Но оно недолго длилось. В один прекрасный день ласточка вспорхнула на самую верхушку ясеня и просидела там до сумерек, а наутро её уже не было.
В этот самый день появились тучи ласточек — и возле старой колокольни, и на городской башне. Целыми роями кружили они над городом. Вскоре под каждой крышей, в каждом подходящем углублении в стене закипела работа.
Ися была счастлива. Она рассказала мне, что у её Крушинки уже есть гнездо где-то здесь, в городе.
— А ты не знаешь где? — спрашиваю.
— Даже если бы знала, то не ходила бы к ней, — отвечает. — Разве у неё сейчас есть время для праздных разговоров? У неё и без того довольно забот — ведь она детей воспитывает... Правда?
Настало лето. Как-то днём забежала к нам Ися. Сидели с ней в садике под липой и болтали о том о сём. Ися угощалась вишнёвым вареньем, которое очень любила. Вдруг вижу — блюдечко с вареньем медленно уползает из её руки, а ложечка поехала куда-то в Исиному уху. Ясные глазки Иси становятся всё больше и больше — того и гляди, выскочат.
— Что случилось, маленькая? — спрашиваю.
А она не отвечает, только прижала палец к губам и шепчет:
— Вот она! Вот она! Видите? Пришла!
И показывает мне ложечкой на забор. А там сидит ласточка, совсем возле нас.
— Крушиночка! — позвала её Ися.
Ласточка цвиркнула — пронзительно, звонко, словно кто стекло разбил. Облетела вокруг стола раз, облетела другой. Присела на мгновение на край скамейки, на которой сидела Ися, и улетела.
— Я так и знала. Знала, что она придёт нас поблагодарить! — радовалась Ися. Радовалась от всего сердца — даже заболтала ногами под скамейкой.
А потом прибавила — уже совсем спокойно:
— Да что говорить! Разве мало у такой пташки своих забот? Что же тут удивляться, что она не могла побыть с нами подольше. Правда?
Правда, Исенька! Правда, славная маленькая мама!
Недаром ты сама, как никто, печалилась о чужих заботах и всегда-всегда готова была прийти другому на помощь!
Гусыня Малгося
I
С Малгосей я познакомился в совершенно неожиданной обстановке. Ну, как вы думаете, где можно встретить гусыню? На пастбище, на дворе, у речки, у пруда, наконец, на базаре, правда? Но встретить гуся в роли сторожевого пса!.. Согласитесь сами, это не каждый день случается!
А было это так. Лето. Зной. Жара такая, что язык во рту засох от жажды. Иду деревней и раздумываю, где бы достать чего-нибудь попить. Смотрю — сад! Запахло грушами, сочными яблоками, сливами... Я скорей туда. Шагаю по какой-то заросшей стёжке среди деревьев. Ищу садовника. Вдруг кто-то как ущипнёт меня за ногу! Слышу злобное шипение и отскакиваю в сторону. И тут раздаётся такое громогласное гоготанье, словно кто-то в рог затрубил.
Гусыня! Привязанная бечёвкой за ногу! Гогочет — аж захлёбывается! Замолкает только тогда, когда тянется ко мне с раскрытым клювом, пытаясь ухватить за ногу.
Появился наконец садовник. Гусыня посмотрела на меня, посмотрела на своего хозяина и спокойно принялась щипать травку.
— Умница, Малгося, — похвалил гусыню садовник.
Она радостно гагакнула в ответ.
— Что ж это, у вас вместо собаки гусыня на цепи? — спрашиваю садовника.
— А что? — говорит. — Она лучше собаки стережёт. Никого близко не подпустит к сторожке. А если кто в саду покажется, так трубит, что за километр слышно. Лучше её никто мне сада не устережёт.
— Ну и ну! — удивляюсь я.
— Да разве вы не знаете, что гусь самая лучшая сторожевая собака? — усмехается садовник.
Я признался, что не знал. Знал я, правда, что давно, очень давно — тысячу лет назад — чуткость гусей спасла Рим. Своим гоготом гуси разбудили часовых, уснувших на стенах города, и из-за этого галлам (был некогда такой народ) не удался ночной штурм. Но и в голову мне никогда не приходило, что своими глазами увижу гуся, который сторожит сад.
Ем я не то яблоко, не то грушу, поглядывают на гусыню и беседую с садовником. Узнаю, что купил он Малгосю совсем молоденьким, едва оперившимся гусёнком.
— Всю зиму и раннюю весну я продержал её дома, в избе, — говорит. — А как настало лето, привёз сюда и поставил сад стеречь.
— А кто её назвал Магосей? — спрашиваю.
— Назвала её так одна пани, учительница в школе. Наверно, в шутку назвала, да так и осталось... Малгося! — позвал он гусыню.
«Га-га-га!» — весело отозвалась она.
— А что же вы сделаете с гусыней осенью, когда отсюда уедете? — спрашиваю садовника.
Он удивился:
— Как что? А что делают с гусями осенью? Съем!
