И чем больше он глядел на «Плавучего Медведя», тем больше он думал о том, какой же храбрый и умный медведь Винни-Пух, но чем больше Кристофер Робин думал об этом, тем скромнее глядел Пух в землю, стараясь сделать вид, что это не он.
— Но только он слишком маленький для нас обоих, — сказал Кристофер Робин грустно.
— Для нас троих, считая Пятачка.
— Ну, значит, он ещё меньше. Винни-Пух, что же нам делать?
И тут медвежонок, Винни-Пух, Д. П. (Друг Пятачка), П. К. (Приятель Кролика), О. П. (Открыватель Полюса), У. И. и Н. X. (Утешитель Иа-Иа и Находитель Хвоста),- одним словом, наш Винни-Пух сказал такую мудрую вещь, что Кристофер Робин смог только вытаращить глаза и открыть рот, не понимая — неужели это тот самый медведь с опилками в голове, которого он так давно знает и любит.
— Мы поплывём в твоём зонтике, — сказал Пух.
— ??
— Мы поплывём в твоём зонтике, — сказал Пух.
— ???
— Мы поплывём в твоём зонтике, - сказал Пух.
— !!!
Да, Кристофер Робин вдруг понял, что это возможно. Он открыл свой зонтик и опустил его на воду. Зонтик поплыл, но закачался. Пух влез в него.
И он было уже хотел сказать, что всё в порядке, когда обнаружил, что не всё, и, после непродолжительного купания, он вброд вернулся к Кристоферу Робину. Потом они оба сели в зонтик, и зонтик больше не качался.

— Мы назовём это судно «Мудрость Пуха», — сказал Кристофер Робин.
И «Мудрость Пуха» на всех парусах поплыла в юго-восточном направлении, время от времени плавно вращаясь.
Представьте себе, как обрадовался Пятачок, когда наконец увидел Корабль! Потом долгие годы он любил думать, что был в очень большой опасности во время этого ужасного потопа, но единственная опасность угрожала ему только в последние полчаса его заключения, когда Сова уселась на ветку и, чтобы его морально поддержать, стала рассказывать ему длиннейшую историю про свою Тётку, которая однажды по ошибке снесла гусиное яйцо, и история эта тянулась и тянулась (совсем как эта фраза), пока Пятачок, который слушал Сову, высунувшись в окно, потеряв надежду на спасение, начал засыпать и, естественно, стал помаленьку вываливаться из окна; но, по счастью, в тот момент, когда он держался только одними копытцами задних ног, Сова громко вскрикнула, изображая ужас своей Тётки и её крик, когда она (Тётка) обнаружила, что яйцо было действительно гусиное, и Пятачок проснулся и как раз успел юркнуть обратно в окно и сказать: «Ах, как интересно! Да что вы говорите!» — словом, вы можете представить себе его радость, когда он увидел славный корабль «Мудрость Пуха» (Капитан — К. Робин, 1-й помощник — В.-Пух), который плыл ему на выручку, а К. Робин, и В.-Пух, в свою оче…
Ну, эта история здесь, по сути дела, кончается, а я так устал от этой последней фразы, что буду рад поставить точку. А вы?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
в которой Кристофер Робин устраивает торжественный Пиргорой и мы говорим Всем-Всем-Всем До Свиданья
В один прекрасный день, когда солнце снова встало над Лесом и в воздухе разлился майский аромат; когда все речонки и ручейки в Лесу звонко журчали, радуясь, что опять стали маленькими и хорошенькими, а вода в тихих, сонных лужицах только грезила о чудесах, которые ей довелось повидать, и о славных делах, которые она совершила; когда в тёплой лесной тишине Кукушка заботливо пробовала свой голос, и трепетно вслушивалась, стараясь понять — нравится он ей или нет; когда Горлицы кротко жаловались друг другу, лениво повторяя, что дрругой, дрругой виноват, но всё рравно, всё рравно всё прройдёт — именно в такой день Кристофер Робин свистнул на свой особенный манер и Сова тут же прилетела из Дремучего-Дремучего Леса — узнать, что требуется.
