- успокоился Мефодий.
Митя прижал к себе львенка:
- Я бы тебя и так никогда не бросил, а теперь, когда ты еще и разговаривать умеешь...
- А почему бы мне не уметь? Мой прапрадедушка, между прочим, не только разговаривал, а еще и книжки писал. Про льва и собачку - замечательная книжка!
- Твой прапрадедушка?! - удивился Митя.
- Ну да. Лев Толстой.
- Лев Толстой?! - переспросил Митя.
- Да. А чего тут удивительного? Звали этого льва так - Толстой. Вот я, например, Мефодий, а он - Толстой.
- Но он никак не может быть твоим прапрадедушкой, - возразил Митя.
- Это еще почему? - обиженно спросил Мефодий.
- Да потому, что он - человек.
- Ничего подобного. Человек Толстой про Буратино написал. А про льва и собачку написал лев Толстой. Разве не так?
Мефодий был очень наслушанным львенком. Он всегда сидел рядом с Митей и слушал, когда тому читали вслух.
- Среди нас, львов, много ученых, - важно добавил Мефодий. - Вон и Кассиль - тоже лев.
Мите вдруг расхотелось спорить с Мефодием, потому что он подумал, что, наверное, очень трудно чувствовать себя львом, если ростом ты с комнатную собачку и у тебя даже нет прапрадедушки Льва Толстого.
- Значит, ты - лев? - спросил Мефодия Авося.
- Кому - Лев, а кому Лев Мефодиевич, - сказал Мефодий, который все еще дулся на Авосю - из принципа.
- Лев - это такой сильный и грозный? - спросил Авося, с сомнением поглядывая на Мефодия.
- Как видишь, - скромно сказал Мефодий, чувствуя себя ужасно сильным и грозным.
- Вот здорово! - сказал Авося, чувствуя себя ужасно храбрым.
И тогда он вдруг очень понравился Мефодию. Мефодий протянул ему плюшевую лапку и примирительно сказал:
- Можешь звать меня просто Мефодием.
А Мефодий вдруг очень понравился Авосе. И Авося пожал его лапку и сказал:
- А меня - Авося.
ГЛАВА 4. ЛЕГКО ЛИ ВНУШАТЬ ДОВЕРИЕ?
- Ну, теперь, когда все в сборе, можно отправляться! - сказал Авося.
- Ой, - сказал вдруг Митя таким упавшим голосом, что Авося даже испугался, как бы его голос не ушибся.
- Ой, - повторил Митя, - я обещал маме без спроса никуда не уходить.
- Ну и что? - спросил Авося.
- Как что? Если обещал, то надо выполнять. Митя твердо знал, что обещание выполнять надо, хотя чаще всего делать это совсем не хочется.
- Тогда скорее спрашивай! - посоветовал Авося.
- Ты мою маму не знаешь. Она меня одного никуда не отпускает, - сказал Митя.
- Но ты ведь не один. Мы с тобой, - успокоил его Мефодий.
Митя посмотрел на Мефодия, потом на Авосю и подумал, что такое "не один" для мамы не считается, а вслух сказал:
- Понимаешь, мама меня отпускает только с теми, на кого можно положиться.
- Это уже похуже. А она у тебя тяжелая? - спросил Авося.
- Кто?
- Мама, конечно, кто же еще? А то я не люблю, когда на меня полагаются очень тяжелые люди. Я от этого огорчаюсь.
- Нет, это просто так говорится "положиться". А на самом деле ложиться она не будет. Просто надо ей внушить доверие.
- Так бы сразу и сказал. Это проще простого. Внушать доверие - мое любимое занятие. Я только и делаю, что внушаю мамам доверие, - сказал Авося.
У Мефодия сразу испортилось настроение. Мало того что не он предложил путешествовать по Шутландии, а если еще и доверие будет внушать не он, тогда получится, что он вовсе даже ни при чем. А быть вовсе даже ни при чем очень обидно.
- Мне кажется, что из нас двоих доверие маме может внушить не Авося, а КТО-ТО СОВСЕМ ДРУГОЙ, - сказал Мефодий многозначительно.
- Кто? - спросил Авося.
- Тот, кто больше достоин, - ответил Мефодий.
- Совсем другой из нас двоих... - начал вычислять Авося, а когда наконец вычислил, то не на шутку обиделся: - А почему это ты больше достоин?
- Потому, что я - выходец из очень знатного рода, - пояснил Мефодий.
- Ну и что? Я, может быть, еще больше твоего выходец!
- Интересно, откуда же ты выходец?
- Из дома, - сказал Авося и для пущей убедительности зашел в подъезд и вышел оттуда. - Вот!
- Выходцы из дома не считаются, - сказал Мефодий.
- Почему это не считаются? Значит, если ты - выходец, то это считается, а если я - то нет.
- Потому что выходцем надо быть из какогонибудь рода. Лучше из знатного, как я. Выходцы из знатного рода все знают, даже как внушить доверие маме. А из какого рода ты?
