Автобус уже собирался отъезжать.
- Извиняюсь, если что не так, - сказал Супрунчук им вдогонку и продолжал стоять, глядя на них в окно с какой-то безропотной застенчивостью, хотя Нила делала ему знаки, чтобы он уходил.
Автобус тронулся.
- Когда надо было от него, молчал как могила, - недовольно проговорила Нила, - а теперь провожает. Не знаю, как из этого можно выкарабкаться...
Она сложила плащ и спрятала его в сумку, а затем, опершись о спинку переднего сиденья, положила голову на руки и закрыла глаза.
На рукаве шелковой Нилиной блузки была гладью вышита какая-то ужасно противная бабочка с нагло растаращенными глазами и толстыми, короткими усами; эта бабочка всю дорогу лезла в глаза Марине, раздражая ее и не давая сосредоточиться на одной важной мысли, которая никак не давалась ей, а лишь слабо брезжила в сознании. Наконец, смирившись перед колдовством мерзкой бабочки, Марина принялась бездумно глядеть в окно, щурясь от яркого майского солнца.
Через несколько дней она принесла Ниле отпечатанные фотографии. Марина волновалась, как бы Супрунчук не получился вымученным и деревянным, но этого как раз не было. Вышло очень даже неплохо. И руки, которыми Супрунчук шарил по пиджаку, и взгляд в сторону, и беглая полуулыбка делали снимок на редкость живым.
- Ну куда это? - сказала Нила, повертев фотографию. - В этой кепке! И вообще - вижу, что ничего из этого не выйдет. Пустой номер.
- А может, заметку в стенгазету?
- Заметку?.. - Нила завела глаза в потолок и подумала: - Выбрось. Даром ездили.
Но Марина не выбросила. Она взяла фотографии домой и спрятала в старомодную, оклеенную ракушками шкатулку, где лежал диплом областной фотовыставки, толстый конверт с вырезками из журналов мод, клипсы-сердечки и фото Димы Сулькина из девятого "а".

1 2 3 4