Внезапно миссис Дитон схватила священника за руку, заставив резко к ней обернуться. На лице ее было такое глубокое понимание происходящего у него в душе, что он смутился.
– Жду вас в вашем кабинете, поговорим о делах комитета, – категорически заявила она и быстрым шагом удалилась.
Неужели чувства к Бренде так явственно отражаются на моем лице? – подумал он. Это скверно.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Бренда очень быстро целиком отдалась организации рождественского представления: во-первых, потому что это было интересно Эми и Энни, во-вторых, доставляло удовольствие ей самой, а главное – Хэмиш всегда оказывался где-то рядом, помогал и поддерживал; кажется, ему даже нравилось все, что она делала.
Вообще Бренда чувствовала свою нужность.
Поскольку врач, наблюдавший Тэмми, посоветовал ей поберечь силы, Бренда взяла на себя все руководство. Мики Костович по-прежнему в основном помогала советами; но на последние пять дней она нашла сиделку для матери и сможет целиком посвятить себя спектаклю.
Бренда замечала, что некоторые из ее предложений кажутся помощнице не совсем традиционными, но, поскольку девушка занималась этим впервые в жизни, Мики полагала, что чем-то можно и поступиться.
Бренда считала, например, что в оформлении должно быть гораздо больше свечей, чем электролампочек, что следует использовать больше хвойных веток и старинных американских украшений, потому что так делалось, когда не было еще современных игрушек. Она также не одобрила стандартно слащавого лица куклы, которую купили на роль маленького Христа, лежащего в яслях, и взялась за поиски другой куклы, более живой и милой.
Покрасив белую кружевную занавеску в бледно-розовый цвет, раскроив ее и превратив в ангельское одеяние, Бренда привела Энни в полный восторг. Не сообщив Тэмми о том, что «ангел» собирается быть розовым, Бренда уговорила сестренок тоже об этом помалкивать, чтобы сделать всем сюрприз и не вызывать заранее ненужных споров.
В одну из суббот явились оформители, и Бренду познакомили с большой группой мужчин и женщин всех возрастов. Они деловито взялись за работу.
Впервые в жизни Бренда поняла, что такое праздничное рождественское настроение. Откуда ни возьмись, появились сэндвичи и горячий пунш, все такое вкусное, в сэндвичах начинка из ветчинного салата, копченой индейки и салями. Соседи, не ладившие до этого, тут же помирились, все вокруг повеселели, ели и смеялись, отпускали шуточки по поводу криво повешенного венка или провисшей гирлянды, поздравляли друг друга с наступающим Рождеством.
И как раз в тот момент, когда ей захотелось, чтобы Хэмиш пришел и увидел, с каким удовольствием все работают и как красиво будет выглядеть церковь, – в этот миг он и появился. Принял из чьих-то рук сэндвич и кружку пунша и стал благодарить оформителей, обходя церковь и оглядывая украшения так, словно в прошлые годы не видел ничего подобного.
Попозже вечером, уже дома, она решила подразнить его.
– Послушайте, Хэмиш, у вас в церкви развешивают одни и те же украшения из года в год. Вы в ней работаете сколько лет? Шесть или семь? А ходили вокруг, охали и ахали, словно все это видите впервые.
Кто-нибудь другой разозлился бы, но не Хэмиш – единственный в своем роде человек. Он ответил ей так, словно вопрос ее был вполне правомерен:
– Мне кажется, что каждый год в оформлении церкви появляется что-то новое, и каждый раз я воспринимаю его, как будто вижу впервые. Я люблю Рождество, люблю подготовку к нему. Мне нравится то, как это действует на людей. И я хотел бы, чтобы у всех было такое же чувство, как у меня.
Его слова прозвучали так искренне, что Бренда чуть не прослезилась. Ей захотелось сжать его в объятиях, но она не посмела.
– Какая жалость, – сказала Бренда Хэмишу однажды после ужина, – что люди стесняются что-нибудь брать из сундука для бедных. Там столько хороших вещей! Никто не решается даже посмотреть, что в нем есть.
Видно, священник был чем-то озабочен, потому что ответил нетерпеливо, что с ним случалось редко:
– Что же вы предлагаете?
– Распродажу.
– Хотите сказать, следует брать деньги за то, что люди отдали бесплатно?
– Именно так. – Ее терпение тоже подверглось испытанию: почему-то в этот вечер до Хэмиша все доходило очень медленно. – Если человек что-то купит, слегка поторговавшись, это не ущемит его гордость. Мы могли бы назначить самые низкие цены, а покупатели сбивали бы их еще ниже. Там скопилось столько всего, Хэмиш!
– А кто догадается, что мы щадим гордость людей? – Он посмотрел на нее в упор. – Мне кажется, вы предлагаете сменить шило на мыло.
Прижал к стенке, подумала Бренда, но не отказалась от своего проекта.
– А что, если мы назовем это сбором денег на какие-то конкретные цели? – спросила Бренда позже, когда священник работал у себя в кабинете.
Он откинулся на спинку кресла, провел рукой по лицу, и суровое выражение лица сменилось на усталое.
– Допустим. Что дальше?
Сердце у нее защемило: так хотелось убрать эту тень усталости вокруг глаз, морщинки у рта…
– Мы могли бы объявить, например, что собираем деньги на какую-то особенную электрогирлянду для елки, которая будет стоять в церковном дворе. Можно провести распродажу в воскресенье, после обедни. Зажигать огни на этой елке намечено на четверг, значит, вполне успеем.
Пару минут Хэмиш молча, изучал ее. Огромного труда ей стоило не броситься к нему на шею.
– Хорошая идея, Бренда, – сказал он, наконец. – Если вы возьмете ее осуществление на себя. Боюсь, что я не смогу вам помочь.
– Что с вами, Хэмиш? – Все-таки она протянула руку и погладила его по плечу, совершенно инстинктивно. – На вас лица нет.
– Я люблю Рождество, но есть вещи, которые меня угнетают. – Он так смотрел ей в глаза, что она заволновалась. – Вы слышали когда-нибудь, что в эту пору разгорается больше всего семейных ссор? И это худшее время года для одиноких, тех, кому некуда пойти.
Бренда никогда об этом не задумывалась, но знала, что так оно и есть. Разве она сама не была одиночкой большую часть своей жизни? Последние годы она работала в Рождество, потому что это было самое интересное из того, чем она могла занять себя. До этого проводила праздник с другими одиночками: то в зимнем пансионате, катаясь на лыжах, то в гольф-клубе. Иногда у кого-то в семейном доме. Рождество никогда не было для Би Джей каким-то особым праздником.
Она поднялась, подошла к Хэмишу сзади и стала растирать ему шею и плечи. Сначала он съежился, потом расслабился, и голова его упала на грудь. Бренда смотрела на его свитер свободной вязки, на чуть потрепанный край воротничка рубашки, на густые жесткие волосы цвета темной меди. Она ощущала пальцами его железные мускулы и широкие, квадратные плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36