой висел портрет отца в парадной генеральской форме. Добрый и улыбающийся, он, как живой, смотрел на нее со стены и словно хотел в чем-то ободрить. "Вот ты бы меня понял", - мысленно обратилась Наташа к портрету, и ей показалось, что отец легонько наклонил голову в ответ ее мыслям.
На туалетном столике Елены Прохоровны красок, кремов и румян стало больше, чем три года назад. Раньше на нем стояли духи "Красная Москва", пудра, лак для ногтей и крем "Снежинка". Теперь, кроме этого, появились какие-то замысловатые ланцеты, зажимы, заколки... Одной губной помады было несколько сортов.
Чтобы убить время, Наташа решила перебрать библиотеку, которая изрядно запылилась и кое-где в дальних углах подернулась тонкой паутиной. Особой любви к книгам Елена Прохоровна не питала, хотя иногда жаловалась, что из-за домашних хлопот ей приходится мало читать.
В старенькой записной книжке, уже пожелтевшей от времени, Наташа нашла номер телефона места старой работы Николая. "Будь, что будет", - решила она и набрала номер. В трубке послышался глуховатый голос человека, который представился старшим лейтенантом Гусенициным.
- Простите меня, товарищ старший лейтенант, Я очень прошу вас, помогите мне разыскать вашего бывшего сотрудника сержанта Захарова.
Голос в трубке ответил, что такой у них не работает уже три года.
- Может быть, вы скажете, где он? Я его школьный товарищ. Мы не виделись с ним три года.
Глуховатый голос снова ответил, что никаких сведений о Захарове не имеет.
Не дав Гусеницину положить трубку, Наташа заговорила умоляюще:
- Товарищ старший лейтенант, я вас очень прошу, скажите, это правда, что у Захарова большие неприятности по службе? Не делайте из этого государственной тайны. Мне не нужно подробностей.
Но и на это из трубки донеслось:
- Не знаю, не знаю. А что касается неприятностей, у кого их не бывает. Сведений о нем никаких не имею. У нас его уже забыли.
Никогда короткие телефонные гудки не казались Наташе такими резкими, как сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29