При этом я ни на что не рассчитывал.
Милагрос, однако, рассчитывала на справедливость. Принявшись за «Дьявола и Дэниэла Вебстера», она первые две страницы прочла без единой запинки. Боже мой, подумал я, она великолепно читает. Что она делает здесь? Может быть, это просто недоразумение, которое легко исправить? Я отправил ее домой, пообещав поговорить с администрацией. Я и не представлял, какое осиное гнездо разворошит моя просьба перевести Милагрос в более сильный класс.
«Вы много на себя берете, мистер Гатто. Я что-то не припомню, чтобы замещающий учитель когда-либо указывал мне, как руководить школой. Вы окончили специализированные курсы преподавания чтения?»
«Нет».
«Тогда оставьте эти вопросы специалистам!» «Но этот ребенок может читать!» «И что же вы предлагаете?»
«Я предлагаю, чтобы вы протестировали ее, и если она не идиотка, то перевели бы ее из того класса, где она сейчас учится, в другой, более сильный».
«Мне не нравится ваш тон, мистер Гатто. Среди наших детей нет идиотов. А у девочек вроде Милагрос есть масса способов ввести в заблуждение таких непрофессионалов, как вы. Речь просто идет о ребенке, который выучил наизусть один текст. Если бы мне все время приходилось тратить на дебаты с подобными вам людьми, мне некогда было бы руководить школой».
Но как ни странно, я взял на себя роль заступника девочки, хотя понимал, что, возможно, мне не доведется ее больше увидеть. Я настаивал, и директриса в конце концов согласилась сама протестировать Милагрос в следующую среду после уроков. Назавтра я сообщил об этом решении девочке. К тому времени я уже начал думать, что директриса, возможно, права – девочка вызубрила один текст, – но счел своим долгом предупредить ее, что она должна владеть словарным запасом учебника для продолжающих и уметь читать без запинки любой текст по усмотрению директора. Свой долг я счел выполненным.
В следующую среду после уроков я дождался окончания испытания Милагрос. В 15:30 она робко приоткрыла дверь классной комнаты.
«Ну, как все прошло?», – спросил я.
«Я не знаю, – ответила она, – но я ни разу не ошиблась. Госпожа Хефферман была очень раздражена».
Я увидел госпожу Хефферман, директора школы, на следующее утро перед началом занятий. «Похоже, мы совершили ошибку с Милагрос, – сказала она сухо. – Ее переведут в другой класс, мистер Гатто. Ее мать уже поставлена в известность».
Несколько недель спустя, когда мне снова пришлось работать в этой школе, ко мне в класс заглянула Милагрос и сообщила, что ее перевели в сильный класс и она там хорошо учится. Она дала мне открытку в запечатанном конверте. Вечером, по возвращении домой, я обнаружил конверт, все еще нераспечатанный, в кармане пиджака. Я открыл его и достал пеструю открытку с синими цветами. На открытке было написано: «Таких учителей, как Вы, надо поискать. Ваша ученица Милагрос».
Эта простая фраза сделала меня учителем на всю оставшуюся жизнь. За всю историю моей трудовой деятельности это была первая похвала, которая имела какой-либо смысл. Я этого не забыл, хотя Милагрос больше никогда не видел, а услышал о ней снова лишь в 1988 году, двадцать четыре года спустя. Однажды в газете я прочитал:
Профессиональная награда в области педагогики
Государственный департамент образования удостоил Милагрос Мальдонадо, члена Объединенной федерации учителей, профессиональной награды в области педагогики «За достигнутые успехи и образцовый профессионализм». В 1985 году мисс Мальдонадо, преподаватель делопроизводства нью-йоркской средней школы имени Нормана Томаса, выпускницей которой она являлась, стала Учителем года Манхэттена, а год спустя стала лауреатом премии «Женщина чести, учрежденной Национальным советом женщин».
Ах, Милагрос, возможно ли, что я стал твоей рекой Мононгаэлой? Впрочем, это не важно, таких учителей, как ты, надо поискать…
В школе надо проводить меньше времени, а не больше
«Мы творили будущее», – сказал он, и ни один из нас
не задумался о том, какое именно будущее мы творили.
И вот оно настало!