— Сова, — сказал Кристофер Робин, — я собираюсь устроить Пиргорой.
— Да ну! Подумать только, — сказала Сова.
— Да. И не простой Пиргорой, а торжественный, потому что он будет в честь Винни-Пуха, — в честь того, что Пух сделал, когда он сделал то, что сделал, когда спас Пятачка от наводнения.
— Нет, вы представьте себе! Подумать только! — сказала Сова.
— Да. Так что ты, пожалуйста, поскорей скажи Всем-Всем-Всем, потому что Пиргорой будет завтра.
— Нет, вы подумайте! Завтра! Не может быть! — сказала Сова, изо всех сил стараясь поддержать разговор.
— Нет, может, — сказал Кристофер Робин, — так что ты лети скорей, ладно?
Сова попыталась придумать ещё что-нибудь Очень Умное, но у неё не получилось, так что она полетела искать Всех-Всех-Всех. И первым, кого она встретила, был Винни-Пух.
— Пух, — сказала она, — Кристофер Робин устраивает Пиргорой.
— Ох! — сказал Пух. А потом, заметив, что Сова ожидает, что он ещё что-нибудь скажет, добавил: — А там будут такие вроде печеньиц с розовой глазурью?
Сова почувствовала, что говорить о таких вроде печеньиц с розовой глазурью как-то ниже её достоинства, поэтому она просто слово в слово повторила то, что сказал ей Кристофер Робин, и улетела искать Иа-Иа.
«Пиргорой в мою честь? — подумал Пух. — Вот это да!»
И он стал раздумывать, будут ли Все-Все-Все знать, что это специальный торжественный Пиргорой в честь Пуха, и расскажет ли Кристофер Робин Всем-Всем-Всем про «Плавучего Медведя» и про «Мудрость Пуха» — про те чудесные корабли, которые Пух придумал и спустил на воду, и он задумался о том, как было бы грустно, если бы все об этом забыли и никто бы не знал, в чью честь этот Торжественный Пиргорой; и чем больше он раздумывал, тем больше всё путалось у него в голове, как в беспокойном сне, когда всё вдруг идёт вкривь и вкось и ничто не слушается… И этот сон вдруг начал сам собою шуметь у него прямо в ушах, а сам Пух стал легонечко похрапывать и так получилось что-то вроде шумелки. Это была
БЕСПОКОЙНАЯ ПУХОВА ХРАПЕЛКА:
Ура! Да здравствует Пух!
(Ух!
А кто это — Пух?)
— Ну, наш Пиргорой!
— КТО, КТО?
— Наш герой!
(Неужто же это наш Винни-Пух?)
— Он самый!
Да разве возможны сомнения?
Он друга спас от беды!
(От беды?)
— Ну, проще тебе сказать — от воды!
Да здравствует Пух!
Он остался сух
Невзирая на все наводнения!
Он плыл в первый раз,
Но всё-таки спас
(Кого?)
— Его!
(Кого его?)
— Его!
То есть того, кого надо!
За это его
(Кого?)
Его самого!
Пуха, понятно!
Теперь ожидает награда.
Да, Пух — он медведь
с Большущим Умом!
Да здравствует Пух!
(Повтори это вслух!)
— С Большущим Умом!
(С умом — или, может, с животиком?)
С животиком тоже —
Поесть он любил —
Ну и что же?
Но всё же
Плавать он не умел, но всё же поплыл
На таком корабле,
Какой — что скрывать —
Мы не можем назвать
Ни бригом,
ни яхтой,
ни лодкой,
ни плотиком…
Да здравствует, здравствует,
здравствует Пух!
Чей бестрепетный дух…
(Ух!)
Так крикнем все вместе тройное ура!
(Давно пора!)
И дадим ему то, чем его наградим!…
(А может быть, просто ему зададим?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20