Когда мы увидели Дика на льдине? Я вспомнил об этом, пока мы с Мархлевской спешили вдоль длинной колонны пионеров.
Мархлевская открыла парадную дверь, и мы вошли, и сразу к нам кинулся высокий парень в пионерской форме с комсомольским значком.
– Минуточку! – сказал он, загородив нам дорогу.
Но следом за ним подошли трое каких-то в штатском, и среди них маленький сухонький старичок с большим лбом и густыми, как усы, бровями.
– Бронислава Генриховна! И вы здесь! – сказал старичок по-немецки.
Он пожал Мархлевской руку. Она что-то быстро зашептала ему, смеясь и показывая на меня и Гизи глазами. Мы стояли немного смущенные; я боялся, что нас не пустят.
– Все ясно! – громко сказал старичок и обратился к стоявшим вокруг товарищам, которые с любопытством смотрели на нас и Мархлевскую: – Это Бронислава Генриховна Мархлевская, прошу любить и жаловать! А это наши дорогие гости слета, будущие пионеры! Гизи и Юра? – обернулся он к нам.
Мы смущенно кивнули.
– Идите вместе со всеми в зал! – весело сказал старичок по-немецки.
– Потом я за вами приду! – сказала Мархлевская. – Встретимся тут, у выхода! Ну, пока... Юра, следи за Гизи! – И Мархлевская пошла к выходу.
Я с гордостью посмотрел на Гизи: вот как мы попали на слет!
Вдруг открылись двери, и в них хлынули пионеры. Они вливались в широкий сверкающий вестибюль, как яркая бело-красно-синяя река. Нас с Гизи оттеснили в сторону. Волны пионеров всё вливались и вливались навстречу широкой белой каменной лестнице, спускавшейся со второго этажа. Первые ряды ребят вдруг замерли, в изумлении глядя на потрясающую лестницу, залитую из окна солнцем... И вдруг тишина прорвалась громким радостным кличем и смехом, и пионеры, нарушив строй, кинулись бегом вверх по лестнице. Над вихрастыми головами заполыхали знамена! Это был штурм! Веселый пионерский штурм бывшего царского дворца!
– Ребята! Ребята! Строй! – вмешался было вожатый с комсомольским значком, но его перебил старичок с густыми бровями.
– Прекрасно! – крикнул он, смеясь. – Наша смена не идет, а бежит! Ну, а вы что же? – подтолкнул он меня и Гизи. – Вперед! Смелее!
И мы с Гизи тоже кинулись вверх по лестнице, взявшись за руки, чтобы не потеряться в этой пестрой, бурлящей, хохочущей ребячьей толпе, несущейся вверх по широкой, как мир, лестнице...
Наверху творилось невообразимое! Огромный, сверкающий, обрамленный витыми колоннами зал со свисающими с вогнутого потолка на длинных цепях гигантскими золотыми люстрами с тысячами свечеобразных лампочек был похож на сказочный каток... Да, да, не удивляйтесь! Паркет блестел, как гладкий лед, в котором отражались, колонны! И по этому льду скользили в разные стороны пионеры! Мы с Гизи тоже разбежались и заскользили, как на коньках... Вот было здорово! Я никогда не думал, что слет может быть таким веселым!
– Гизи! Юра! – закричал вдруг какой-то пионер и бросился к нам... Это был Вовка!
Он лихо подкатил, натолкнувшись на меня, и мы чуть не упали.
– Вы-то как сюда попали? – удивился он.
– Нас привела Мархлевская! И пропустил старичок...
– Какой старичок?
– Вон тот! – показал я на старичка с большим лбом, который шел посередине зала рядом с какой-то тетей в очках и белой панаме.
– Сам ты старичок! – обиделся Вовка. – Это же Глеб Максимилианович Кржижановский! Друг Ленина! А рядом с ним жена Ленина – Надежда Константиновна Крупская...
Я так и прирос к месту, глядя на Крупскую.
– Крупская? Ленин? – растерянно спросила Гизи. Я перевел ей, что сказал Вовка. – Я с ними запросто знаком! – небрежно сказал Вовка. – Мы вместе вчера заседали...
Мы с Гизи так и открыли рот.
Крупская и Кржижановский остановились возле нас. У них на груди тоже сияли красные галстуки. Надежда Константиновна протянула Вовке руку.
– Здравствуй, Вова! – сказала она.
– Мы, пионеры, руки не подаем! – четко сказал Вовка и поднял правую руку над головой.
– Молодец! – сказал Кржижановский. – Не растерялся!
Они с Крупской рассмеялись.
– А это что за карапузы? – весело спросила Надежда Константиновна, блеснув на нас очками из-под белой панамы.
– Это не карапузы, – серьезно сказал Кржижановский. – Это гости слета, будущие коммунисты! Их привела Мархлевская...
– Мои друзья, – сказал Вовка. – Мы живем в одном доме...
– Ах, вот что! Тогда извините! – серьезно сказала Крупская. – Ну, раз они гости, надо повязать им галстуки, как почетным пионерам...