Герберт Уэллс. «Когда спящий проснется»
1
Удивительно, как много разумных, в общем, людей считают, что вызванные упадком института семьи общественные проблемы (в том числе проблемы детей и молодежи) можно решить, усиливая роль государственной системы образования. Эффективным шагом на пути реализации этих проблем им кажется увеличение времени пребывания детей в школе за счет удлинения учебного дня, учебной недели или учебного года. По моему мнению, их позиция во многом связана с тем, что они не понимают разницы между Общиной, Семьей в широком смысле, потребность принадлежать которой испытывает каждый человек, и Общественной структурой, принадлежать которой им предлагает государство.
Из-за этой путаницы они приходят к выводу, что если плохую общественную структуру заменить хорошей, проблема будет решена. Так как я категорически не согласен с самим исходным утверждением о том, что какая-либо организация может быть действенной заменой семьи, и так как всем очевидно, что увеличение времени, проводимого ребенком в школе, повлечет за собой значительные финансовые затраты, позвольте объяснить вам, почему я как учитель считаю, что дети должны посвящать школе не больше времени, а меньше.
Люди, одобрительно относящиеся к нашему институту школьного образования, являются, как правило, поклонниками различных общественных структур и, высоко оценивая положительные аспекты таких структур, совершенно не замечают их отрицательных сторон. Я же считаю, что общественные институты, даже хорошие, высасывают соки из семей. Они обеспечивают лишь формальное решение человеческих проблем, в то время как на самом деле человек может научиться решать свои проблемы лишь в результате медленного, органичного процесса самосознания, самопознания и сотрудничества с другими.
Вспомните, например, проблему лишнего веса! Можно прибегнуть к хирургическим приемам, дающим быстрый эффект, но, как мне говорили, девяносто пять процентов несчастных, использующих подобные методы, занимаются самообманом. Потерянный таким образом вес быстро восстанавливается. Другие внешние решения столь же недолговечны. Это же касается и других областей жизни: группа студентов, изучающих право, может объединиться с целью успешной сдачи экзамена, но готовить документы в частной юридической практике им придется потом в одиночку.
Очень много лет назад Аристотель в отличие от Платона понял, что стать полноценным человеком можно, только самому проживая свою жизнь. Положительные эффекты от консультирования с экспертами и выполнения их рекомендаций часто более чем перечеркиваются полной потерей собственной воли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Милагрос, однако, рассчитывала на справедливость. Принявшись за «Дьявола и Дэниэла Вебстера», она первые две страницы прочла без единой запинки. Боже мой, подумал я, она великолепно читает. Что она делает здесь? Может быть, это просто недоразумение, которое легко исправить? Я отправил ее домой, пообещав поговорить с администрацией. Я и не представлял, какое осиное гнездо разворошит моя просьба перевести Милагрос в более сильный класс.
«Вы много на себя берете, мистер Гатто. Я что-то не припомню, чтобы замещающий учитель когда-либо указывал мне, как руководить школой. Вы окончили специализированные курсы преподавания чтения?»
«Нет».
«Тогда оставьте эти вопросы специалистам!» «Но этот ребенок может читать!» «И что же вы предлагаете?»
«Я предлагаю, чтобы вы протестировали ее, и если она не идиотка, то перевели бы ее из того класса, где она сейчас учится, в другой, более сильный».
«Мне не нравится ваш тон, мистер Гатто. Среди наших детей нет идиотов. А у девочек вроде Милагрос есть масса способов ввести в заблуждение таких непрофессионалов, как вы. Речь просто идет о ребенке, который выучил наизусть один текст. Если бы мне все время приходилось тратить на дебаты с подобными вам людьми, мне некогда было бы руководить школой».
Но как ни странно, я взял на себя роль заступника девочки, хотя понимал, что, возможно, мне не доведется ее больше увидеть. Я настаивал, и директриса в конце концов согласилась сама протестировать Милагрос в следующую среду после уроков. Назавтра я сообщил об этом решении девочке. К тому времени я уже начал думать, что директриса, возможно, права – девочка вызубрила один текст, – но счел своим долгом предупредить ее, что она должна владеть словарным запасом учебника для продолжающих и уметь читать без запинки любой текст по усмотрению директора. Свой долг я счел выполненным.
В следующую среду после уроков я дождался окончания испытания Милагрос. В 15:30 она робко приоткрыла дверь классной комнаты.
«Ну, как все прошло?», – спросил я.
«Я не знаю, – ответила она, – но я ни разу не ошиблась. Госпожа Хефферман была очень раздражена».
