- Все в порядке, можно входить.
После этого, беззаботно топая на крыльце, хлопая дверями, мы вошли в дом. Завтракавшие повернули головы и спокойно посмотрели на нас. Их взгляды не выразили ни удивления, ни смущения, ни радости; на нас устремились взоры безучастных, я бы сказал, туповатых людишек. Для того чтобы сойти за настоящих крестьян, им, конечно, не хватало двух-трех убедительных в своей грубости мазков, но все же они заметно оскудели в сравнении с теми бойкими и предприимчивыми господами, какими я знал их еще недавно. На них лежала печать трудной, обремененной тяжкими заботами и бесконечной, нудной работой жизни. Они были измождены.
- Гостям мы всегда рады, - сказал Скорпион, приветливо улыбаясь, даже таким ранним. Прошу к столу.
- Итак, ты помирилась с отцом? - спросил я Рыбу. - Он простил тебе твое предательство?
- Я не понимаю, о чем вы говорите, - ответила Рыба, опять же не выразив ни малейшего удивления. - Вот мой папа... - Она тихо и медленно повела рукой в сторону Скорпиона. - Мы с ним и не ссорились.
Я перевел взгляд на Водолея.
- А как ваша рана, которую все мы, не иначе как по простоте душевной, приняли за смертельную? Зажила? И даже огонь оказался вам нипочем?
- Все это какие-то странные речи, - ответил парень, пожимая плечами. Сначала вы удивляете мою невесту, заявляя, что она будто бы ссорилась с отцом, а теперь и меня...
- Не заметил, чтобы ваша невеста очень уж удивилась, - перебил я.
- У нее есть основания показать, до какой степени она удивлена. Но она вправе и не делать этого. А вот я как раз очень удивлен, что отнюдь не намерен скрывать.
Так, не по крестьянски велеречиво, ответил на мое замечание этот человек от земли.
- Я удивлен тоже, - вставил Скорпион. - Сдается мне, вы принимаете нас за кого-то другого. А это, согласитесь, странно. Разве мы производим впечатление не тех, за кого себя выдаем?
- А за кого вы себя выдаете?
Скорпион невозмутимо и обстоятельно разъяснил:
- Мы простые крестьяне, труженики полей. Мы встали ни свет ни заря, чтобы отправиться в поле и убрать урожай. Мы отправимся туда всей семьей я, мои сыновья и дочь, а с нами и жених моей дочери. И мы будем работать на ниве с рассвета до заката, работать не покладая рук и не разгибая спины. Такова наша крестьянская доля.
- Прекрасно, прекрасно... - Я, изображая восхищение, покивал на эту безупречную биографию, вмененную моим недавним гонителям. - А как же разные фантазии? Куда подевалось ваше богатое воображение? Вы больше не мечтаете заполучить вещий череп?
Скорпион снисходительно усмехнулся, обвел взглядом свое семейство, ожидая от него поддержки в трудном споре с моей недоверчивостью. Но остальные, казалось, и не прислушивались к разговору. Заскорузлыми пальцами они чистили картошку и запихивали себе в рот.
- Мы люди простые, и над нами легко смеяться такому образованному человеку, как вы, но мы не какие-то там чудаки, пустяками не занимаемся, сказал Скорпион.
- И о вещем черепе никогда не слыхали?
- Почему же, напротив! Мы читали о нем в книжке вашего дяди. Мы вообще поклонники таланта дяди Самсона. И только в этом смысле мы интересуемся вещим черепом, а чтобы верить в его реальное существование и отправиться на его поиски... такой наивности, прошу прощения, у нас нет.
Я сел за стол и пригласил Полину последовать моему примеру.
- Перекусим, - сказал я. - Похоже, нам здесь очень рады.
- Еще бы! - подхватил Скорпион.
Наступила тишина. Ели в полном молчании, и слышалось только монотонное чавкание. Затем я осознал, что завтрак затягивается. Рыба вытаскивала из печи и ставила на стол все новые и новые чугунки с вареной картошкой, которая тут же и заглатывалась неутомимыми едоками. Видимо, в поле они не очень-то торопились, хотя биография и предписывала им срочную уборку урожая.
Я встал и вышел. Думаю, никто из них, даже Полина, не обратил внимания на мой уход. Действие увяло, и ими овладело безразличие, они не знали, чем занять себя. Не выходить же им в самом деле в поле! Это была бы уже некая повинность и каторга, а не игра. Заходить так далеко они сочли бы унизительным для себя.
Они мне страшно надоели. Ничего, кроме тупого отвращения к их призрачному, но оттого не менее навязчивому существованию я не испытывал. Меня мучило ощущение, что они неотступно следуют за мной, хотя я знал, что они остались в избе за столом. Так же страдаешь, когда не сомневаешься, что завтра повторится то, что было сегодня. Я хотел было просто уйти, углубиться в лес и поискать дорогу в город, но меня удерживала здесь мысль, что им не составит большого труда в очередной раз возникнуть на моем пути. Так что не зря я заприметил в сенях бутылку с горючей жидкостью. Я по запаху определил, что она горючая. От нее исходил ужасный дух ада. Пусть они сгорят в огне, эти химеры. И Полина вместе с ними.
Я выплеснул содержимое бутылки в сенях на пол и с порога бросил горящую лучину. Дом вспыхнул как листок бумаги, я едва успел отскочить на безопасное расстояние. Да, я причислил Полину к ним, оставил ее с ними, и сейчас мне казалось, что она всегда, даже в старые добрые времена, была химерой. А уж нынче она и подавно была ею. Когда мы ночью шли в лесу под луной, я видел, что она не отбрасывает тени. Я-то отбрасывал. Так пусть сгорит, пока не поздно. Постепенное и неуклонное вытеснение человеческого инфернальным, происходящее в ней, обязывало меня быть жестоким.
Я остановился на границе леса, глядя, как догорает дом. Деревня словно вымерла, никто не забил тревогу, не кинулся гасить пожар. Те, в горящем доме, решили, судя по всему, как-то откликнуться на мое внимание, и до меня донесся дружный и стройный хор голосов.
- Люди добрые! Помогите нам! Мы не местные! Мы случайно оказались в этом огне! Вытащите нас отсюда!
Так они кричали, но в их голосах не было страха и боли. Можно сказать без преувеличения, что этот хор потешался над моими тщетными усилиями избавиться от наваждения. Я раздраженно сплюнул, повернулся и зашагал прочь. Выйдя на дорогу и удалившись от деревни на почтительное расстояние, я устроился отдохнуть на обочине. И быстро сморил меня сон.
Разбудил же крик птицы, сердито описавшей круг над моей головой. Солнце уже стояло высоко в небе. Из-за поворота дороги, уходящей в лес, бесшумно и величественно выдвигался дядя Самсон. Он успел заметить, что я поднимаюсь из канавы, это его встревожило, и он ускорил шаг.
- Что случилось, Нестор? Что ты здесь делаешь?
- Я шел к тебе, - объяснил я. - Но утомился и присел отдохнуть.
- А я иду к тебе, - радостно объявил дядя Самсон.
- Зачем?
Его не смутила бестактность моего вопроса.
- Решил навестить дорогих родственников. Давненько ведь не видались.
Я признал его правоту. Когда я сообщил ему, что мы с Агатой теперь ждем ребенка, дядя Самсон потер руки в полном удовлетворении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33