Ненавидит с той самой минуты, когда этот некрупный тёмно-серый бегемот с чёрной полосой вдоль спины впервые переступил "порог" арены. Потому что Шаман - лентяй и халтурщик. Так говорит Петрос Георгиевич, и так оно и есть. А Манук - прирождённый артист. Для него выступление удовольствие, что-то вроде спортивных игр после неподвижного лежания в воде. Манук точно знает время своего выхода, заранее вылазит из бассейна и ждёт у решётки. А Шаман до последней минуты отлёживается в бассейне, вылазит медленно, неохотно, и "физиономия" у него в это время самая мрачная. И так во всём: Манук если уж разевает пасть, то до отказа. А Шаман чуть приоткроет - и тут же захлопывает с таким видом, будто раскрыть рот - это ужас какая тяжёлая работа. А когда оба бегемота делают пирамиду - становятся передними ногами на боковые уступы "скалы", сделанной из досок и папье-маше, то Манук задирает голову и замирает в этой позе до тех пор, пока Петрос Георгиевич не скажет: "Ай, браво!" А Шаман ноги ставит на самый краешек уступа и тут же соскальзывает на опилки. Поэтому Петрос Георгиевич не вспрыгивает на вершину "скалы", как было задумано, а стоит внизу между бегемотами, широко раскинув руки и касаясь пальцами горла непослушного артиста - так Шаман задерживается на уступе хотя бы на несколько секунд. Но хуже всего, когда бегемоты делают "ковёр" - ложатся на арене рядком, на бочок, а сверху на них укладывается Петросян. Ноги его на Шамане, а грудь - на Мануке, правой рукой он обнимает Манука за шею, а левой приветствует зрителей. Красивый трюк, эффектный. Но Шаман, который спешит удрать в свою клетку и нырнуть в прохладную воду, старается лечь поближе к форгангу, а Манук - аккуратист и ложится на точно отведённое ему место. Между бегемотами образуется внушительная щель, так что Петросяну приходится либо "висеть" на носках и локтях, либо поднимать Манука, как более послушного, и укладывать снова впритирочку к Шаману. Манук этого страшно не любит: он честно выполнил своё задание, с какой же стати снова вставать и ложиться. Думаете, это так приятно с фигурой в две тонны весом и похожей к тому же на аэростат?.. Вот почему, когда после "ковра" Шаман рысью устремляется в форганг, Манук сердится и всегда пытается напасть на халтурщика сзади, так что обязательно надо быть в эти минуты настороже. И это - в обычные дни. А сейчас...
- Петрос Георгиевич, - негромко сказал Василь, - не подгоняйте сегодня Манука к Шаману, чтоб он сгорел...
Петросян кивнул. Он всё ещё стоял в центре манежа, а бегемоты, кончив обход по барьеру, направились к Петросу Георгиевичу. Новый взрыв аплодисментов - это Манук и Шаман положили на плечи дрессировщика свои "головки". Теперь пирамида! Разумеется, Шаман, как всегда, быстрее чем нужно соскользнул вниз, и Манук, заметив это, стал от злости совсем багровым.
Остался только "ковёр". Потом Шаман уйдёт в клетку, а Манук спрячется в форганге за бамбуковой занавеской до тех пор, пока не станцуют вальс Пальчик и Нуга, пока не выступят с целой программой Тату и Зита, - тётя Мару-ся в комнатке у самого манежа уже надевает на них яркие платьица. А потом Манук, как и положено самому талантливому артисту труппы, выйдет на соло: он покажет уникальный трюк - пройдёт по качающейся доске, совсем такой, как на детской площадке в любом парке, только массивнее и длиннее. На этой доске укреплены тумбочки на некотором расстоянии одна од другой, и Манук будет наступать на эти маленькие круглые тумбочки. По такому сооружению и человеку трудно пройти, не то что бегемоту! А в самом конце, когда музыка заиграет туш и вспыхнут все огни, сколько их есть в цирке, Петросян уйдёт с арены, а в центре манежа останется только Манук - совсем один - и будет весело раскланиваться со зрителями. А ведь даже лошади, даже собачки никогда не работают на арене без дрессировщика!
