Незачем вовсе идти по такому дождю в контору, где все уже про сегодня наперед известно. Управляющий на току, а бухгалтер и учетчик - у телефона. Из колхозных служб звонят частенько. Что-то уточняют, что-то выясняют, за что-то ругают. Прямо даже удивительно, до чего люди становятся любознательны и общительны в ненастье.
И вовсе не собирался в контору Леонид. Подзапущенное в уборку домашнее хозяйство требовало внимания, к тому же с "Уралом" не мешало повозиться. Но недаром утверждают, что человек состоит из противоречий.
Потолкался утром Леонид во дворе, по огороду, собрался было открывать гараж и вдруг совсем неожиданно решил:
- Схожу все-таки в контору. На час надо.
Нина приподняла брови, возражать было ни к чему - "ж коль что-то надумал Леонид, перечь не перечь.
Но на всякий случай все-таки сказала:
- Отдохнул бы лучше. За всю уборочную ни разу не выспался как следует. В зеркало поглядись, одни глаза и остались.
- Сама говорила - пяток бункеров добить.
- А потом - ремонт. Снова да ладом.
- На час же всего...
Шел в контору, думал: "Да и час-то делать нечего.
УЗнаю, у кого сколько, и домой" Сам он на нынешний день намолотил девять с половиной тысяч центнеров, компаньон его по загонке Николай Вульферт-чуть меньше. Меньше было и у остальных, это он знал. А вот насколько?
Леонид был охоч до работы В этом они с Николаем составляли пару. Но проявлялась их охочесть по-разному. Если у Вульферта что-то не клеилось, постороннему было незаметно. Леонид же, распахнутая душа, весь наизнанку. Особенно, когда кто-то обходил его по показателям. "Заводной" - так определяли его сущность. Леонид не раз убеждал себя, что нет ничего легче, чем быть спокойным, какое-то время держался. К сожалению, никто из нас не плошает только в воображаемом поведении...
Короче, что там ни толкуй, за последние уборочные Леонид в молодежном районном соревновании был дважды вторым и раз - победителем.
Кстати, когда победил в комсомольском соревновании, в общерайонном занял опять же второе место.
И это сердило. Поэтому шел сейчас и прикидывал: "Девять с половиной есть. В своем колхозе до десяти дотяну. Еще тысячу - когда в Березовку помогать поедем.
Дальше, в горах, навряд кто одиннадцать тысяч намолотит. Если вот только акимовские или березовские. Там тоже хлеб неплохой. Бригадир говорил, что мы в среднем по колхозу центнеров шестнадцать с гектара соберем. Интересно, как у тех? Узнать надо".
Но узнать оказалось не у кого. Шестакова, как Леонид и предполагал, в конторе не было, а бухгалтер сначала вопроса не понял, а когда до него дошло, сказал, не поднимая глаз от своих разлинованных книг:
- Во, во. Еще о березовских у меня голова не болела... Ты парторгу позвони.
Яблонцев не ответил. Леонид положил трубку, подошел к таблице, где в начальной графе краской были написаны фамилии комбайнеров, а Б следующей мелом - их результаты. Данные были позавчерашние.
- Прибавить надо, - подумав, сказал Леонид. - Вчерашним днем живете...
Вставил не раз слышанную фразу и подмигнул не поглядевшему на него бухгалтеру. А тот вдруг обиделся.
Постучал по столешнице костяшками пальцев, как бы требуя тишины, сказал раздраженно:
- Не указать. Сколько намолотишь, все твое будет.
Себе не насчитаю.
- А мне и без хлопот. Я свое дело делаю, ты - свое...
- Не мешал бы ты, Денисов. Иди себе... В домино постучи, все занятие, подумал немножко, усмехнулся своим мыслям и добавил: - Смотри-ка, сколько ревизоров после объединения прибавилось.
Здесь уж усмехнулся Леонид.
К его замечанию о "вчерашнем дне" объединение никак не пристегивалось, и все же бухгалтер нашел зацепку, как, впрочем, находил ее всегда. До чего же, видно, сидело у него в печенках это самое объединение.
До последнего времени в колхозе было три бригады.
Причем две из них - Засурьянская и Партизанская - соседствовали не только угодьями, но и домами. Давно уже исчезла между поселками видимая граница и административное деление, в основном, определялось свидетельствами старожилов. Это никому не препятствовало и поэтому всех устраивало. Мешало другое. Те же старожилы четко придерживались своеобразных, если приблизительно выразиться, "этнических" границ. Мы засурьянские, они - партизанские. И наоборот. Вспоминая о том, с каким скрипом переходили в случае производственной необходимости из бригады в бригаду доярки или механизаторы, перебирались на смежные поля, председатель колхоза Алексей Михайлович Ююкин тяжко вздыхает и, посуровев лицом, произносит долгое "э".
Он так выразительно эту букву произносит, что слушатели начинают сочувственно помаргивать. И им сразу становится понятно, почему в артели затеяли эксперимент. В нынешнем году бригады объединили, чем вроде бы разом сняли "этнический" вопрос. Однако любая палка все же - о двух концах. Похоже, что нововведение на общую пользу: одна бригада - один бригадир - одни интересы; ликвидировано несколько служебных должностей; возросли возможности маневрирования техникой и людьми, следовательно, повысилась оперативность. Это - за. Но... Восемь тысяч гектаров пашни, одиннадцать тысяч овец (для сравнения: соседний колхоз "40 лет Октября" девять тысяч гектаров пашни, три тысячи голов крупного рогатого скота) не многовато ли для бригады, не становится ли она неуправляемой? И, само собой, не слишком ли добавилось забот тем же: бригадиру, бухгалтеру, учетчику? Может быть, пока эксперимент не загруз в административных перепалках и не захромал на все четыре, есть смысл его дифференцировать, отказаться от крох сиюминутной выгоды, которые приводят к тому, что по запарке вместе с водой выплескивают ребенка?
В общем, это вопрос отдельный, решать его людям, облеченным властью, а нам остается вместе с Леонидом согласно усмехнуться и понять вроде бы беспричинную сердитость бухгалтера. А поняв, последовать доброму совету и не мешать занятому товарищу. К тому же в соседней комнате, которая здесь вместо красного уголка, и вправду ожесточенно сражаются в домино: прерывистой чередой грохочут фишки и выплескиваются соответствующие "козлу" восклицания.
Леонид вышел из бухгалтерской вотчины, без интереса потолкался около доминошников и совсем уж было собрался домой. Но вдруг вспомнил. На днях комиссия списала несколько жаток. Их притащили на "утильсклад" и к ним потеряли интерес. Собственно, не потеряли, но просто могли не обратить внимания. Механизаторы все находились на полях. Леонид же о жатках слышал краем уха - механик с бригадиром вспомнили при нем невзначай. Услышав, вначале не придал значения.
И вот только сейчас осенило: на жатках стоят самые нужные в комбайнерском деле подшипники № 11206.
На них держится почти весь агрегат. А где нужда - там дефицит.
1 2 3 4 5