Что бы вы сделали на моём месте, услышав такое заявление? Думаю, то же самое, что и я. Я спас Малгосю от смерти, а садовника от поступка, который мне казался почти людоедством. Человек хотел съесть своего друга и верного сторожа!
Долго мы с садовником торговались, но в конце концов я купил Малгосю.
Но не так легко спасти гуся от смерти, как может показаться на первый взгляд. В особенности, если перед вами несколько километров пути до дому. Нести? Что ж, можно нести. Но нужно либо связать гусю крылья, чтобы он не вырывался, а этого я делать не хотел, либо быть готовым к долгой борьбе, драке, погоне. Вести её? Правда, я получил в придачу от садовника и бечёвку, на которой была привязана Малгося, но как вы уговорите гусыню идти гулять, когда у неё и в мыслях этого нет?
Взвесив всё это, решил всё же нести. Взял Малгосю под мышку и пошёл.
Первые полчаса были сущей каторгой: Малгося изо всех сил старалась вырваться. Она кричала отчаянным голосом, добиралась клювом до моего носа, щипала меня за уши... Махала крыльями она так, что мне казалось: того и гляди, мы с ней взовьёмся под небеса и полетим над полями.
Несколько раз ей удавалось вырваться. А бегала она, надо сказать, совсем не плохо. На своих «собачьих» харчах гусыня не очень-то раздобрела, и ход у неё был исключительно лёгкий и неутомимый.
Да ещё не забудьте о жаре: пекл? невыносимо.
Наконец измучились мы с ней оба до потери сознания. На дороге стоит дикая груша. Сажусь в тень. Утираю пот, отдыхаю.
— Замучила ты меня, — говорю Малгосе.
А она смотрит мне плутовски в глаза, что-то про себя гагакает. И вдруг слезает с моих колен. «Ох, думаю, опять за ней гоняться!» А двигаться не хочется. Стало мне уже всё равно. Жду, что будет дальше.
Смотрю, Малгося потянулась, помахала крыльями, переступила несколько раз с ноги на ногу и говорит:
«Ну, раз уж нам вместе путешествовать, так лучше я пойду сама, чем на тебе ехать!»
И помаленьку, вразвалочку двинулась в путь придорожной стёжкой. Отошла на несколько шагов. Остановилась. Оглянулась на меня.
«Не спешишь? — говорит. — Это хорошо! Пощиплю пока что травки. Надо немного подкрепиться после всей этой возни».
И принялась за еду.
С того места и до дому мы шли с ней, как настоящие друзья. Нога в ногу. Спокойно, тихо, не спеша, мирно беседуя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
В этот самый день появились тучи ласточек — и возле старой колокольни, и на городской башне. Целыми роями кружили они над городом. Вскоре под каждой крышей, в каждом подходящем углублении в стене закипела работа.
Ися была счастлива. Она рассказала мне, что у её Крушинки уже есть гнездо где-то здесь, в городе.
— А ты не знаешь где? — спрашиваю.
— Даже если бы знала, то не ходила бы к ней, — отвечает. — Разве у неё сейчас есть время для праздных разговоров? У неё и без того довольно забот — ведь она детей воспитывает... Правда?
Настало лето. Как-то днём забежала к нам Ися. Сидели с ней в садике под липой и болтали о том о сём. Ися угощалась вишнёвым вареньем, которое очень любила. Вдруг вижу — блюдечко с вареньем медленно уползает из её руки, а ложечка поехала куда-то в Исиному уху. Ясные глазки Иси становятся всё больше и больше — того и гляди, выскочат.
— Что случилось, маленькая? — спрашиваю.
А она не отвечает, только прижала палец к губам и шепчет:
— Вот она! Вот она! Видите? Пришла!
И показывает мне ложечкой на забор. А там сидит ласточка, совсем возле нас.
— Крушиночка! — позвала её Ися.
Ласточка цвиркнула — пронзительно, звонко, словно кто стекло разбил. Облетела вокруг стола раз, облетела другой. Присела на мгновение на край скамейки, на которой сидела Ися, и улетела.
— Я так и знала. Знала, что она придёт нас поблагодарить! — радовалась Ися. Радовалась от всего сердца — даже заболтала ногами под скамейкой.
А потом прибавила — уже совсем спокойно:
— Да что говорить! Разве мало у такой пташки своих забот? Что же тут удивляться, что она не могла побыть с нами подольше. Правда?
Правда, Исенька! Правда, славная маленькая мама!
Недаром ты сама, как никто, печалилась о чужих заботах и всегда-всегда готова была прийти другому на помощь!
Гусыня Малгося
I
С Малгосей я познакомился в совершенно неожиданной обстановке. Ну, как вы думаете, где можно встретить гусыню? На пастбище, на дворе, у речки, у пруда, наконец, на базаре, правда? Но встретить гуся в роли сторожевого пса!.. Согласитесь сами, это не каждый день случается!