– Прекрасно! – обрадовался Кржижановский. – Вова! Отведи их в штаб и скажи, чтоб им повязали галстуки... Вы же будете коммунистами? – спросил он по-немецки, погладив Гизи по голове.
– Ja, – сказала, покраснев, Гизи.
Кржижановский с улыбкой посмотрел вокруг, на шумный и пестрый Георгиевский зал.
– Вот вы меня уговаривали на серьезный доклад, – сказал он Крупской, – а им надо сказки рассказывать!
– Ваш доклад и будет такой сказкой! – ответила Крупская, и они пошли дальше.
А Вовка потащил нас сквозь пеструю толпу в глубину зала, а потом по коридорам, в небольшую комнату, где был штаб. Там висели по стенам плакаты, стояли в углу знамена, лежали барабаны и горны на столе, толпились пионеры и вожатые-комсомольцы. Здесь нам, по распоряжению Вовки, выдали галстуки. Вовка поставил нас у стены и сам их нам повязал, а остальные смотрели. Потом Вовка поднял над головой правую руку и сказал:
– За дело Ленина, будьте готовы!
И мы с Гизи подняли руки и сказали:
– Всегда готовы!
Только Гизи сказала эти слова по-немецки, она сказала: «Immer bereit!» И тут зазвенел звонок...
– Скорей! – сказал Вовка. – На заседание!
...В зале заседаний все места уже были заняты. С помощью Вовки мы уселись в первом ряду, который оставался пустым. Сцена была совсем рядом. На ней стоял длинный стол, накрытый красной материей, а сзади, в обрамлении знамен и цветов, улыбался огромный Ленин.
Пионеры в зале еще некоторое время шумели, вскакивая и размахивая руками и что-то крича на разных языках. Потом на сцену с двух сторон вышел президиум – пионеры, и комсомольцы, и Крупская, и Кржижановский, и другие старые большевики. Все были в красных галстуках. И Вовка тоже был там! Он так и сел рядом с Крупской за стол и помахал нам рукой. И вид у него был ужасно важный.
Пионер, сидевший по другую сторону Крупской, встал.
– Слово для доклада о первой пятилетке предоставляется председателю Госплана товарищу Кржижановскому! – громко сказал пионер.
В зале сразу стало тихо. Раскрасневшиеся от беготни ребята смотрели серьезно.
Кржижановский взошел на трибуну и секунду молча смотрел в зал, как будто не мог на него наглядеться.
– Знаете ли вы, юные товарищи, что больше всего любил делать Ленин? – начал он свой доклад вопросом. И тут же сам ответил: – Ленин любил мечтать! Да, мечтать! И не только мечтать, но и осуществлять свои мечты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Мархлевская открыла парадную дверь, и мы вошли, и сразу к нам кинулся высокий парень в пионерской форме с комсомольским значком.
– Минуточку! – сказал он, загородив нам дорогу.
Но следом за ним подошли трое каких-то в штатском, и среди них маленький сухонький старичок с большим лбом и густыми, как усы, бровями.
– Бронислава Генриховна! И вы здесь! – сказал старичок по-немецки.
Он пожал Мархлевской руку. Она что-то быстро зашептала ему, смеясь и показывая на меня и Гизи глазами. Мы стояли немного смущенные; я боялся, что нас не пустят.
– Все ясно! – громко сказал старичок и обратился к стоявшим вокруг товарищам, которые с любопытством смотрели на нас и Мархлевскую: – Это Бронислава Генриховна Мархлевская, прошу любить и жаловать! А это наши дорогие гости слета, будущие пионеры! Гизи и Юра? – обернулся он к нам.
Мы смущенно кивнули.
– Идите вместе со всеми в зал! – весело сказал старичок по-немецки.
– Потом я за вами приду! – сказала Мархлевская. – Встретимся тут, у выхода! Ну, пока... Юра, следи за Гизи! – И Мархлевская пошла к выходу.
Я с гордостью посмотрел на Гизи: вот как мы попали на слет!
Вдруг открылись двери, и в них хлынули пионеры. Они вливались в широкий сверкающий вестибюль, как яркая бело-красно-синяя река. Нас с Гизи оттеснили в сторону. Волны пионеров всё вливались и вливались навстречу широкой белой каменной лестнице, спускавшейся со второго этажа. Первые ряды ребят вдруг замерли, в изумлении глядя на потрясающую лестницу, залитую из окна солнцем... И вдруг тишина прорвалась громким радостным кличем и смехом, и пионеры, нарушив строй, кинулись бегом вверх по лестнице. Над вихрастыми головами заполыхали знамена! Это был штурм! Веселый пионерский штурм бывшего царского дворца!
– Ребята! Ребята! Строй! – вмешался было вожатый с комсомольским значком, но его перебил старичок с густыми бровями.
– Прекрасно! – крикнул он, смеясь. – Наша смена не идет, а бежит! Ну, а вы что же? – подтолкнул он меня и Гизи. – Вперед! Смелее!
И мы с Гизи тоже кинулись вверх по лестнице, взявшись за руки, чтобы не потеряться в этой пестрой, бурлящей, хохочущей ребячьей толпе, несущейся вверх по широкой, как мир, лестнице...
