– В чем дело? – поддразнил он, любуясь ее прекрасным растерянным лицом.
Соррель смотрела на мужчину, завоевавшего ее сердце с первого взгляда, и на какое-то мгновение забыла об осторожности.
– Я… – «Я люблю тебя», – хотела сказать она, но вовремя остановилась, увидев, что его глаза сузились, и он холодно отстранился от нее. – Я просто в восторге, – довольно промурлыкала она, осознавая, что уже никогда не станет прежней Соррель.
Глава восьмая
Итак, кем же я стала? Каждую ночь Малик открывал для Соррель новые грани удовольствия, раз за разом доводя ее до оргазма. Она стонала от наслаждения, но должна была сдерживаться, чтобы не сказать ему слова, которые он не желал слышать – по крайней мере не от нее. Тем не менее она с нетерпением ждала каждого следующего урока, как ребенок ждет праздника.
Соррель не задумывалась о настоящем, но будущее сильно волновало ее. Неумолимо приближался день, когда Малик посчитает, что ее обучение закончено. Сможет ли она спокойно уйти от него? Эта мысль была для нее невыносима.
– Соррель!
Голос Малика заставил девушку вздрогнуть от неожиданности, и ее сердце заколотилось, хотя внешне она осталась спокойной.
В данный момент они находились в Париже, который стал последней остановкой их долгого путешествия. Соррель сидела за столом, просматривая целый ворох вырезок из французских газет. Она с удовлетворением отметила, что Малика хорошо приняли здесь.
Его шаги приближались, и вот он появился на пороге, красивый, темноволосый и невероятно сексуальный. Взгляд его черных глаз обжигал Соррель, и по ее телу прошла дрожь.
В Париже ярко светило солнце, стояла великолепная погода, но Соррель с грустью подумала, что с таким же успехом они могли находиться в любом другом городе мира. Их неизменно встречали в аэропорту и быстро отвозили в отель в большом лимузине с тонированными стеклами, сквозь которые не проникал солнечный свет. Если им и удавалось увидеть достопримечательности – как, например, вчера Елисейские Поля, то из окна лимузина они напоминали выцветшие фотографии. Просто изображение на открытке.
Соррель и Малик были отрезаны от всего мира, и девушке иногда казалось, что она существует словно во сне – большие города, сменяющие друг друга, и ласки Малика по ночам… Соррель посмотрела в его глаза.
– Ты что-то хотел?
– Я хочу тебя, – мягко сказал он.
О, как же сильно она жаждала его, и он, без сомнения, знал это. Очевидно, он думал, она бросится к нему, прямо в его объятья. Тогда он смог бы целовать ее, пока она не задрожит в предвкушении удовольствия. Часть ее уже стремилась к нему, но гордость не позволила Соррель поддаться искушению и подняться с места.
Ей надоело быть игрушкой Малика, с которой он мог забавляться, когда хотел. Лишь когда Соррель была занята делом, помогая ему в работе, она чувствовала себя свободной. Она становилась личностью, принадлежащей самой себе. Все менялось, когда Малик показывал ей, сколькими способами он может ублажить женщину, даже не входя в нее…
– Что ж… – она отвела глаза, чувствуя себя в роли его помощницы более комфортно, чем в роли любовницы. – Я разбирала бумаги, – кивнула она в сторону документов и газет, лежащих на столе.
– Попроси Фарика сделать это.
– У меня самой неплохо получается, – упрямо сказала Соррель.
Малик подошел к ней сзади, положил руки ей на плечи и наклонился, чтобы поцеловать ее обнаженную шею.
– Я не хочу, чтобы ты этим занималась. Твое место рядом со мной. Ты должна делать то, что я скажу, и получать удовольствие в моих руках. Ты ведь знаешь это, Соррель?
О да, она знала. Она уже давно это поняла. Закрыв на секунду глаза, Соррель позволила его теплым губам ласкать ее. Интересно, что он придумает сегодня? Каким способом доведет ее до оргазма, при этом оставаясь физически и эмоционально отстраненным?
Ее не удивляло, что он не проявлял к ней никаких чувств, она была к этому готова. Но почему же он даже не пытался слиться с ней в единое целое? Может, все дело в ней? Видимо, он больше не находил ее привлекательной, потому что, несмотря на продолжающиеся уроки любви, Соррель все еще оставалась девственницей.
Сначала она думала, что он боится испугать ее, поэтому действует осторожно, постепенно подготавливая ее. Но Соррель не боялась, она мечтала, чтобы Малик занялся с ней любовью. Но он не торопился.
Она получала удовольствие от его пальцев, губ или языка, а потом лежала в его объятиях, дрожа от пережитого наслаждения. Когда же она успокаивалась, он резко вставал и выходил из комнаты, оставляя ее удовлетворенной, но в то же время желающей продолжения. Соррель мечтала о нем, не понимая, почему он не дает ей то, чего она хочет. Неужели все дело в его самоконтроле?
В любом случае умолять его она не собиралась. Соррель открыла глаза и медленно поднялась из-за стола.
– Звонил твой брат, – сказала она.
– Мой брат? – Малик помолчал, затем холодно поправил ее: – Имеешь в виду, мой сводный брат? Который из двух?
А как он думает?
– Тот, который живет в Париже, Малик, – мягко ответила Соррель. – Ксавье.
Мужчина ничего не сказал. Подойдя к окну, он долго смотрел на крыши домов, на которых играло солнце.
У Малика было два сводных брата – Ксавье, наполовину француз, и Джованни, наполовину итальянец. У них был один отец и разные матери. Малик хотел бы забыть эту запутанную историю, если бы у него была такая возможность.
До определенного момента он думал, что ему, сироте, невероятно повезло, что он смог добиться многого при дворе шейха Харастана. Но два года назад шейх сделал сенсационное признание: оказалось, Малик являлся его сыном и должен был стать правителем страны. Кроме того, у старика оказалось еще два сына, таким образом у недавнего сироты появились братья.
Стать шейхом оказалось гораздо легче, чем привыкнуть к мысли, что у него есть семья. Он был правой рукой шейха и знал о Харастане больше, чем кто-либо другой. Малик быстро научился управлять страной.
А вот со сводными братьями дела обстояли иначе. Ксавье и Джованни были младше его, поэтому не могли унаследовать трон их отца. Но даже если бы они были старше, ничего бы не изменилось. Конституция Харастана гласила: только мужчина, в чьих венах течет чистая харастанская кровь, может стать шейхом.
К своему облегчению, Малик понял: раздора между братьями не будет, но пресекал все попытки Джованни и Ксавье навестить его, чтобы, как они выразились, «получше познакомиться и узнать друг друга ближе». Ему не нужна была семья.
Малик на своем опыте убедился: ему лучше оставаться одиноким. Отношения только усложняют жизнь. Отношения приносят с собой беспокойство, сомнения и боль. Отношения делают человека уязвимым.
Если бы Малик не стал шейхом, он вел бы уединенный образ жизни, к которому так привык.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28