Авося не знал, из какого он рода, поэтому буркнул:
- Не скажу. И вообще, это совсем не важно.
- Как это не важно? Да без этого можно считать, что тебя вовсе не существует.
- Как это не существует?! А это, по-твоему, кто? - Авося похлопал себя по бокам.
- А я знаю, какого рода Авося, - вступился за магистра Митя. - Авося мужского рода.
- Правильно. Я из мужского рода, - обрадовался Авося.
- Все равно внушать доверие придется мне, - сказал Мефодий, - у тебя ведь наверняка нет носового платка.
- А при чем тут платок? - не понял Авося.
- Вот видишь, ты даже не знаешь, при чем тут платок, а Митина мама говорит, что у хорошо воспитанного человека всегда должен быть носовой платок!
- Зачем? - спросил Авося.
- Чтобы носить его в кармане, - объяснил Митя.
- А для чего носить его в кармане?
- Конечно, чтобы все видели, что ты хорошо воспитан. Зачем же еще? пожал плечами Митя.
Авося сунул руки в карманы, но вместо платка вытащил большую шоколадную конфету в яркой обертке.
- Зато у меня есть вот что! - похвалился он. - Кто скажет, что конфета хуже носового платка?
Этого никто не сказал. Настроение у Мефодия испортилось окончательно. А когда Авося разломил конфету на три части и протянул Мите и Мефодию их долю, то Митя окончательно удостоверился в его хорошем воспитании, потому что если у хорошо воспитанного человека и хранится в кармане носовой платок, то конфета у него точно не хранится. Это Митя знал по себе. Стоило у него в кармане завестись конфете, как с ней тут же что-нибудь случалось.
- Настоящие львы конфеты не едят, - сказал Мефодий с достоинством, а так как Митя знал, что игрушечные тоже, то ему пришлось съесть львиную долю.
Перед тем как отправляться за разрешением, Митя на всякий случай спросил у Авоси:
- А что мы скажем маме?
- Да чего тут говорить? Если перевернуть все вверх дном и устроить настоящую вверхтормашкию, то мама и сама этого не выдержит. Она будет даже рада от нас избавиться и отпустит тебя куда угодно.
Мите вовсе не хотелось, чтобы мама была рада от него избавиться, и он сказал:
- Не надо ничего ставить вверх дном. Если маме доказать, что чудеса есть на самом деле, а это вовсе не моя выдумка, то она и сама меня отпустит в Шутландию.
- А как же ты ей это докажешь? - спросил Авося.
- Это докажу не я, а Мефодий.
Услышав свое имя, львенок встрепенулся.
- Конечно, докажу. Чего там. А как я ей это докажу?
- Очень просто. Ты с ней поговори немножко, тогда она во что угодно поверит!
- А я? - спросил Авося.
Митя подумал, что и говорящего Мефодия, и Авоси для одной мамы будет, пожалуй, многовато, поэтому сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Митя прижал к себе львенка:
- Я бы тебя и так никогда не бросил, а теперь, когда ты еще и разговаривать умеешь...
- А почему бы мне не уметь? Мой прапрадедушка, между прочим, не только разговаривал, а еще и книжки писал. Про льва и собачку - замечательная книжка!
- Твой прапрадедушка?! - удивился Митя.
- Ну да. Лев Толстой.
- Лев Толстой?! - переспросил Митя.
- Да. А чего тут удивительного? Звали этого льва так - Толстой. Вот я, например, Мефодий, а он - Толстой.
- Но он никак не может быть твоим прапрадедушкой, - возразил Митя.
- Это еще почему? - обиженно спросил Мефодий.
- Да потому, что он - человек.
- Ничего подобного. Человек Толстой про Буратино написал. А про льва и собачку написал лев Толстой. Разве не так?
Мефодий был очень наслушанным львенком. Он всегда сидел рядом с Митей и слушал, когда тому читали вслух.
- Среди нас, львов, много ученых, - важно добавил Мефодий. - Вон и Кассиль - тоже лев.
Мите вдруг расхотелось спорить с Мефодием, потому что он подумал, что, наверное, очень трудно чувствовать себя львом, если ростом ты с комнатную собачку и у тебя даже нет прапрадедушки Льва Толстого.
- Значит, ты - лев? - спросил Мефодия Авося.
- Кому - Лев, а кому Лев Мефодиевич, - сказал Мефодий, который все еще дулся на Авосю - из принципа.
- Лев - это такой сильный и грозный? - спросил Авося, с сомнением поглядывая на Мефодия.
- Как видишь, - скромно сказал Мефодий, чувствуя себя ужасно сильным и грозным.
- Вот здорово! - сказал Авося, чувствуя себя ужасно храбрым.
И тогда он вдруг очень понравился Мефодию. Мефодий протянул ему плюшевую лапку и примирительно сказал:
- Можешь звать меня просто Мефодием.
