Вы видите ребенка со здоровым телом и милым лицом, с лучащимися глазами и счастливой улыбкой. Когда этот ребенок подрастает, его пропускают через машину так называемого воспитания. Его приводят в соответствие со стандартами данного общества и уничтожают при этом радость, наслаждение жизнью. Печально видеть, как это происходит, не правда ли? Печально потерять человека, которого вы любите. Печально понять, что вы отвечали на все вызовы жизни так посредственно. А разве не печально, когда любовь кончается в маленькой заводи огромной реки жизни? Печально также, когда вами движет стремление к успеху, и вы достигаете успеха только для того, чтобы разочароваться в нем. Печально понять, каким незначительным является ум — но не чей-нибудь, а именно ваш. Хотя ум может приобрести большое значение, быть очень умным, хитрым, эрудированным, он все же остается крайне поверхностен и пуст, и осознание этого приносит с собой печаль и скорбь.
Но есть еще значительно более глубокая скорбь, которая приходит, когда вы осознаете свое одиночество, изолированность. Вы можете быть среди людей, в толпе, на званом вечере, вы можете разговаривать со своей женой или мужем, но внезапно вы почувствуете неизмеримое одиночество, появляется чувство полной изолированности, несущее с собой скорбь. Имеется также скорбь, связанная с болезнью.
Большинство из нас хочет избежать скорби. Мы не хотим понять скорбь, мы не хотим посмотреть на скорбь, мы не говорим: «Каково значение скорби?» Нас интересует только, как убежать от скорби. Это бегство не является неестественным, это инстинктивное движение желания, но мы считаем его неизбежным, и поэтому бегство от скорби становится для нас гораздо более важным, чем сам факт скорби. Убегая от скорби, мы улавливаемся мифами, символами, поэтому никогда не пытаемся исследовать, возможен ли конец скорби.
В конце концов жизнь ставит перед нами все новые и новые проблемы. Ежеминутно от жизни исходят вызовы, требования, и если ответ неадекватен, неадекватность ответа вызывает горечь и разочарования. Именно поэтому для большинства из нас стали так важны разные формы бегства.
Если я не могу разрешить свои проблемы здесь, на Земле, что же, я всегда могу надеяться на загробную жизнь. Если я не могу покончить со скорбью, я попытаюсь забыть ее в развлечениях, если мой ум несколько серьезнее, я обращаюсь к книгам, к приобретению знаний. Мы убегаем от скорби также с помощью переедания, непрерывной болтовни, ссор или погружаясь в глубокую меланхолию.
Это все разные способы, как убежать от скорби; они становятся для нас чрезвычайно важными, и мы даже боремся друг с другом из-за некоторых из них — ваша религия и моя религия, ваша идеология и моя идеология, ваш ритуализм и мой ритуализм.
Я прошу вас понаблюдать за собой, а не быть загипнотизированным моими словами. В конечном счете то, что я говорю — это не абстрактная теория, это ваша ежедневная жизнь. Я описываю ее, но я прошу вас не ограничиваться выслушиванием моего описания. Через это описание осознайте себя сами, и вы увидите, что ваша жизнь уловлена различными способами бегства. Поэтому так важно посмотреть на факт, исследовать, понять, глубоко проникнуть в то, что есть, ибо то, что есть — это вне времени, вне будущего. То, что есть — вечно. То, что есть — это жизнь, то, что есть — это смерть, то, что есть — это любовь, без успехов и разочарований. Все эти факты — истинная реальность. Но уму, вскормленному, воспитанному на различных дорогах бегства, необычайно трудно посмотреть на то, что есть, поэтому такой ум посвящает годы изучению символов и мифов, о которых написано столько толстых книг, или погрязает в ритуале, в применении какого-либо метода, системы, дисциплины.
Важно наблюдать факт, а не цепляться за различные мнения об этом факте, не говорить только о символе, репрезентующем факт. Понятно ли вам это? Символ — это слово. Возьмите смерть. Слово «смерть» — символ, используемый для того, чтобы передать все, связанное с данным фактом: страх, скорбь, необычайное чувство одиночества, пустота, умаленность, изолированность, глубокое и непроходящее разочарование. Все мы знаем слово «смерть», но лишь немногие из нас видят все, что связано с фактом смерти. Мы почти никогда не смотрим в лицо смерти и не понимаем необычайных вещей, связанных с нею. Мы предпочитаем убегать от факта с помощью веры в загробную жизнь, или же мы цепляемся за теорию перевоплощения душ. У нас есть эти успокоительные объяснения, целая груда идей, убеждений и отрицаний, множество связанный с ними символов и мифов. Я прошу вас понаблюдать за собою. Таковы факты.
