Вода все прибывала и прибывала.
Теперь предстояло очень неприятное занятие.
Но деваться было некуда, и я полез в воду.
Казалось, течение вот-вот снесет меня. Вода была мне почти по горло. Помогая себе руками, я приблизился к утятам. Я думал, что они обрадуются мне, их спасителю, и сами полезут в руки, но случилось совсем наборот.
Они меня испугались.
Я пытался их ловить, а они, из последних сил работая лапами, старались не даться мне в руки. Течение стало их подхватывать, они снова лезли под берег, но поскольку опасность в лице меня все равно была рядом, утята не могли придумать ничего лучше, как нырять под воду. Это было ужасно.
Нужно было угадать, где утенок вынырнет. А он, вынырнув, снова нырял.
Почему я не стал нырять следом за ними - не знаю.
Наконец, я поймал первого утенка и, держа его над собой двумя руками, пошел с ним к берегу. Спасенный орал так истошно, словно прощался с жизнью.
Хорошо, что я взял ведра с крышками. Я положил утенка в ведро и закрыл сверху крышкой. И он сразу притих. А я снова кинулся в холодную воду.
Так я переловил всех утят. А дождь все хлестал и хлестал.
Продрогший, промокший до нитки, но гордый и довольный тащил я к дому два ведра с утятами. Очутившись в сарайчике, они побежали от меня в сторону.
Неблагодарные твари!
Они так и не осознали, что я их спас. Но самым неприятным было для меня то, что утята оказались на редкость злопамятными. С этого дня я стал для них смертельным врагом. Едва завидев меня, они испуганно прятались. Это было очень обидно. Я незаметно подходил к заборчику, за которым они паслись и видел, что один из утят стоит на страже остальных. Он внимательно смотрел вокруг.
Я знал - он высматривает меня.
Потому что стоило мне появиться, как стоящий на посту утенок издавал характерный тревожный крик и все его братья и сестры убегали в сторону.
На других людей, даже на чужих, они реагировали спокойно.
Когда мама приносила им еду, они радостно ковыляли к ней навстречу.
Если ту же еду приносил я, то они убегали и старались спрятаться.
Помнится, что даже когда утята выросли и их нежный, желтый пух сменился на жесткие, белые перья, даже и тогда они продолжали держать на меня зло.
Никакие заискивания с моей стороны не помогали.
Ни то, что я старался кормить их лучше, чем, например, кур. Ни то, что я разрешал им до отвала плескаться в речке.
Утки прекрасно помнили, что я был причастен к тому ужасу, который они пережили однажды. Я был для них монстром. Динозавром.
Я думаю, что в их примитивном мозгу соединились воедино: молния, гром, гроза, ливень, бурный подъем воды в речке, быстрое течение, и я, пытающийся в эти страшные минуты поймать их.
Они так и не поняли, что я хотел их спасти.
Горькое чувство досады еще долго не покидало меня.
1 2
Теперь предстояло очень неприятное занятие.
Но деваться было некуда, и я полез в воду.
Казалось, течение вот-вот снесет меня. Вода была мне почти по горло. Помогая себе руками, я приблизился к утятам. Я думал, что они обрадуются мне, их спасителю, и сами полезут в руки, но случилось совсем наборот.
Они меня испугались.
Я пытался их ловить, а они, из последних сил работая лапами, старались не даться мне в руки. Течение стало их подхватывать, они снова лезли под берег, но поскольку опасность в лице меня все равно была рядом, утята не могли придумать ничего лучше, как нырять под воду. Это было ужасно.
Нужно было угадать, где утенок вынырнет. А он, вынырнув, снова нырял.
Почему я не стал нырять следом за ними - не знаю.
Наконец, я поймал первого утенка и, держа его над собой двумя руками, пошел с ним к берегу. Спасенный орал так истошно, словно прощался с жизнью.
Хорошо, что я взял ведра с крышками. Я положил утенка в ведро и закрыл сверху крышкой. И он сразу притих. А я снова кинулся в холодную воду.
Так я переловил всех утят. А дождь все хлестал и хлестал.
Продрогший, промокший до нитки, но гордый и довольный тащил я к дому два ведра с утятами. Очутившись в сарайчике, они побежали от меня в сторону.
Неблагодарные твари!
Они так и не осознали, что я их спас. Но самым неприятным было для меня то, что утята оказались на редкость злопамятными. С этого дня я стал для них смертельным врагом. Едва завидев меня, они испуганно прятались. Это было очень обидно. Я незаметно подходил к заборчику, за которым они паслись и видел, что один из утят стоит на страже остальных. Он внимательно смотрел вокруг.
Я знал - он высматривает меня.
Потому что стоило мне появиться, как стоящий на посту утенок издавал характерный тревожный крик и все его братья и сестры убегали в сторону.
На других людей, даже на чужих, они реагировали спокойно.
Когда мама приносила им еду, они радостно ковыляли к ней навстречу.
Если ту же еду приносил я, то они убегали и старались спрятаться.
Помнится, что даже когда утята выросли и их нежный, желтый пух сменился на жесткие, белые перья, даже и тогда они продолжали держать на меня зло.
Никакие заискивания с моей стороны не помогали.
Ни то, что я старался кормить их лучше, чем, например, кур. Ни то, что я разрешал им до отвала плескаться в речке.
Утки прекрасно помнили, что я был причастен к тому ужасу, который они пережили однажды. Я был для них монстром. Динозавром.
Я думаю, что в их примитивном мозгу соединились воедино: молния, гром, гроза, ливень, бурный подъем воды в речке, быстрое течение, и я, пытающийся в эти страшные минуты поймать их.
Они так и не поняли, что я хотел их спасти.
Горькое чувство досады еще долго не покидало меня.
1 2