В гостинице я ел серую куропатку с салатом. Куропаток они сервируют там очень мило: с необщипанной головой и бумажным воротником на шее. Я расспросил о Вейнсберге старшего кельнера, показавшегося мне разумным человеком, и узнал, к своей радости, что там теперь царит большое оживление и что срединное царство разгулялось вовсю.
- Нет ли у вас здесь комнаты с привидениями? - спросил я по секрету.
На это старший кельнер ответил, что ввиду все растущего спроса со стороны любителей из приезжих он давно советовал хозяину устроить номер с духами, но тот отказался, так как считает, что это преходящая мода и что такая потусторонняя комната может повредить репутации его заведения.
- Поэтому я завел по собственному почину помещение, где по крайней мере по ночам немного стучит и шуршит, и если вы прикинете к счету лишний гульден, то оно к вашим услугам, - шепнул он мне.
Я с радостью согласился, но должен был обещать ему блюсти это в тайне.
- Если история с комнатой выйдет наружу, - сказал он, - то я лишусь должности или принужден буду уплатить такой налог, какого ни один дух не окупит. Раньше я вел небольшую торговлю мылом, зубными щетками, туалетной водой и патентованными бритвами, как это принято в гостиницах, но налоги меня душили, а потому я бросил это дело и завел в качестве негласного приработка комнату со стуками.
Мы прошли в заднюю часть дома и оттуда направились через темный проход, где стоял всякий скарб и винные бочки, в маленькую пристройку, в которой, вероятно, помещалась и прачечная, так как из ее открытых окон доносился запах мыла. Там старший кельнер отпер одну из комнат, где оказался великолепно застоявшийся воздух. Он хотел извиниться за духоту, но я прервал его и сказал ему, что он не знает своего ремесла. Именно такие, отдающие плесенью и удушливые испарения являются самой подходящей атмосферой для духов.
Все там было, как полагается в помещении, в котором обосновались кернбейсер-эшенмихелевские (*91) чудеса: стены выглядели, как трухлявые рожи демонов, а на потолке духи оттоптали штукатурку. Я отпустил старшего кельнера, повесил платье на гвоздь, почувствовал после хорошего ужина знаменательное действие нервов живота, а после этого способность к высшему созерцанию, потушил поэтому свечу и налетел в темноте на весьма грубого духа, который на ощупь походил на угол стола. Затем я улегся в постель и некоторое время все было тихо. Странным казалось мне только то, что голова моя уходила все ниже, а ноги поднимались кверху. "Ага, беспокойные грешные твари, - подумал я, - вы вытаскиваете подушку оттуда, где ей полагается быть, и суете ее туда, где она вовсе не у места". Но мне не удалось поразмыслить над этими штуками демонов, так как внезапно сквозь дверную щель замерцал свет; казалось, что кто-то поднялся по лестнице рядом с моей комнатой и затем улегся спать надо мной. Я крикнул громким голосом:
- Если ты не вейнсбергский дух, а кухонный мужик, то откликнись!
Никто, однако, не откликнулся; только вскоре я услышал, что дух страшно храпит. Затем снова наступило молчание, длившееся около часа, во время которого я не закрывал ни глаз, ни ушей, как заяц. Вдруг я услышал какой-то сыплющийся звук у стены, где висело мое платье, а затем падение. Одновременно я почувствовал, как поднялась пыль.
- Тише, демоны! - крикнул я. - Довольно для первого знакомства. Вы объявляли о себе дождевыми каплями, вытаскивали подушку из-под головы, топтались, как кухонный мужик, и подымали пыль, а теперь оставьте меня в покое, ребята, мне хочется спать.
Действительно, духи присмирели после этого окрика, и я заснул. Но проснулся я еще до рассвета от тяжелого удушья, вызванного испарениями демона, равно как и тем, что я лежал головой вниз, а ногами кверху. Кровь прилила к голове, и мне казалось, что я сейчас задохнусь, но я продолжал лежать тихо и подумал: "Если ты задохнешься, то задохнешься как жертва высших познаний". Однако рассвело, прежде чем я задохся, и я увидел еще более поразительное чудо, чем если бы духи вытянули у меня подушку из-под головы. По-видимому, они перевернули меня во время сна. Я лежал головой к ногам, а ноги покоились на подушке. Человек, стесненный рамками своей церебральной системы, сказал бы, что я вечером улегся шиворот-навыворот. Я встал и увидел, что слышанный мною звук произошел от падения моего платья, которое духи сбросили со стены вместе с гвоздем. Вытянуть гвоздь им не стоило больших усилий, так как стена, как я уже сказал, была довольно трухлявая.
Я выпил кофе, а после, за вторым завтраком, бутылку аффенталера и почувствовал, что вера моя достаточно укрепилась; затем я дал старшему кельнеру условленный гульден, обещал отрекомендовать всем любителям высшего мира комнату возле прачечной с самой лучшей стороны и покатил навстречу голубым горам, между которыми лежит Вейнсберг.
ТРЕТЬЯ ГЛАВА
Магический портной
Недалеко от Вейнсберга на узкой дороге, проходившей по долине, откуда ясно виднелся Вейбертрейе, я заметил человека, который, покачиваясь, шел перед моей коляской; его можно было принять за пьяного, так как он шатался из стороны в сторону самым удивительным образом и, после некоторых попыток удержать почву под ногами, свалился в овраг. Его положение среди подорожников, крапивы и чертополоха не было положением обыкновенного человека, так как он упал совершенно симметрично, а именно: спина и голова оказались на середине, а руки и ноги по краям оврага, так что меридиан проходил через его центр. Это необычайное зрелище особенно возбудило мое сочувствие, я сошел с коляски, вытащил его оттуда с помощью возницы и решил, что в Вейнсберге, вероятно, найдется место, где он сумеет проспаться.
Наконец мы достигли цели, и доктор Кернбейсер, которому я был рекомендован, принял меня очень любезно.
- Хорошо, что вы приехали, - сказал он, - а то здесь так много дела, что мы вдвоем не справляемся; нам нужны молодые силы, чтобы успешно бороться с духами. Сегодня у нас опять совершенно сумасшедшая возня и срединное царство разгулялось вовсю. Это такие перекаты, грохоты, стуки, громы, переливы, топоты, визги и кутерьма, что не знаешь, с чего начать. Я от всего сердца готов помочь ближнему в невидимом мире, но иногда это переходит границы. Один хочет спастись, другой закопал клад, третий уничтожил тайную книгу (при этом солнечные диски падают, как зрелые смоквы), четвертому надо прочитать молитву, пятому сыграть на рояле. У меня и моего друга Эшенмихеля голова кругом идет.
Я просил его успокоиться и обещал им со своей стороны всяческую помощь.
Мы вошли в дом, примыкавший своим уютным садом к городской стене. Внутри нас окликнул Эшенмихель, который делал пассы над сомнамбулой и от усердия даже со мной не поздоровался:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109