Подумай, скольких проблем можно было бы избежать.
Малиновые губы Синтии поджались.
– Иногда ты говоришь такую ерунду!
– Ну что ж, тебе не придется с ней больше мириться, если ты переедешь в коттедж Ларкспар, – сказала Джоанна весело.
– Так ты хочешь сдать его мне в аренду? – Голос Синтии звучал удивленно.
– Почему бы и нет?
– Мне казалось, что ты попытаешься вставить мне палки в колеса.
– В действительности коттедж мне еще не принадлежит, – ровно заметила Джоанна. – Душеприказчики – Генри Фортескью и Габриель. Очевидно, они не возражают.
– Ну, Габриель точно не возражает. Он сам предложил. – Синтия томно потянулась и посмотрела на Джоанну из-под ресниц. – Но я не думала, что он скажет тебе об этом. В конце концов, это не очень тактично… при данных обстоятельствах.
Джоанне показалось, что ее сердце пронзило ледяное копье.
– Иными словами, вам обоим удобнее крутить роман под другой крышей. Он не затронул эту тему.
Синтия пожала плечами.
– Естественно, он хотел пощадить твои чувства. Ты же официально все еще его жена.
Джоанна взяла себя в руки и сухо сказала:
– Но у тебя, конечно, нет угрызений совести.
– Ну, я тебе уже рассказала о своих намерениях, – рассмеялась Синтия.
– И Габриель о них подозревает?
– Вряд ли, – легко произнесла Синтия. – Мужчины такие эгоисты, дорогая. Мне кажется, что в глубине души он бы скорее предпочел думать, что ты против, что тебе не все равно… хоть немного. – Она встала. – Пойду осмотрю коттедж. Я знаю, что там есть немного мебели, но мне нужны некоторые вещи. Для начала кровать побольше. – Она медленно улыбнулась и сделала паузу, чтобы Джоанна полностью осознала смысл сказанного, затем добавила: – Передай миссис Эшби, что я не вернусь к обеду, хорошо?
Джоанна смотрела, как Синтия покидает комнату. Все ее тело болело от напряжения. Разговор с Синтией должен был принести долгожданное облегчение, но произошло обратное. Что с ней такое?
– Я действительно против, – произнесла она вслух страдальческим голосом. – Боже, помоги мне. Мне совсем не все равно. И как-то придется жить с этим.
Она покачала головой. Как можно быть такой дурочкой, слепой и упрямой? Как она не сумела понять, что даже крах их семейной жизни не убьет любовь к Габриелю? Попранная гордость могла затмить ее, но не уничтожить. И эту реальность ей приходится принять в тот самый момент, когда Габриель решил закрутить роман.
Каким-то образом, сказала себе Джоанна, я должна спрятать боль и притворяться – перед Синтией, служащими, друзьями и знакомыми. И перед Габриелем. Она сглотнула. О Боже, особенно перед Габриелем. Нельзя допустить, чтобы он когда-нибудь узнал об этом. Я сказала ему, что наша семейная жизнь закончена – если она когда-нибудь начиналась, – и надо сохранить это положение вещей.
Она глубоко вздохнула, кусая губу до тех пор, пока не почувствовала вкус крови.
Если бы удалось притворяться еще год. Но нет, несмотря на всю решимость, впереди у нее самые длинные, одинокие и самые несчастные двенадцать месяцев в ее жизни.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Работа и доброта друзей и соседей помогали ей справляться. Она каждый день ездила верхом с Сэди, долго гуляла с собаками, помогала убирать зимний мусор из сада и вместе с миссис Эшби разработала график весенней уборки всего дома.
По этому графику они начали с большой комнаты хозяина, в напряженной тишине упаковывая вещи Лайонела в коробки. В прошлом году в комнате сделали ремонт, так что требовалась только тщательная уборка и замена портьер на окнах и балдахина над большой кроватью.
Лайонел предпочитал насыщенный красный цвет, но Джоанна нашла более светлые портьеры, нежного оливкового цвета, погладила и повесила их. Но заниматься кроватью – такого испытания ей не вынести, подумала Джоанна и, препоручив это миссис Эшби, торопливо ушла под надуманным предлогом, будто Сэди нужна ее помощь на конюшне.
Джоанна старалась проводить вне дома как можно больше времени, с искренней благодарностью принимая приглашения на обеды и ужины от соседей. Она знала, что некоторые из этих приглашений были продиктованы любопытством. Странные условия завещания Лайонела неизбежно получили огласку, и люди, знающие, что они с Габриелем живут раздельно, были заинтригованы.
Джоанна ускользала от расспросов о будущем. Это было нетрудно, она действительно не представляла себе ни куда поедет, ни что будет делать. На поверхности лежало очень легкое решение. Выдержать год, затем найти дом подальше от Вестроу и связанных с ним воспоминаний и жить на деньги, которые оставил ей Лайонел.
