- Ну вот что! - Белесые, выгоревшие Мишкины брови сошлись у переносья. - Назарыча ждать не будем и вообще в компанию никого больше не возьмем. Одни управимся. - На Алешино плечо обрушилась крепкая Мишкина рука. - Логово разыщем, волчат в мешок, и айда!
- А... если волчица? - поежился Алеша.
Смешно выпятив нижнюю губу, Мишка сплюнул зеленой кашицей.
- Что волчица? Думаешь - бросится? Не-е! Сдрейфит. Это уж проверено. Следом, верно, увяжется, а чтобы броситься - слабо! Потом я ведь штырь железный прихвачу. Так по башке тяпну! Только не подойдет она, нет.
Мишка щелчком сбил комара с руки, сказал твердо, как отрубил:
- Завтра утречком сюда придешь. К этим вот сосенкам. Я с мешком ждать буду здесь. Без обмана только, слышишь?
...Елисейский овраг оказался за тридевять земель. Спотыкаясь от усталости, Алеша продирался следом за неутомимым Мишкой сквозь чащу, по крутому глинистому склону сползал в сырой овраг, плутал в нагроможденьях бурелома.
О, хитрая волчица умела замаскировать свое логово!
Отчаявшись разыскать выводок, Мишка решил выследить волчицу, когда та будет возвращаться с охоты к детенышам. И вот мальчики сидят, скорчившись в душной парной глуши, где терпко и горько пахнет разомлевшей от зноя листвой и тонко звенят над ухом назойливые комары. Волчицы нет как нет. Мишка нервничает. Запустил сучком в соседний куст, откуда цвиркнула неведомая пичужка, сбил кулаком жука, с натужным жужжаньем кружившего над поникшими листьями папоротника. Наконец, остервенело пришлепнув на щеке кровопийцу-комара, не выдержал:
- Житья не дают, стервецы! Разве с ними выследишь зверя? - Мишка обиженно вытянул губы, отер рукавом лоб. - Пойдем скупнемся, что ль, Алешк! Озерцо я тут знаю неподалеку.
Шли без тропы.
Жаркое полуденное солнце сквозило в вершинах берез. Проголодавшийся Мишка на ходу срывал какие-то стебли, с аппетитом жевал их.
- Попробуй! - предлагал он Алеше. - Это же скирда, на редиску чуточку похожа. А это вот - купырь. Тоже вкусно.
Алеша покорно жевал, хотя его слегка поташнивало от обилия зеленой пищи, рассеянно поглядывал навepx сквозь запотевшие очки.
- Шагай живей! - поторапливал Мишка. - Ну чего ты в небо уставился? Жар-птицу, что ли, свою высматриваешь?
Алеша отвернулся, обиженный.
- Опять серчает! - искренне огорчился Мишка. - Расскажи-ка, правда, что за птицу искал ты вчера.
- Ты же снова будешь смеяться.
- Не буду, слово даю, - пообещал Мишка. - Рассказывай, какая она из себя.
Алеша пригнул голову к петлице, куда еще утром вставил букетик ландышей: завядшие цветы и сейчас струили тонкий аромат.
- Какая, спрашиваешь... Красивая. Очень красивая! На осколок радуги похожа. И синим, и зеленым сверкнула. И даже, знаешь... светится.
- Вот уж чтобы светилась, это ты, брат, заливаешь. Птица - не светлячок. - Мишка сорвал мимоходом мясистый, с рассеченными листьями стебель борщевика и принялся ловко отслаивать кожурку нечистым когтем. - А нарядных птиц, как ты рассказываешь, мало ли? И на сизоворонку подумать можно, да и на сойку похоже. Вот бы послушать, как поет, тогда точно сказать можно.
Алеша хотел было изобразить музыкальный посвист Жар-птицы, но Мишка сделал вдруг страшные глаза и приложил палец к губам. Алеша замер на месте.