Оркестр заиграл "Колыбельную", и бегемоты медленно стали подгибать ноги. Первым на опилки плюхнулся Манук - и закачался, как ванька-встанька, на своём круглом сером боку. А Шаман воровато шагнул вперёд - шажок, другой - и только тогда улёгся на бок, у самого форганга. И сразу же и Василь, и Володя, и дядя Коля, и Тина услышали гулкое бурчание - как будто в железном ведре перекатывались тяжёлые булыжники: это Манук сердился на партнёра. Петросян сумел лечь только на Манука - до Шамана он еле-еле дотянулся носком мягкого лакированного сапога. Приветственный взмах рукой! Но вместо того, чтобы соскользнуть вперёд - к голове Манука - дрессировщик съехал в щель между бегемотами.
Всё остальное заняло какие-то доли секунды. Взбешённый Манук рванулся за убегающим в форганг Шаманом. Но перед ним оказался Петросян. Он мог отскочить - он видел налитые кровью глаза Манука, он знал: если зверь разъярён - даже куница, даже хорёк, - опасно становиться на его пути, а тут - бегемот... И всё-таки он преградил путь Мануку: надо было выиграть время, чтобы Шаман успел скрыться за бамбуками. - Манули, - крикнул Петросян. - Ма...
Огромная серая голова лишь немного качнулась - и человек отлетел в сторону, грохнувшись всем телом о барьер. Но он тут же вскочил на ноги. Рванулся вперёд. И снова был отброшен с дороги. На этот раз удар, наверное, был очень сильным: Петросян описал дугу в воздухе и рухнул на решётку. Кровь мгновенно залила его лицо, но он попытался всё-таки встать. И заметивший это Манук снова качнул головой, будто примериваясь.
Но тут разлетелись в стороны бамбуки, закрывавшие форганг, и на манеж выскочила девочка с длинными чёрными косами. Она ухватилась за крайний бамбук и закричала - даже в этом вопящем, орущем, визжащем зале был слышен её отчаянный крик.
- Папа! - кричала она. - Папа, папа-а-а!
В ту же самую секунду на арену вылетел Василь, за ним - Володя, дядя Коля, кто-то из рабочих.
- Володька, Тину! - заорал Василь. - Манук, вон! Вон, паскуда!
И он, не помня себя, хлопнул разъярённого бегемота по его бронированному заду. Не палкой, не камнем, не кнутом - голой рукой.
И тут... Володя, оттянувший Тину в сторону, утверждал потом, что он ясно видел, как в глазах бегемота промелькнуло испуганное выражение... ну, вроде: "Что я наделал!" Он прижал уши, опустил голову и опрометью бросился за кулисы. За ним - Василь. Дядя Коля кинулся к Петросяну, но тот одним прыжком вскочил на ноги.
- Назад! - крикнул он. - Все вон с манежа! Он может вернуться!
Он как-то боком двинулся к форгангу, но покачнулся и грузно осел, хватаясь руками за разлетающиеся бамбуки.
- "Скорую", - крикнул дядя Коля и схватил Петросяна за плечи. - Воды!
- Где Манук? - прохрипел Петросян. - Пусти, мне надо туда!
Из-за занавеса вынырнул Василь и какой-то дядька в синем комбинезоне. Они тащили носилки.
- Петрос Георгиевич, он в клетке, - почему-то зашептал Василь. - Запертый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
- Петрос Георгиевич, - негромко сказал Василь, - не подгоняйте сегодня Манука к Шаману, чтоб он сгорел...
Петросян кивнул. Он всё ещё стоял в центре манежа, а бегемоты, кончив обход по барьеру, направились к Петросу Георгиевичу. Новый взрыв аплодисментов - это Манук и Шаман положили на плечи дрессировщика свои "головки". Теперь пирамида! Разумеется, Шаман, как всегда, быстрее чем нужно соскользнул вниз, и Манук, заметив это, стал от злости совсем багровым.