Нет, не пойдет. Я и так слишком долго пряталась от жизни, подумала она. Мне нужна какая-нибудь цель в жизни, чтобы настойчиво двигаться к ней, не оставив себе времени на размышления. Ни один из планов, которые она строила бессонными ночами, не казался ей привлекательным при безжалостном утреннем свете.
Предстоящий переезд Синтии в коттедж Ларкспар также вызывал сдержанные комментарии, но опять Джоанна отказывалась отвечать на вопросы. В любом случае, если местная система слухов сработает с обычной эффективностью, то скоро все узнают, как обстоят дела, горько подумала Джоанна. И тогда ей придется переносить их жалость.
Генри Фортескью привез договор об аренде коттеджа, хотя и сморщил нос, услышав о символической арендной плате, которую предложила Джоанна. Но он, возможно, не понял, кто в действительности будет платить за коттедж, напомнила себе Джоанна. И не ее дело сообщать ему об этом.
– Как миссис Элкотт собирается зарабатывать себе на жизнь? – Генри Фортескью сурово посмотрел поверх очков. – Ты была чрезвычайно великодушна по поводу арендной платы, но есть еще местный налог и счета за отопление. – Он сделал паузу. – Конечно, выплата денежного содержания, которое назначил ей Лайонел как твоей компаньонке, прекращена с его смертью.
Джоанна уставилась в пол с каменным лицом и невыразительным голосом ответила:
– Думаю, Габриель собирается продолжать его выплату.
– Очень странно, – сказал мистер Фортескью мрачно.
Тебе бы так не казалось, знай ты, в чем тут дело, подумала Джоанна уныло.
Будучи в отъезде, Габриель звонил каждый вечер, и Синтия подходила к телефону. Как бы Джоанна ни старалась, она не могла не слышать звук ее голоса, звучащего мягко и интимно, с хрипловатыми смешками, хотя, к счастью, не могла разобрать, о чем идет речь.
Она подумала о том, каким облегчением для нее будет переезд Синтии в коттедж, и ей больше не придется ни видеть, ни слышать происходящее вокруг. И если бы она смогла подавить свое воображение, было бы совсем хорошо.
– Кстати, дорогая, – спросила небрежно Синтия за завтраком незадолго до возвращения Габриеля, – ты не возражаешь, если я возьму с собой в Ларкспар некоторые вещи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Малиновые губы Синтии поджались.
– Иногда ты говоришь такую ерунду!
– Ну что ж, тебе не придется с ней больше мириться, если ты переедешь в коттедж Ларкспар, – сказала Джоанна весело.
– Так ты хочешь сдать его мне в аренду? – Голос Синтии звучал удивленно.
– Почему бы и нет?
– Мне казалось, что ты попытаешься вставить мне палки в колеса.
– В действительности коттедж мне еще не принадлежит, – ровно заметила Джоанна. – Душеприказчики – Генри Фортескью и Габриель. Очевидно, они не возражают.
– Ну, Габриель точно не возражает. Он сам предложил. – Синтия томно потянулась и посмотрела на Джоанну из-под ресниц. – Но я не думала, что он скажет тебе об этом. В конце концов, это не очень тактично… при данных обстоятельствах.
Джоанне показалось, что ее сердце пронзило ледяное копье.
– Иными словами, вам обоим удобнее крутить роман под другой крышей. Он не затронул эту тему.
Синтия пожала плечами.
– Естественно, он хотел пощадить твои чувства. Ты же официально все еще его жена.
Джоанна взяла себя в руки и сухо сказала:
– Но у тебя, конечно, нет угрызений совести.
– Ну, я тебе уже рассказала о своих намерениях, – рассмеялась Синтия.
– И Габриель о них подозревает?
– Вряд ли, – легко произнесла Синтия. – Мужчины такие эгоисты, дорогая. Мне кажется, что в глубине души он бы скорее предпочел думать, что ты против, что тебе не все равно… хоть немного. – Она встала. – Пойду осмотрю коттедж. Я знаю, что там есть немного мебели, но мне нужны некоторые вещи. Для начала кровать побольше. – Она медленно улыбнулась и сделала паузу, чтобы Джоанна полностью осознала смысл сказанного, затем добавила: – Передай миссис Эшби, что я не вернусь к обеду, хорошо?
Джоанна смотрела, как Синтия покидает комнату. Все ее тело болело от напряжения. Разговор с Синтией должен был принести долгожданное облегчение, но произошло обратное. Что с ней такое?
– Я действительно против, – произнесла она вслух страдальческим голосом. – Боже, помоги мне. Мне совсем не все равно. И как-то придется жить с этим.
