- Загубит он нас, - шепнул Труба, давая волю своему страху. - Видишь, тронутый. И кокаин нюхает. Артемка упрямо сдвинул брови:
- Посмотрим, кто кого... Ты, знай, держись. Но тут поручик оглянулся, и у Артемки похолодело в сердце: такой злой насмешкой, показалось ему, вдруг блеснули глаза офицера.
В длинной с низким потолком казарме сидели на нарах солдаты и дымили цигарками. При появлении Потяжкина они вскочили, затоптали цигарки сапогами и выстроились в одну шеренгу. Было их человек пятнадцать.
- Смирно! - скомандовал писарь и, подойдя строевым шагом к Потяжкину, отрапортовал: - Ваше благородие! Действующие лица на месте, никаких происшествий не было.
- Начинать! - приказал Потяжкин.
Стуча сапогами, все двинулись к сцене. Репетиция началась.
Что это была за пьеса, я так толком и не узнал. Труба говорил, что это была не пьеса, а какой-то бред. Однако свою роль, аккуратно переписанную в тетрадку, он прочитал с большим вниманием, и, когда очередь выходить на сцену дошла до него, он сделал это с такой важностью, так раскатисто загрохотал своим басом, что Потяжкин. казалось, пришел в восторг.
- Каналья!.. Шельмец!.. - взвизгивал офицер, ударяя себя ладонями по бедрам. - Громыхай!
Труднее пришлось Артемке. Вся его роль состояла из набора дурацких фраз, кровожадного рычанья, а под конец - трусливого вопля. Артемке было гадко кривляться, но что же ему оставалось делать!
- Прищурь глаз! Оскаливай зубы! - неистово кричал ему Потяжкин. - Стой, я придумал новые слова. Кричи: "Товарищи, вперед за восьмичасовой рабочий день, чтоб, значит, работать нам от восьми до восьми" - И, довольный собой, заливался дребезжащим смехом.
Из казармы он привел Артемку и Трубу в штаб, где их опросили, а из штаба к себе на квартиру.
- Пейте! - приказал он, разливая по стаканам коньяк. - Пейте и благодарите судьбу, что привела вас к такому режиссеру. Я из вас Щепкиных сделаю, сто собак вам зубами в пятки!
Пил и сам, а выпив, хлопал ладонью по столу и хвастливо спрашивал:
- Ну как? Хороша пьеса?
- Сверхъестественная! - мотал Труба головой, будто ему дали понюхать крепкого хрена.
- То-то вот. А Иголкин - дурак. Говорит: "Зачем сечь мужиков подряд?" Нет, сто собак им зубами в пятки, сечь, так всех! Они вредней даже рабочих. Кто разграбил мою конюшню? Мужики! Кто выгнал моего папу из родного имения? Мужики! Всех, всех, всех!.. - взвизгивал он, ударяя кулаком по воздуху.
- Мудрое решение! - "одобрял" Труба. - Никаких исключений! Это вы правильно говорите. А спектакль надо ставить поскорей, а то как бы эти архаровцы не испортили нам всю музыку.
- Что? - уставился на Трубу Потяжкин опять помутневшими глазами. - Ха!.. Я их в Припекине собственной рукой вешать буду.
И опять у Артемки защемило в сердце: сквозь пьяную муть этих глаз на мгновение будто проглянула злобная настороженность.
- Какое Припекино! - пробормотал Труба. - Под Щербиновкой они нас захватили.
- А Припекино сожгу! Дотла! - продолжал Потяжкин, не обращая внимания на слова Трубы. - В золу превращу!..
В полночь, уже сильно пьяный, он потащил Трубу и Артемку в другой конец города к полковнику Запорожцеву.
У Запорожцева, тучного человека с красным, будто обваренным, лицом и маленькими черными глазками, похожими на арбузные семечки, сидела за столом пьяная компания из офицеров и сильно накрашенных женщин. Говорили все вместе, стучали ложками по тарелке, призывая к вниманию, и никто никого не слушал. При появлении Потяжкина с двумя "штафирками" галдеж на минуту смолк.