Я увидел госпожу Хефферман, директора школы, на следующее утро перед началом занятий. «Похоже, мы совершили ошибку с Милагрос, – сказала она сухо. – Ее переведут в другой класс, мистер Гатто. Ее мать уже поставлена в известность».
Несколько недель спустя, когда мне снова пришлось работать в этой школе, ко мне в класс заглянула Милагрос и сообщила, что ее перевели в сильный класс и она там хорошо учится. Она дала мне открытку в запечатанном конверте. Вечером, по возвращении домой, я обнаружил конверт, все еще нераспечатанный, в кармане пиджака. Я открыл его и достал пеструю открытку с синими цветами. На открытке было написано: «Таких учителей, как Вы, надо поискать. Ваша ученица Милагрос».
Эта простая фраза сделала меня учителем на всю оставшуюся жизнь. За всю историю моей трудовой деятельности это была первая похвала, которая имела какой-либо смысл. Я этого не забыл, хотя Милагрос больше никогда не видел, а услышал о ней снова лишь в 1988 году, двадцать четыре года спустя. Однажды в газете я прочитал:
Профессиональная награда в области педагогики
Государственный департамент образования удостоил Милагрос Мальдонадо, члена Объединенной федерации учителей, профессиональной награды в области педагогики «За достигнутые успехи и образцовый профессионализм». В 1985 году мисс Мальдонадо, преподаватель делопроизводства нью-йоркской средней школы имени Нормана Томаса, выпускницей которой она являлась, стала Учителем года Манхэттена, а год спустя стала лауреатом премии «Женщина чести, учрежденной Национальным советом женщин».
Ах, Милагрос, возможно ли, что я стал твоей рекой Мононгаэлой? Впрочем, это не важно, таких учителей, как ты, надо поискать…
В школе надо проводить меньше времени, а не больше
«Мы творили будущее», – сказал он, и ни один из нас
не задумался о том, какое именно будущее мы творили.
И вот оно настало!
Герберт Уэллс. «Когда спящий проснется»
1
Удивительно, как много разумных, в общем, людей считают, что вызванные упадком института семьи общественные проблемы (в том числе проблемы детей и молодежи) можно решить, усиливая роль государственной системы образования. Эффективным шагом на пути реализации этих проблем им кажется увеличение времени пребывания детей в школе за счет удлинения учебного дня, учебной недели или учебного года. По моему мнению, их позиция во многом связана с тем, что они не понимают разницы между Общиной, Семьей в широком смысле, потребность принадлежать которой испытывает каждый человек, и Общественной структурой, принадлежать которой им предлагает государство.
Из-за этой путаницы они приходят к выводу, что если плохую общественную структуру заменить хорошей, проблема будет решена. Так как я категорически не согласен с самим исходным утверждением о том, что какая-либо организация может быть действенной заменой семьи, и так как всем очевидно, что увеличение времени, проводимого ребенком в школе, повлечет за собой значительные финансовые затраты, позвольте объяснить вам, почему я как учитель считаю, что дети должны посвящать школе не больше времени, а меньше.
Люди, одобрительно относящиеся к нашему институту школьного образования, являются, как правило, поклонниками различных общественных структур и, высоко оценивая положительные аспекты таких структур, совершенно не замечают их отрицательных сторон. Я же считаю, что общественные институты, даже хорошие, высасывают соки из семей. Они обеспечивают лишь формальное решение человеческих проблем, в то время как на самом деле человек может научиться решать свои проблемы лишь в результате медленного, органичного процесса самосознания, самопознания и сотрудничества с другими.
Вспомните, например, проблему лишнего веса! Можно прибегнуть к хирургическим приемам, дающим быстрый эффект, но, как мне говорили, девяносто пять процентов несчастных, использующих подобные методы, занимаются самообманом. Потерянный таким образом вес быстро восстанавливается. Другие внешние решения столь же недолговечны. Это же касается и других областей жизни: группа студентов, изучающих право, может объединиться с целью успешной сдачи экзамена, но готовить документы в частной юридической практике им придется потом в одиночку.
Очень много лет назад Аристотель в отличие от Платона понял, что стать полноценным человеком можно, только самому проживая свою жизнь. Положительные эффекты от консультирования с экспертами и выполнения их рекомендаций часто более чем перечеркиваются полной потерей собственной воли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27