Так же, как любовь невозможно культивировать, невозможно приобрести с помощью дисциплины, скорбь нельзя уничтожить с помощью бегства, с помощью церемоний и символов, с помощью благотворительной общественной деятельности, с помощью национализма или другим отвратительным способом из числа изобретенных людьми для этой цели. Скорбь нужно понять, а понимание не от времени. Понимание приходит вместе со взрывом, с восстанием, с колоссальным всеохватывающим недовольством. Но ведь мы ищем легкого пути, чтобы заглушить наше недовольство. Мы занимаемся общественной деятельностью, загружаем себя работой, идем в храм, поклоняемся созданным нами идолам, цепляемся за какую-нибудь систему или верование — все это, без сомнения, только убегание, и все это нужно нам, чтобы не смотреть в лицо фактам. Просто смотреть на то, что есть. Это никогда не вызывает скорби. Скорбь никогда не возникает просто от того, что вы видите свое тщеславие. Но в тот момент, когда вы хотите изменить ваше тщеславие во что-то другое, в этот момент начинается борьба, тревога, бедствие, которое в конечном счете приводит к скорби.
Когда вы любите что-либо, только тогда вы действительно внимательны, но как редко вы смотрите глазами любви на все то, что нас окружает. Для того, чтобы осознать значение смерти, нужен своего рода взрыв, который молниеносно сжигает все символы, идеалы, успокоительные верования, и тогда вы смотрите на смерть с полным и всеохватывающим вниманием. Это очень печальный факт, но вы, вероятно, никогда не смотрели на что-либо с полным вниманием, не правда ли? Смотрели ли вы на вашего ребенка с полным вниманием, всем своим существом, т.е. без предубеждения, без одобрения или осуждения, не говоря и не чувствуя: «Это мой ребенок»? — если вы можете это сделать, вы откроете необычайную значимость и красоту ребенка. Тогда больше не будет разделения — вы и ваш ребенок, но не будет и искусственного отождествления с ребенком. Когда вы смотрите на что-либо с полным вниманием, нет места отождествлению, потому что нет места разделению.
Точно также — можете ли вы смотреть на смерть с полным вниманием?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Но есть еще значительно более глубокая скорбь, которая приходит, когда вы осознаете свое одиночество, изолированность. Вы можете быть среди людей, в толпе, на званом вечере, вы можете разговаривать со своей женой или мужем, но внезапно вы почувствуете неизмеримое одиночество, появляется чувство полной изолированности, несущее с собой скорбь. Имеется также скорбь, связанная с болезнью.
Большинство из нас хочет избежать скорби. Мы не хотим понять скорбь, мы не хотим посмотреть на скорбь, мы не говорим: «Каково значение скорби?» Нас интересует только, как убежать от скорби. Это бегство не является неестественным, это инстинктивное движение желания, но мы считаем его неизбежным, и поэтому бегство от скорби становится для нас гораздо более важным, чем сам факт скорби. Убегая от скорби, мы улавливаемся мифами, символами, поэтому никогда не пытаемся исследовать, возможен ли конец скорби.
В конце концов жизнь ставит перед нами все новые и новые проблемы. Ежеминутно от жизни исходят вызовы, требования, и если ответ неадекватен, неадекватность ответа вызывает горечь и разочарования. Именно поэтому для большинства из нас стали так важны разные формы бегства.
Если я не могу разрешить свои проблемы здесь, на Земле, что же, я всегда могу надеяться на загробную жизнь. Если я не могу покончить со скорбью, я попытаюсь забыть ее в развлечениях, если мой ум несколько серьезнее, я обращаюсь к книгам, к приобретению знаний. Мы убегаем от скорби также с помощью переедания, непрерывной болтовни, ссор или погружаясь в глубокую меланхолию.