Наверху творилось невообразимое! Огромный, сверкающий, обрамленный витыми колоннами зал со свисающими с вогнутого потолка на длинных цепях гигантскими золотыми люстрами с тысячами свечеобразных лампочек был похож на сказочный каток... Да, да, не удивляйтесь! Паркет блестел, как гладкий лед, в котором отражались, колонны! И по этому льду скользили в разные стороны пионеры! Мы с Гизи тоже разбежались и заскользили, как на коньках... Вот было здорово! Я никогда не думал, что слет может быть таким веселым!
– Гизи! Юра! – закричал вдруг какой-то пионер и бросился к нам... Это был Вовка!
Он лихо подкатил, натолкнувшись на меня, и мы чуть не упали.
– Вы-то как сюда попали? – удивился он.
– Нас привела Мархлевская! И пропустил старичок...
– Какой старичок?
– Вон тот! – показал я на старичка с большим лбом, который шел посередине зала рядом с какой-то тетей в очках и белой панаме.
– Сам ты старичок! – обиделся Вовка. – Это же Глеб Максимилианович Кржижановский! Друг Ленина! А рядом с ним жена Ленина – Надежда Константиновна Крупская...
Я так и прирос к месту, глядя на Крупскую.
– Крупская? Ленин? – растерянно спросила Гизи. Я перевел ей, что сказал Вовка. – Я с ними запросто знаком! – небрежно сказал Вовка. – Мы вместе вчера заседали...
Мы с Гизи так и открыли рот.
Крупская и Кржижановский остановились возле нас. У них на груди тоже сияли красные галстуки. Надежда Константиновна протянула Вовке руку.
– Здравствуй, Вова! – сказала она.
– Мы, пионеры, руки не подаем! – четко сказал Вовка и поднял правую руку над головой.
– Молодец! – сказал Кржижановский. – Не растерялся!
Они с Крупской рассмеялись.
– А это что за карапузы? – весело спросила Надежда Константиновна, блеснув на нас очками из-под белой панамы.
– Это не карапузы, – серьезно сказал Кржижановский. – Это гости слета, будущие коммунисты! Их привела Мархлевская...
– Мои друзья, – сказал Вовка. – Мы живем в одном доме...
– Ах, вот что! Тогда извините! – серьезно сказала Крупская. – Ну, раз они гости, надо повязать им галстуки, как почетным пионерам...
– Прекрасно! – обрадовался Кржижановский. – Вова! Отведи их в штаб и скажи, чтоб им повязали галстуки... Вы же будете коммунистами? – спросил он по-немецки, погладив Гизи по голове.
– Ja, – сказала, покраснев, Гизи.
Кржижановский с улыбкой посмотрел вокруг, на шумный и пестрый Георгиевский зал.
– Вот вы меня уговаривали на серьезный доклад, – сказал он Крупской, – а им надо сказки рассказывать!
– Ваш доклад и будет такой сказкой! – ответила Крупская, и они пошли дальше.
А Вовка потащил нас сквозь пеструю толпу в глубину зала, а потом по коридорам, в небольшую комнату, где был штаб. Там висели по стенам плакаты, стояли в углу знамена, лежали барабаны и горны на столе, толпились пионеры и вожатые-комсомольцы. Здесь нам, по распоряжению Вовки, выдали галстуки. Вовка поставил нас у стены и сам их нам повязал, а остальные смотрели. Потом Вовка поднял над головой правую руку и сказал:
– За дело Ленина, будьте готовы!
И мы с Гизи подняли руки и сказали:
– Всегда готовы!
Только Гизи сказала эти слова по-немецки, она сказала: «Immer bereit!» И тут зазвенел звонок...
– Скорей! – сказал Вовка. – На заседание!
...В зале заседаний все места уже были заняты. С помощью Вовки мы уселись в первом ряду, который оставался пустым. Сцена была совсем рядом. На ней стоял длинный стол, накрытый красной материей, а сзади, в обрамлении знамен и цветов, улыбался огромный Ленин.
Пионеры в зале еще некоторое время шумели, вскакивая и размахивая руками и что-то крича на разных языках. Потом на сцену с двух сторон вышел президиум – пионеры, и комсомольцы, и Крупская, и Кржижановский, и другие старые большевики. Все были в красных галстуках. И Вовка тоже был там! Он так и сел рядом с Крупской за стол и помахал нам рукой. И вид у него был ужасно важный.
Пионер, сидевший по другую сторону Крупской, встал.
– Слово для доклада о первой пятилетке предоставляется председателю Госплана товарищу Кржижановскому! – громко сказал пионер.
В зале сразу стало тихо. Раскрасневшиеся от беготни ребята смотрели серьезно.
Кржижановский взошел на трибуну и секунду молча смотрел в зал, как будто не мог на него наглядеться.
– Знаете ли вы, юные товарищи, что больше всего любил делать Ленин? – начал он свой доклад вопросом. И тут же сам ответил: – Ленин любил мечтать! Да, мечтать! И не только мечтать, но и осуществлять свои мечты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70