- Гос...господа!.. - сказал Потяжкин, пошатываясь и запинаясь. Поз...позвольте вам представить: артисты им...императорского театра оперы и балета Матвей Тру...Трубадуров и Артемий За....Зажигалкин. Здорово, канальи, из...изображают. Ма... Матвей, ну-ка, рявкни!..
И до утра Артемка с Трубой пели, декламировали и даже изображали умирающих лебедей.
Утром я уже был в Крепточевке. В условленном месте - на базаре, у задней стены казармы, - поставил свой лоток с махоркой и принялся торговать. Время шло, махорки оставалось уже на самом донышке, а Артемка не появлялся. Меня все больше охватывала тревога. Какие только мысли не приходили в голову! И вот, когда я сметал со дна лотка последние крошки, сзади кто-то тронул меня за рукав. Я обернулся. Передо мной стоял Артемка. Лицо его было бледное, помятое, глаза красные, воспаленные.
- Ох, - сказал он, - голова разламывается. Всю ночь, проклятые, поили. Он нагнулся к лотку и зашептал: - Здесь дознались, что наши в Припекине. Готовятся наступать с двух сторон... Ждут какую-то часть.
- Когда? Когда наступать? - заволновался я.
- Еще точно не знаю. А у нас что? - Артемка выпрямился и принялся рыться в карманах. - Сбавь бумажку! - сказал он громко.
- Не хочешь, не бери, - так же громко ответил я, а шепотом добавил: Завтра командир собирает молодежь. Будем выбирать председателя.
- Эх, а я тут! - забыв о конспирации, воскликнул Артемка. Но спохватился и зашептал: - Ты и мой голос засчитай, слышишь? За Таню.
Я спрятал деньги и поспешил домой.
ПЕРВОЕ СОБРАНИЕ
Пешком я шел не больше семи верст. Меня так и подмывало броситься бежать, но я сдерживал себя, чтоб не вызвать подозрения. Побежал только тогда, когда с пригорка увидел в ложбине две хаты, окруженные высокими тополями. Это был хутор Сигиды, в котором хозяйничал брат одного из наших партизан. Заметив меня, он тотчас пошел в сарай, вывел оттуда двух взнузданных лошадей и тихонько свистнул. Из кукурузы вылез Ванюшка. Запыленный, в синей выцветшей рубашке, без пояса, босой, он походил на деревенского парня. Мы переглянулись, вскочили на лошадей и помчались по жнивью напрямик к Припекину.
- Видел? - крикнул Ванюшка на скаку.
- Видел, - ответил я.
- Живы?
- Живы.
- Действуют?
- Ого!..
Командира мы нашли в амбаре. Там уже шло собрание молодежи. За столом, покрытым кумачом, стояла Таня. Вид у нее был торжественный и насмерть перепуганный: шутка ли, председательствовать впервые в жизни!
Я подошел к командиру, силясь казаться спокойным Видно, удавалось мне это плохо: командир взглянул, и в глазах его появилось то жесткое выражение, с каким он обыкновенно выслушивал неприятные вести.
Мы вышли на улицу.
- Ну? - коротко спросил командир.
И пока я докладывал, он сердито сдвигал брови.
- Вот как! С двух сторон! - со злой усмешкой проговорил он. - Ну, это еще как удастся.
- Вот именно, - поддакнул я, сам удивляясь, куда вдруг исчезла моя тревога.
- А как он выгляди г, Артемка? Бодро?
- Ничего, - затрудняясь ответить точно, сказал я. - Серьезный он был какой-то. - И, вспомнив, добавил: - Он просил засчитать его голос за Таню.
- За Таню? - Командир подумал. - Да, она девушка достойная. Пока ее выбрали председателем собрания, а там и председателем союза выберем. Ну, пойдем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20