Это все разные способы, как убежать от скорби; они становятся для нас чрезвычайно важными, и мы даже боремся друг с другом из-за некоторых из них — ваша религия и моя религия, ваша идеология и моя идеология, ваш ритуализм и мой ритуализм.
Я прошу вас понаблюдать за собой, а не быть загипнотизированным моими словами. В конечном счете то, что я говорю — это не абстрактная теория, это ваша ежедневная жизнь. Я описываю ее, но я прошу вас не ограничиваться выслушиванием моего описания. Через это описание осознайте себя сами, и вы увидите, что ваша жизнь уловлена различными способами бегства. Поэтому так важно посмотреть на факт, исследовать, понять, глубоко проникнуть в то, что есть, ибо то, что есть — это вне времени, вне будущего. То, что есть — вечно. То, что есть — это жизнь, то, что есть — это смерть, то, что есть — это любовь, без успехов и разочарований. Все эти факты — истинная реальность. Но уму, вскормленному, воспитанному на различных дорогах бегства, необычайно трудно посмотреть на то, что есть, поэтому такой ум посвящает годы изучению символов и мифов, о которых написано столько толстых книг, или погрязает в ритуале, в применении какого-либо метода, системы, дисциплины.
Важно наблюдать факт, а не цепляться за различные мнения об этом факте, не говорить только о символе, репрезентующем факт. Понятно ли вам это? Символ — это слово. Возьмите смерть. Слово «смерть» — символ, используемый для того, чтобы передать все, связанное с данным фактом: страх, скорбь, необычайное чувство одиночества, пустота, умаленность, изолированность, глубокое и непроходящее разочарование. Все мы знаем слово «смерть», но лишь немногие из нас видят все, что связано с фактом смерти. Мы почти никогда не смотрим в лицо смерти и не понимаем необычайных вещей, связанных с нею. Мы предпочитаем убегать от факта с помощью веры в загробную жизнь, или же мы цепляемся за теорию перевоплощения душ. У нас есть эти успокоительные объяснения, целая груда идей, убеждений и отрицаний, множество связанный с ними символов и мифов. Я прошу вас понаблюдать за собою. Таковы факты.
Так же, как любовь невозможно культивировать, невозможно приобрести с помощью дисциплины, скорбь нельзя уничтожить с помощью бегства, с помощью церемоний и символов, с помощью благотворительной общественной деятельности, с помощью национализма или другим отвратительным способом из числа изобретенных людьми для этой цели. Скорбь нужно понять, а понимание не от времени. Понимание приходит вместе со взрывом, с восстанием, с колоссальным всеохватывающим недовольством. Но ведь мы ищем легкого пути, чтобы заглушить наше недовольство. Мы занимаемся общественной деятельностью, загружаем себя работой, идем в храм, поклоняемся созданным нами идолам, цепляемся за какую-нибудь систему или верование — все это, без сомнения, только убегание, и все это нужно нам, чтобы не смотреть в лицо фактам. Просто смотреть на то, что есть. Это никогда не вызывает скорби. Скорбь никогда не возникает просто от того, что вы видите свое тщеславие. Но в тот момент, когда вы хотите изменить ваше тщеславие во что-то другое, в этот момент начинается борьба, тревога, бедствие, которое в конечном счете приводит к скорби.
Когда вы любите что-либо, только тогда вы действительно внимательны, но как редко вы смотрите глазами любви на все то, что нас окружает. Для того, чтобы осознать значение смерти, нужен своего рода взрыв, который молниеносно сжигает все символы, идеалы, успокоительные верования, и тогда вы смотрите на смерть с полным и всеохватывающим вниманием. Это очень печальный факт, но вы, вероятно, никогда не смотрели на что-либо с полным вниманием, не правда ли? Смотрели ли вы на вашего ребенка с полным вниманием, всем своим существом, т.е. без предубеждения, без одобрения или осуждения, не говоря и не чувствуя: «Это мой ребенок»? — если вы можете это сделать, вы откроете необычайную значимость и красоту ребенка. Тогда больше не будет разделения — вы и ваш ребенок, но не будет и искусственного отождествления с ребенком. Когда вы смотрите на что-либо с полным вниманием, нет места отождествлению, потому что нет места разделению.
Точно также — можете ли вы смотреть на смерть с полным вниманием?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19