Они смотрели какую-то мыльную оперу по телевизору, установленному на кронштейне, торчавшем из противоположной стены, как черная металлическая рука.
- Я еще зайду попозже, дорогая. - Соскользнув со стула, Нора похлопала Мэри по ноге, вырисовывавшейся под тонкой белой простыней. - Посмотрим, смогу ли я соблазнить тебя кусочком шоколадного орехового торта.
- Спасибо, Нора, - пробормотала Мэри.
Обойдя кровать, Нора выключила телевизор и, направляясь к двери, бросила:
- Привет, Джей Ди!
Тот кивнул, не сводя взгляда с Мэри.
Она сонно ему моргнула:
- Эй, ковбой, как делишки?
- Пришел посмотреть, как ты тут.
- Так подойди и посмотри: колотые раны незаразны.
Оторвавшись от двери, Джей Ди подошел к кровати и встал у ног Мэри, глядя на нее исподлобья. На его загорелом лице читались измотанность и усталость. Широкие плечи ссутулились, словно несли на себе всю тяжесть мира. И выглядел Рафферти настороженным, как будто ждал, что Мэри добавит к его бремени еще какую-нибудь тяжесть. По правде говоря, она мечтала увидеть Джея Ди в несколько ином состоянии.
В полумраке заполнявших палату сумерек, плавая в пелене воспоминаний, желаний и вызванной наркотическими препаратами меланхолии, Мэри рисовался образ склонившегося над ней Джея Ди, прижавшего ее к себе, защищающего от дождя и гладящего по голове. Она представляла себе слова нежности и потому понимала, что спит, поскольку Рафферти не был мужчиной нежных слов.
- Как себя чувствует Саманта? - спросила Мэри.
- Довольно сильно нервничает. Думаю, ей понадобится время, чтобы выйти из этого состояния. Врачи говорят, на лице останется шрам, но рана не слишком глубокая и нервы не задеты, так что, мне кажется, ей еще повезло. Время все залечит.
"Кроме шрамов, которые никто не видит", - от души жалея девушку, подумала Мэри.
- А Уилл с ней?
- Да. Он сам довольно сильно потрясен. Такая встряска пробудила в нем страх Божий. Поклялся завязать с питьем, женщинами, борделями и азартными играми.
- Как думаешь - удержится?
- Полагаю, на этот раз, может, и выдержит.
Некоторое время оба молчали.
- Доктор Лэример говорит, у тебя все будет в порядке, - произнес наконец Джей Ди.
- Да. Я не очень-то скоро смогу заняться метанием копья, но это - как говорят в кино - всего лишь телесная рана. Лэример тот еще тип. Мне кажется, если ты попадешь под автобус, он прикажет тебе прекратить скулить и выбросить все это из головы. - Мэри всхлипнула. - Мне очень, очень повезло! Меня бы уже не было в живых, не окажись там Дел.
- Он чертовски этим горд.
- И меня не было бы в живых, не окажись там ты. - Как и ожидала Мэри, Рафферти отрицал собственную роль в происшедшей драме и смутился ее благодарностью. Она вздохнула и решила пока оставить этот вопрос. - С Делом все в порядке?
Рафферти посмотрел в окно, мускулы на его лице напряглись.
- Нет, не в порядке. Он был "не в порядке" тридцать лет. И мне следовало бы давно это заметить.
- Что ты собираешься делать?
- Не знаю.
Напряженность в голосе Джея Ди вызвала у Мэри слезы. Ей хотелось хоть чем-то его утешить, но она понимала, что Джей Ди не примет ее утешений.
И еще Мэри хотелось хоть что-нибудь сделать для Дела. Он заслуживал медаль за борьбу, которую ему пришлось вынести со своим прошлым, своими страхами и демонами сознания, чтобы помочь ей. Дел заслуживал целый ящик медалей. Перед мысленным взором Мэри промелькнуло какое-то мимолетное видение такого ящика, но она устала и не могла сосредоточиться на чем-то, кроме настоящего момента.
- Вчера Куин арестовал Эвана Брайса, - сообщил Джей Ди. - Окружной прокурор и федеральный обвинитель сейчас знакомятся с вещественными доказательствами - с тем, что оставила Люси и что они обнаружили в доме Брайса. Оказывается, у него хранилось дюжины две, а то и больше пленок с записью охот. Некоторым большим шишкам предстоит довольно головокружительное падение. Куин шлет свои извинения за то, что не поверил тебе раньше.
- Да, что уж там говорить: вокруг столько всего было! Я и в самом деле не могу его винить за то, что он выбрал путь наименьшего сопротивления. Вероятно, в прошлой своей жизни я поступила бы точно так. Присядь, Рафферти. - Мэри кивнула на стул, который освободила Нора.
- Мне тоже следовало прислушаться, - присаживаясь на стул, заметил Джей Ди.
Мэри бросила на него лукавый взгляд:
- По-моему, ковбои физически не в состоянии прислушиваться к женщинам. Наверное, из-за несовпадения частоты звуковых волн или чего-то в этом роде.
