Рядом, прикрывая землекопов поневоле, другие молодые люди в защитном камуфляже судорожно сжимали свое оружие, пугливо вслушиваясь в обычные лесные звуки.
Маша, вся в корке засохшей грязи, бесцельно брела по лесной тропинке. Милое личико сковывала маска угрюмого безразличия.
Зацепившись за узловатый корень, коварно выползший из земли на тропинку, женщина упала. Она с трудом поднялась с земли, из ее глаз текли медленные крупные слезы.
- Тим, ну где же ты! - с отчаянием позвала ученая-этнограф.
И вдруг, совсем рядом в ответ послышалось.
- Ау, Маша! Я иду!
Слезы на глазах страдалицы мгновенно высохли.
- Тим, я здесь!
Из-за деревьев показался так неожиданно исчезнувший спаситель.
Мужчина и женщина порывисто бросились друг к другу навстречу с явным желанием обняться. Но в двух шагах от Маши Тимофей остановился, опустил руки и смущенно осведомился:
- Как вы сюда забрались?
Женщина в свою очередь опустила руки и растерянно понесла какую-то околесицу:
- Я вся в грязи... Все верно...
- Да, вид у вас на зависть всем поселковым свиньям, - сказал беглец от закона с натужной веселостью. Маша вспыхнула и сухо спросила:
- Почему вы бросили меня?
Тимофей с изумлением взглянул на покрасневшую обозленную женщину:
- Я же провел вас к поселку...
Но та продолжало язвительно выговаривать, совершенно не слушая оправданий своего собеседника.
- Благородный герой спасает легкомысленную путешественницу и стремительно исчезает в безбрежной прерии на горячем мустанге?
- Это был не я, Маша, - тихо сказал помрачневший спаситель, рассмотревший, наконец, более внимательно свою бывшую однокашницу по университету.
Чудом спасшаяся жертва трясины, в свою очередь, обратила внимание на следы побоев на лице Тимофея, которых не было у ее настоящего спасителя.
Она подошла к нему и осторожно дотронулась до обезображенного лица,
- Да, это был не ты.
Глава шестая
В пещере, служившей убежищем для беглого подозреваемого, горел костер. Под сводами пещеры, над костром, на свежесрубленных жердях сушилась выстиранная одежда ученой-этнографа.
Огонь костра красными колеблющимися бликами освещал внутренности пещеры. В углу, на травяной подстилке, покрытой одеялом, полулежал, опершись на руку, Тимофей. Он смотрел на костер и печально о чем-то размышлял.
Снаружи доносился плеск воды и жизнерадостный смех Маши.
- Боже, как хорошо! Тим, иди купаться!
Опечаленный мужчина поднялся со своего места и выглянул из пещеры. В вечерних сумерках серебристая фигурка купальщицы, плескавшейся в речке, напоминала сказочную русалку.
- Извините, но у меня нет плавок, - смущенно сказал Тимофей.
- Разве вы ничего не слышали о нудизме?
Беглец от пристрастных служителей закона сдержанно улыбнулся.
- Боюсь, я еще недостаточно цивилизован для совместного купания нагишом.
В ответ цивилизованная особа заразительно засмеялось, а смущенный зритель спрятался назад в пещеру.
Спустя еще две минуты, в пещеру вбежала Маша, завернутая в большое полотенце. Она подсела к костру и принялась сушить свои мокрые волосы. Полотенце так и норовило соскользнуть с обнаженной купальщицы, но в последний момент она возвращала его на место.
Закомплексованный хозяин пещеры нервно ерзал на травяной подстилке, не зная, куда девать глаза.
Ученая-этнограф весело приговаривала:
- Господи, как много мы теряем, живя с своих комфортабельных и скучных городах!
- Маша, вы помните, как мы с вами познакомились? - внезапно спросил нетвердым голосом бывший однокашник.
- О, да. На вечеринке у моего однокурсника, Миндадзе. Студенческое общежитие, свобода, молодость. Золотое было время!
- Вы помните, о чем мы тогда говорили?
- Я никогда этого не забуду, - перестала улыбаться женщина. - Ты рассказал мне об Иту-Шаа.
Тимофей с усилием выдавил из себя.
- Я не должен был этого делать.
- Почему? - удивилась Маша.
- Вы видите, к чему это все привело.
- Но Тим, это чуть ли не единственный в мировой практике случай, когда сообщество людей, пусть даже небольшое, по своей воле отказалось от войн и оружия. Религия твоих соплеменников должна стать религией всего человечества.
Ученая-этнограф вспомнила свою последнюю беседу с Тони-сану и добавила:
- Твое племя жило в безопасности, но этом острове долгое время, пока его не переселили отсюда... Я должна рассказать об Иту-Шаа всему миру!
Несостоявшийся островитянин опустил глаза и напряженно думал о чем-то своем, не слушая свою собеседницу. Наконец, он ее перебил.
- Почему вы тогда ушли с вечеринки, пообещав мне обязательно вернуться, но так и не придя назад?
Она смущенно улыбнулась.
- Потому, что была тогда еще просто сопливой девчонкой. Вы тогда мне очень понравились, Тим. Фу, вот я тоже перешла на твое "вы".
Маша смело взглянула в глаза собеседника.
- Не смей мне больше говорить - "вы". Хорошо?
Мужчина молча кивнул, не смея по-прежнему поднять глаз.
- Твой рассказ об Иту-Шаа навсегда изменил мою жизнь, и я очень тебе за это благодарна.
- Почему вы... ты тогда не вернулась? - гнул свое недоучившийся студент.
- Застряла в своей комнате, - махнула рукой женщина, - Выбирала платье получше, потом мне почему-то перестал нравиться мой макияж. В общем, бабские глупости.
Тимофей, бесцельно потирая ладонями свои колени, заговорил колеблющимся голосом:
- Маша, я тоже запомнил тебя на всю жизнь. Красивая, умная, добрая. Я думал о тебе каждую ночь в тюрьме, я орал от радости, когда после отсидки ты отыскала меня на стройке и предложила поехать на Хмурый, я...
Он задохнулся от волнения и поднял на нее глаза.
- Я люблю тебя, Маша.
Она смотрела в его глаза, В них стояли слезы,
Маша легко поднялась на ноги, полотенце соскользнуло с ее плеч. Она подошла к нему, обняла за шею и тихонько поцеловала в губы.
Тимофей страстно обнял женщину.
Их поцелуй длился, как им казалось, вечность. Сладкую вечность, когда их души слились в одно целое, а тела жадно наслаждались друг другом. Страсть их разгоралась с каждым прошедшим мгновением кажущейся вечности, беря реванш за годы так долго сдерживаемых любви и ласки.
Майор Волков шел по пустырю между домиком участкового шерифа и медицинским пунктом. По периметру пустыря кипели земляные работы. Гвардейцы и спецназовцы Минкина спешно возводили вторую линию обороны в дополнение к уже имевшейся.
Прожектора, установленные на джипах гвардейцев, обшаривали длинными лучами окрестности возле пустого поселка.
В воздухе висела ругань сержантов и тяжелое чувство неопределенности и страха.
Волков постучал в двери домика участкового врача. Из-за них донесся голос местного эскулапа.
- Входи, если не страшно!
Майор толкнул дверь, она была не заперта, и вошел в здание медицинского пункта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22