Гибким скользящим движеньем Мишка извлек из кармана штанов рогатку, зажал меж стиснутыми губами крючок из толстой проволоки, привычно расправил резинку. Алеша с затаенным дыханьем следил за этими приготовлениями. От одной мысли, что Мишка приметил в кустах волчицу, обмякли и сами собой подогнулись колени. Но, зацепив крючком резинку, Мишка стал прицеливаться не в кусты, а вверх - в сплетенье сосновых ветвей.
Щелкнула резинка, свистнув, хлестнул по веткам нехитрый снаряд. Серая, величиною с голубя птица всполошенно забила крыльями. Огибая стволы, стремительно понеслась в чащу. На землю посыпались зеленые ежики сбитых хвоинок.
- Промазал, гадство! - с досадой крякнул Мишка. - Против солнца целиться пришлось.
- Кто это был? - все еще вздрагивая от волнения, спросил Алеша.
- Горлинка.
- А зачем убивать ее?..
Мишка удивился:
- Чудила! Она, знаешь, какая вкусная!
- У вас, наверно, есть нечего? - наивно округлил глаза Алеша. Ему вдруг пришла в голову мысль, что и траву Мишка поедает от голода.
- Неужто ради еды только охотятся? - Мишка с раздражением запихнул рогатку в карман. - Как тебе это втолковать? Интересно это, понимаешь? А потом и мясо тоже... Даровое притом.
Алеша хотел возразить, что это жестоко, мерзко, но только рукою махнул. Разве такому докажешь? Обзовет еще дохлой интеллигенцией, очкариком. Да и горлинка-то улетела, на счастье.
Молча тронулись дальше. Огорченный неудачей Мишка тяжело сопел, отирал рукавом лоб и злобно отмахивался от привязчивой мухи. Оживился он только при виде озерца, которое сверкнуло меж стволов неожиданно, будто свалившийся на землю клок чистого неба.
- Ну и жарынь! - захрипел Мишка, на ходу сдирая потную, прилипшую к плечам рубашку. - Раздевайся живо, Алешк. Смотри вот!..
Фонтан слепящего жидкого солнца взлетел над озером, когда Мишка взрезал своим телом нетронутую гладь. Испуганно дрогнули и закачались опрокинувшиеся в воду сосны.
- Ох, и мирово же! - ревел Мишка, подскакивая. - Прыгай, Алешк! Да очки-то сними! Потопишь, чудила!
От холодной воды перехватило дыхание, будто ледяными обручами сковало грудь. Но кому же хочется прослыть трусом и неженкой? Алеша стойко вынес испытание до конца.
На песчаный откос он выбрался следом за Мишкой мертвенно-синим, с обвившейся вкруг ноги колючей травой. У него шумело в ушах, кружилась голова и все неудержимо прыгало перед глазами. Квадратное лицо Мишки с дрожащими фиолетовыми губами и сияньем вокруг мокрых встопорщенных волос вдруг расплывалось, и на Алешу опрокидывалось бездонное небо. Голубая стрекозка повисала в синем океане, ослепительно сверкая трепещущими крылышками. Потом вдруг иззубренные пики сосен вонзались в небо, и на их пестро-зеленом фоне корчился размытый силуэт Мишки с головой, застрявшей в рубашке, и нелепо болтающимися рукавами.
Внезапно все померкло, и сквозь шум в ушах Алеша расслышал обеспокоенный Мишкин голос:
- Ты чего, Алешк? Слышь! Чего с тобой?
Затем предметы снова обрели привычные краски, хотя шум в ушах не утихал и не унималась несносная дрожь.
- В овраг уж не пойдем сегодня. Завтра утречком счастья попытаем, гудел над ухом Мишкин голос. - А сейчас куда с тобой таким?
Мишка проводил Алешу до самого дома. На прощанье сказал ободряюще:
- Ты крепись, Алешк. Пройдет все. Завтра выследим волчицу, башку на отсеченье!
...Но "пытать счастье" наутро Алеше не пришлось. Всю ночь он метался в жару, сбрасывая холодный компресс, который накладывала ему на лоб встревоженная мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25