Рафферти не улыбнулся. Он уставился на свои старые ботинки и вздохнул.
- Послушай, Джей Ди, у тебя не было причин подозревать, что все так выйдет. Никто не мог себе представить.
- Я знал, что Люси в чем-то замешана, - признался Рафферти. - Она постоянно делала мне какие-то скользкие намеки, после чего наблюдала за мной, как будто хотела посмотреть, смогу ли я их вычислить. Я не обращал на это внимания, потому что не хотел верить, что ее мир имеет хоть что-то общее с моим. И только потом, когда Люси убили, я действительно стал думать: а что, если это дело рук Дела? В конце концов, я сказал себе, что, если нашествие пришельцев не прекратится, я точно так же, как Дел, буду держать палец на курке.
- Не терзай себя, ковбой. Никто не вправе осуждать тебя за то, что ты хотел защитить принадлежащее тебе по праву.
Протянув руку, Мэри погладила безвольно лежавшие на коленях пальцы Джея Ди. Сильная рука. Рабочая и огрубелая, Рафферти медленно повернул руку ладонью вверх, просунул пальцы между пальцев Мэрии стиснул их. В очень многих отношениях это был самый интимный акт, который они когда-либо совершали.
Эмоции захлестнули душу Мэри и слезами выступили на глазах. Я люблю тебя, - вертелись на языке горько-сладкие слова. Мэри не могла произнести их. Больше они не нужны Джею Ди - ему нужно ее сочувствие. До чего же это скверно: прожив так долго в дремотном состоянии, она, наконец, почувствовала вкус жизни, наполнилась ею до краев, испытала всю гамму чувств. Она нуждалась в том, чтобы поделиться с кем-нибудь счастьем своего существования. Мэри был нужен человек, тоскующий по ее любви.
Джей Ди смотрел на бледную руку, переплетшуюся с его рукой, и чувствовал свою абсолютную никчемность. Он поставил себе целью использовать Мэри. Множество раз он оскорблял и обижал ее. Он похвалялся своим кодексом чести, а Мэри Ли жила по этим законам. Она рисковала собственной жизнью ради правды, ради своей подруги. Она стояла за него, за себя и за справедливость. Теперь, лежа на больничной койке, едва избегнув врат смерти, Мэри все же протягивала Джею Ди руку, чтобы успокоить и утешить его.
Рафферти еще никогда в жизни так себя не стыдился. Как долго он говорил себе, что не желает женской любви, что это - бремя и проклятие, вещь пагубная, делающая мужчину слабым и ничтожным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
- Я еще зайду попозже, дорогая. - Соскользнув со стула, Нора похлопала Мэри по ноге, вырисовывавшейся под тонкой белой простыней. - Посмотрим, смогу ли я соблазнить тебя кусочком шоколадного орехового торта.
- Спасибо, Нора, - пробормотала Мэри.
Обойдя кровать, Нора выключила телевизор и, направляясь к двери, бросила:
- Привет, Джей Ди!
Тот кивнул, не сводя взгляда с Мэри.
Она сонно ему моргнула:
- Эй, ковбой, как делишки?
- Пришел посмотреть, как ты тут.
- Так подойди и посмотри: колотые раны незаразны.
Оторвавшись от двери, Джей Ди подошел к кровати и встал у ног Мэри, глядя на нее исподлобья. На его загорелом лице читались измотанность и усталость. Широкие плечи ссутулились, словно несли на себе всю тяжесть мира. И выглядел Рафферти настороженным, как будто ждал, что Мэри добавит к его бремени еще какую-нибудь тяжесть. По правде говоря, она мечтала увидеть Джея Ди в несколько ином состоянии.
В полумраке заполнявших палату сумерек, плавая в пелене воспоминаний, желаний и вызванной наркотическими препаратами меланхолии, Мэри рисовался образ склонившегося над ней Джея Ди, прижавшего ее к себе, защищающего от дождя и гладящего по голове. Она представляла себе слова нежности и потому понимала, что спит, поскольку Рафферти не был мужчиной нежных слов.
- Как себя чувствует Саманта? - спросила Мэри.
- Довольно сильно нервничает. Думаю, ей понадобится время, чтобы выйти из этого состояния. Врачи говорят, на лице останется шрам, но рана не слишком глубокая и нервы не задеты, так что, мне кажется, ей еще повезло. Время все залечит.
"Кроме шрамов, которые никто не видит", - от души жалея девушку, подумала Мэри.
- А Уилл с ней?
- Да. Он сам довольно сильно потрясен. Такая встряска пробудила в нем страх Божий. Поклялся завязать с питьем, женщинами, борделями и азартными играми.
- Как думаешь - удержится?
- Полагаю, на этот раз, может, и выдержит.
Некоторое время оба молчали.
- Доктор Лэример говорит, у тебя все будет в порядке, - произнес наконец Джей Ди.