Она покачала головой. Как можно быть такой дурочкой, слепой и упрямой? Как она не сумела понять, что даже крах их семейной жизни не убьет любовь к Габриелю? Попранная гордость могла затмить ее, но не уничтожить. И эту реальность ей приходится принять в тот самый момент, когда Габриель решил закрутить роман.
Каким-то образом, сказала себе Джоанна, я должна спрятать боль и притворяться – перед Синтией, служащими, друзьями и знакомыми. И перед Габриелем. Она сглотнула. О Боже, особенно перед Габриелем. Нельзя допустить, чтобы он когда-нибудь узнал об этом. Я сказала ему, что наша семейная жизнь закончена – если она когда-нибудь начиналась, – и надо сохранить это положение вещей.
Она глубоко вздохнула, кусая губу до тех пор, пока не почувствовала вкус крови.
Если бы удалось притворяться еще год. Но нет, несмотря на всю решимость, впереди у нее самые длинные, одинокие и самые несчастные двенадцать месяцев в ее жизни.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Работа и доброта друзей и соседей помогали ей справляться. Она каждый день ездила верхом с Сэди, долго гуляла с собаками, помогала убирать зимний мусор из сада и вместе с миссис Эшби разработала график весенней уборки всего дома.
По этому графику они начали с большой комнаты хозяина, в напряженной тишине упаковывая вещи Лайонела в коробки. В прошлом году в комнате сделали ремонт, так что требовалась только тщательная уборка и замена портьер на окнах и балдахина над большой кроватью.
Лайонел предпочитал насыщенный красный цвет, но Джоанна нашла более светлые портьеры, нежного оливкового цвета, погладила и повесила их. Но заниматься кроватью – такого испытания ей не вынести, подумала Джоанна и, препоручив это миссис Эшби, торопливо ушла под надуманным предлогом, будто Сэди нужна ее помощь на конюшне.
Джоанна старалась проводить вне дома как можно больше времени, с искренней благодарностью принимая приглашения на обеды и ужины от соседей. Она знала, что некоторые из этих приглашений были продиктованы любопытством. Странные условия завещания Лайонела неизбежно получили огласку, и люди, знающие, что они с Габриелем живут раздельно, были заинтригованы.
Джоанна ускользала от расспросов о будущем. Это было нетрудно, она действительно не представляла себе ни куда поедет, ни что будет делать. На поверхности лежало очень легкое решение. Выдержать год, затем найти дом подальше от Вестроу и связанных с ним воспоминаний и жить на деньги, которые оставил ей Лайонел.
Нет, не пойдет. Я и так слишком долго пряталась от жизни, подумала она. Мне нужна какая-нибудь цель в жизни, чтобы настойчиво двигаться к ней, не оставив себе времени на размышления. Ни один из планов, которые она строила бессонными ночами, не казался ей привлекательным при безжалостном утреннем свете.
Предстоящий переезд Синтии в коттедж Ларкспар также вызывал сдержанные комментарии, но опять Джоанна отказывалась отвечать на вопросы. В любом случае, если местная система слухов сработает с обычной эффективностью, то скоро все узнают, как обстоят дела, горько подумала Джоанна. И тогда ей придется переносить их жалость.
Генри Фортескью привез договор об аренде коттеджа, хотя и сморщил нос, услышав о символической арендной плате, которую предложила Джоанна. Но он, возможно, не понял, кто в действительности будет платить за коттедж, напомнила себе Джоанна. И не ее дело сообщать ему об этом.
– Как миссис Элкотт собирается зарабатывать себе на жизнь? – Генри Фортескью сурово посмотрел поверх очков. – Ты была чрезвычайно великодушна по поводу арендной платы, но есть еще местный налог и счета за отопление. – Он сделал паузу. – Конечно, выплата денежного содержания, которое назначил ей Лайонел как твоей компаньонке, прекращена с его смертью.
Джоанна уставилась в пол с каменным лицом и невыразительным голосом ответила:
– Думаю, Габриель собирается продолжать его выплату.
– Очень странно, – сказал мистер Фортескью мрачно.
Тебе бы так не казалось, знай ты, в чем тут дело, подумала Джоанна уныло.
Будучи в отъезде, Габриель звонил каждый вечер, и Синтия подходила к телефону. Как бы Джоанна ни старалась, она не могла не слышать звук ее голоса, звучащего мягко и интимно, с хрипловатыми смешками, хотя, к счастью, не могла разобрать, о чем идет речь.
Она подумала о том, каким облегчением для нее будет переезд Синтии в коттедж, и ей больше не придется ни видеть, ни слышать происходящее вокруг. И если бы она смогла подавить свое воображение, было бы совсем хорошо.
– Кстати, дорогая, – спросила небрежно Синтия за завтраком незадолго до возвращения Габриеля, – ты не возражаешь, если я возьму с собой в Ларкспар некоторые вещи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33