Остался только "ковёр". Потом Шаман уйдёт в клетку, а Манук спрячется в форганге за бамбуковой занавеской до тех пор, пока не станцуют вальс Пальчик и Нуга, пока не выступят с целой программой Тату и Зита, - тётя Мару-ся в комнатке у самого манежа уже надевает на них яркие платьица. А потом Манук, как и положено самому талантливому артисту труппы, выйдет на соло: он покажет уникальный трюк - пройдёт по качающейся доске, совсем такой, как на детской площадке в любом парке, только массивнее и длиннее. На этой доске укреплены тумбочки на некотором расстоянии одна од другой, и Манук будет наступать на эти маленькие круглые тумбочки. По такому сооружению и человеку трудно пройти, не то что бегемоту! А в самом конце, когда музыка заиграет туш и вспыхнут все огни, сколько их есть в цирке, Петросян уйдёт с арены, а в центре манежа останется только Манук - совсем один - и будет весело раскланиваться со зрителями. А ведь даже лошади, даже собачки никогда не работают на арене без дрессировщика!
Оркестр заиграл "Колыбельную", и бегемоты медленно стали подгибать ноги. Первым на опилки плюхнулся Манук - и закачался, как ванька-встанька, на своём круглом сером боку. А Шаман воровато шагнул вперёд - шажок, другой - и только тогда улёгся на бок, у самого форганга. И сразу же и Василь, и Володя, и дядя Коля, и Тина услышали гулкое бурчание - как будто в железном ведре перекатывались тяжёлые булыжники: это Манук сердился на партнёра. Петросян сумел лечь только на Манука - до Шамана он еле-еле дотянулся носком мягкого лакированного сапога. Приветственный взмах рукой! Но вместо того, чтобы соскользнуть вперёд - к голове Манука - дрессировщик съехал в щель между бегемотами.
Всё остальное заняло какие-то доли секунды. Взбешённый Манук рванулся за убегающим в форганг Шаманом. Но перед ним оказался Петросян. Он мог отскочить - он видел налитые кровью глаза Манука, он знал: если зверь разъярён - даже куница, даже хорёк, - опасно становиться на его пути, а тут - бегемот... И всё-таки он преградил путь Мануку: надо было выиграть время, чтобы Шаман успел скрыться за бамбуками. - Манули, - крикнул Петросян. - Ма...
Огромная серая голова лишь немного качнулась - и человек отлетел в сторону, грохнувшись всем телом о барьер. Но он тут же вскочил на ноги. Рванулся вперёд. И снова был отброшен с дороги. На этот раз удар, наверное, был очень сильным: Петросян описал дугу в воздухе и рухнул на решётку. Кровь мгновенно залила его лицо, но он попытался всё-таки встать. И заметивший это Манук снова качнул головой, будто примериваясь.
Но тут разлетелись в стороны бамбуки, закрывавшие форганг, и на манеж выскочила девочка с длинными чёрными косами. Она ухватилась за крайний бамбук и закричала - даже в этом вопящем, орущем, визжащем зале был слышен её отчаянный крик.
- Папа! - кричала она. - Папа, папа-а-а!
В ту же самую секунду на арену вылетел Василь, за ним - Володя, дядя Коля, кто-то из рабочих.
- Володька, Тину! - заорал Василь. - Манук, вон! Вон, паскуда!
И он, не помня себя, хлопнул разъярённого бегемота по его бронированному заду. Не палкой, не камнем, не кнутом - голой рукой.
И тут... Володя, оттянувший Тину в сторону, утверждал потом, что он ясно видел, как в глазах бегемота промелькнуло испуганное выражение... ну, вроде: "Что я наделал!" Он прижал уши, опустил голову и опрометью бросился за кулисы. За ним - Василь. Дядя Коля кинулся к Петросяну, но тот одним прыжком вскочил на ноги.
- Назад! - крикнул он. - Все вон с манежа! Он может вернуться!
Он как-то боком двинулся к форгангу, но покачнулся и грузно осел, хватаясь руками за разлетающиеся бамбуки.
- "Скорую", - крикнул дядя Коля и схватил Петросяна за плечи. - Воды!
- Где Манук? - прохрипел Петросян. - Пусти, мне надо туда!
Из-за занавеса вынырнул Василь и какой-то дядька в синем комбинезоне. Они тащили носилки.
- Петрос Георгиевич, он в клетке, - почему-то зашептал Василь. - Запертый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10