А было это так. Лето. Зной. Жара такая, что язык во рту засох от жажды. Иду деревней и раздумываю, где бы достать чего-нибудь попить. Смотрю — сад! Запахло грушами, сочными яблоками, сливами... Я скорей туда. Шагаю по какой-то заросшей стёжке среди деревьев. Ищу садовника. Вдруг кто-то как ущипнёт меня за ногу! Слышу злобное шипение и отскакиваю в сторону. И тут раздаётся такое громогласное гоготанье, словно кто-то в рог затрубил.
Гусыня! Привязанная бечёвкой за ногу! Гогочет — аж захлёбывается! Замолкает только тогда, когда тянется ко мне с раскрытым клювом, пытаясь ухватить за ногу.
Появился наконец садовник. Гусыня посмотрела на меня, посмотрела на своего хозяина и спокойно принялась щипать травку.
— Умница, Малгося, — похвалил гусыню садовник.
Она радостно гагакнула в ответ.
— Что ж это, у вас вместо собаки гусыня на цепи? — спрашиваю садовника.
— А что? — говорит. — Она лучше собаки стережёт. Никого близко не подпустит к сторожке. А если кто в саду покажется, так трубит, что за километр слышно. Лучше её никто мне сада не устережёт.
— Ну и ну! — удивляюсь я.
— Да разве вы не знаете, что гусь самая лучшая сторожевая собака? — усмехается садовник.
Я признался, что не знал. Знал я, правда, что давно, очень давно — тысячу лет назад — чуткость гусей спасла Рим. Своим гоготом гуси разбудили часовых, уснувших на стенах города, и из-за этого галлам (был некогда такой народ) не удался ночной штурм. Но и в голову мне никогда не приходило, что своими глазами увижу гуся, который сторожит сад.
Ем я не то яблоко, не то грушу, поглядывают на гусыню и беседую с садовником. Узнаю, что купил он Малгосю совсем молоденьким, едва оперившимся гусёнком.
— Всю зиму и раннюю весну я продержал её дома, в избе, — говорит. — А как настало лето, привёз сюда и поставил сад стеречь.
— А кто её назвал Магосей? — спрашиваю.
— Назвала её так одна пани, учительница в школе. Наверно, в шутку назвала, да так и осталось... Малгося! — позвал он гусыню.
«Га-га-га!» — весело отозвалась она.
— А что же вы сделаете с гусыней осенью, когда отсюда уедете? — спрашиваю садовника.
Он удивился:
— Как что? А что делают с гусями осенью? Съем!
Что бы вы сделали на моём месте, услышав такое заявление? Думаю, то же самое, что и я. Я спас Малгосю от смерти, а садовника от поступка, который мне казался почти людоедством. Человек хотел съесть своего друга и верного сторожа!
Долго мы с садовником торговались, но в конце концов я купил Малгосю.
Но не так легко спасти гуся от смерти, как может показаться на первый взгляд. В особенности, если перед вами несколько километров пути до дому. Нести? Что ж, можно нести. Но нужно либо связать гусю крылья, чтобы он не вырывался, а этого я делать не хотел, либо быть готовым к долгой борьбе, драке, погоне. Вести её? Правда, я получил в придачу от садовника и бечёвку, на которой была привязана Малгося, но как вы уговорите гусыню идти гулять, когда у неё и в мыслях этого нет?
Взвесив всё это, решил всё же нести. Взял Малгосю под мышку и пошёл.
Первые полчаса были сущей каторгой: Малгося изо всех сил старалась вырваться. Она кричала отчаянным голосом, добиралась клювом до моего носа, щипала меня за уши... Махала крыльями она так, что мне казалось: того и гляди, мы с ней взовьёмся под небеса и полетим над полями.
Несколько раз ей удавалось вырваться. А бегала она, надо сказать, совсем не плохо. На своих «собачьих» харчах гусыня не очень-то раздобрела, и ход у неё был исключительно лёгкий и неутомимый.
Да ещё не забудьте о жаре: пекл? невыносимо.
Наконец измучились мы с ней оба до потери сознания. На дороге стоит дикая груша. Сажусь в тень. Утираю пот, отдыхаю.
— Замучила ты меня, — говорю Малгосе.
А она смотрит мне плутовски в глаза, что-то про себя гагакает. И вдруг слезает с моих колен. «Ох, думаю, опять за ней гоняться!» А двигаться не хочется. Стало мне уже всё равно. Жду, что будет дальше.
Смотрю, Малгося потянулась, помахала крыльями, переступила несколько раз с ноги на ногу и говорит:
«Ну, раз уж нам вместе путешествовать, так лучше я пойду сама, чем на тебе ехать!»
И помаленьку, вразвалочку двинулась в путь придорожной стёжкой. Отошла на несколько шагов. Остановилась. Оглянулась на меня.
«Не спешишь? — говорит. — Это хорошо! Пощиплю пока что травки. Надо немного подкрепиться после всей этой возни».
И принялась за еду.
С того места и до дому мы шли с ней, как настоящие друзья. Нога в ногу. Спокойно, тихо, не спеша, мирно беседуя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16