- Да. Я не очень-то скоро смогу заняться метанием копья, но это - как говорят в кино - всего лишь телесная рана. Лэример тот еще тип. Мне кажется, если ты попадешь под автобус, он прикажет тебе прекратить скулить и выбросить все это из головы. - Мэри всхлипнула. - Мне очень, очень повезло! Меня бы уже не было в живых, не окажись там Дел.
- Он чертовски этим горд.
- И меня не было бы в живых, не окажись там ты. - Как и ожидала Мэри, Рафферти отрицал собственную роль в происшедшей драме и смутился ее благодарностью. Она вздохнула и решила пока оставить этот вопрос. - С Делом все в порядке?
Рафферти посмотрел в окно, мускулы на его лице напряглись.
- Нет, не в порядке. Он был "не в порядке" тридцать лет. И мне следовало бы давно это заметить.
- Что ты собираешься делать?
- Не знаю.
Напряженность в голосе Джея Ди вызвала у Мэри слезы. Ей хотелось хоть чем-то его утешить, но она понимала, что Джей Ди не примет ее утешений.
И еще Мэри хотелось хоть что-нибудь сделать для Дела. Он заслуживал медаль за борьбу, которую ему пришлось вынести со своим прошлым, своими страхами и демонами сознания, чтобы помочь ей. Дел заслуживал целый ящик медалей. Перед мысленным взором Мэри промелькнуло какое-то мимолетное видение такого ящика, но она устала и не могла сосредоточиться на чем-то, кроме настоящего момента.
- Вчера Куин арестовал Эвана Брайса, - сообщил Джей Ди. - Окружной прокурор и федеральный обвинитель сейчас знакомятся с вещественными доказательствами - с тем, что оставила Люси и что они обнаружили в доме Брайса. Оказывается, у него хранилось дюжины две, а то и больше пленок с записью охот. Некоторым большим шишкам предстоит довольно головокружительное падение. Куин шлет свои извинения за то, что не поверил тебе раньше.
- Да, что уж там говорить: вокруг столько всего было! Я и в самом деле не могу его винить за то, что он выбрал путь наименьшего сопротивления. Вероятно, в прошлой своей жизни я поступила бы точно так. Присядь, Рафферти. - Мэри кивнула на стул, который освободила Нора.
- Мне тоже следовало прислушаться, - присаживаясь на стул, заметил Джей Ди.
Мэри бросила на него лукавый взгляд:
- По-моему, ковбои физически не в состоянии прислушиваться к женщинам. Наверное, из-за несовпадения частоты звуковых волн или чего-то в этом роде.
Рафферти не улыбнулся. Он уставился на свои старые ботинки и вздохнул.
- Послушай, Джей Ди, у тебя не было причин подозревать, что все так выйдет. Никто не мог себе представить.
- Я знал, что Люси в чем-то замешана, - признался Рафферти. - Она постоянно делала мне какие-то скользкие намеки, после чего наблюдала за мной, как будто хотела посмотреть, смогу ли я их вычислить. Я не обращал на это внимания, потому что не хотел верить, что ее мир имеет хоть что-то общее с моим. И только потом, когда Люси убили, я действительно стал думать: а что, если это дело рук Дела? В конце концов, я сказал себе, что, если нашествие пришельцев не прекратится, я точно так же, как Дел, буду держать палец на курке.
- Не терзай себя, ковбой. Никто не вправе осуждать тебя за то, что ты хотел защитить принадлежащее тебе по праву.
Протянув руку, Мэри погладила безвольно лежавшие на коленях пальцы Джея Ди. Сильная рука. Рабочая и огрубелая, Рафферти медленно повернул руку ладонью вверх, просунул пальцы между пальцев Мэрии стиснул их. В очень многих отношениях это был самый интимный акт, который они когда-либо совершали.
Эмоции захлестнули душу Мэри и слезами выступили на глазах. Я люблю тебя, - вертелись на языке горько-сладкие слова. Мэри не могла произнести их. Больше они не нужны Джею Ди - ему нужно ее сочувствие. До чего же это скверно: прожив так долго в дремотном состоянии, она, наконец, почувствовала вкус жизни, наполнилась ею до краев, испытала всю гамму чувств. Она нуждалась в том, чтобы поделиться с кем-нибудь счастьем своего существования. Мэри был нужен человек, тоскующий по ее любви.
Джей Ди смотрел на бледную руку, переплетшуюся с его рукой, и чувствовал свою абсолютную никчемность. Он поставил себе целью использовать Мэри. Множество раз он оскорблял и обижал ее. Он похвалялся своим кодексом чести, а Мэри Ли жила по этим законам. Она рисковала собственной жизнью ради правды, ради своей подруги. Она стояла за него, за себя и за справедливость. Теперь, лежа на больничной койке, едва избегнув врат смерти, Мэри все же протягивала Джею Ди руку, чтобы успокоить и утешить его.
Рафферти еще никогда в жизни так себя не стыдился. Как долго он говорил себе, что не желает женской любви, что это - бремя и проклятие, вещь пагубная, делающая мужчину слабым и ничтожным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120