А Мефодий вдруг очень понравился Авосе. И Авося пожал его лапку и сказал:
- А меня - Авося.
ГЛАВА 4. ЛЕГКО ЛИ ВНУШАТЬ ДОВЕРИЕ?
- Ну, теперь, когда все в сборе, можно отправляться! - сказал Авося.
- Ой, - сказал вдруг Митя таким упавшим голосом, что Авося даже испугался, как бы его голос не ушибся.
- Ой, - повторил Митя, - я обещал маме без спроса никуда не уходить.
- Ну и что? - спросил Авося.
- Как что? Если обещал, то надо выполнять. Митя твердо знал, что обещание выполнять надо, хотя чаще всего делать это совсем не хочется.
- Тогда скорее спрашивай! - посоветовал Авося.
- Ты мою маму не знаешь. Она меня одного никуда не отпускает, - сказал Митя.
- Но ты ведь не один. Мы с тобой, - успокоил его Мефодий.
Митя посмотрел на Мефодия, потом на Авосю и подумал, что такое "не один" для мамы не считается, а вслух сказал:
- Понимаешь, мама меня отпускает только с теми, на кого можно положиться.
- Это уже похуже. А она у тебя тяжелая? - спросил Авося.
- Кто?
- Мама, конечно, кто же еще? А то я не люблю, когда на меня полагаются очень тяжелые люди. Я от этого огорчаюсь.
- Нет, это просто так говорится "положиться". А на самом деле ложиться она не будет. Просто надо ей внушить доверие.
- Так бы сразу и сказал. Это проще простого. Внушать доверие - мое любимое занятие. Я только и делаю, что внушаю мамам доверие, - сказал Авося.
У Мефодия сразу испортилось настроение. Мало того что не он предложил путешествовать по Шутландии, а если еще и доверие будет внушать не он, тогда получится, что он вовсе даже ни при чем. А быть вовсе даже ни при чем очень обидно.
- Мне кажется, что из нас двоих доверие маме может внушить не Авося, а КТО-ТО СОВСЕМ ДРУГОЙ, - сказал Мефодий многозначительно.
- Кто? - спросил Авося.
- Тот, кто больше достоин, - ответил Мефодий.
- Совсем другой из нас двоих... - начал вычислять Авося, а когда наконец вычислил, то не на шутку обиделся: - А почему это ты больше достоин?
- Потому, что я - выходец из очень знатного рода, - пояснил Мефодий.
- Ну и что? Я, может быть, еще больше твоего выходец!
- Интересно, откуда же ты выходец?
- Из дома, - сказал Авося и для пущей убедительности зашел в подъезд и вышел оттуда. - Вот!
- Выходцы из дома не считаются, - сказал Мефодий.
- Почему это не считаются? Значит, если ты - выходец, то это считается, а если я - то нет.
- Потому что выходцем надо быть из какогонибудь рода. Лучше из знатного, как я. Выходцы из знатного рода все знают, даже как внушить доверие маме. А из какого рода ты?
Авося не знал, из какого он рода, поэтому буркнул:
- Не скажу. И вообще, это совсем не важно.
- Как это не важно? Да без этого можно считать, что тебя вовсе не существует.
- Как это не существует?! А это, по-твоему, кто? - Авося похлопал себя по бокам.
- А я знаю, какого рода Авося, - вступился за магистра Митя. - Авося мужского рода.
- Правильно. Я из мужского рода, - обрадовался Авося.
- Все равно внушать доверие придется мне, - сказал Мефодий, - у тебя ведь наверняка нет носового платка.
- А при чем тут платок? - не понял Авося.
- Вот видишь, ты даже не знаешь, при чем тут платок, а Митина мама говорит, что у хорошо воспитанного человека всегда должен быть носовой платок!
- Зачем? - спросил Авося.
- Чтобы носить его в кармане, - объяснил Митя.
- А для чего носить его в кармане?
- Конечно, чтобы все видели, что ты хорошо воспитан. Зачем же еще? пожал плечами Митя.
Авося сунул руки в карманы, но вместо платка вытащил большую шоколадную конфету в яркой обертке.
- Зато у меня есть вот что! - похвалился он. - Кто скажет, что конфета хуже носового платка?
Этого никто не сказал. Настроение у Мефодия испортилось окончательно. А когда Авося разломил конфету на три части и протянул Мите и Мефодию их долю, то Митя окончательно удостоверился в его хорошем воспитании, потому что если у хорошо воспитанного человека и хранится в кармане носовой платок, то конфета у него точно не хранится. Это Митя знал по себе. Стоило у него в кармане завестись конфете, как с ней тут же что-нибудь случалось.
- Настоящие львы конфеты не едят, - сказал Мефодий с достоинством, а так как Митя знал, что игрушечные тоже, то ему пришлось съесть львиную долю.
Перед тем как отправляться за разрешением, Митя на всякий случай спросил у Авоси:
- А что мы скажем маме?
- Да чего тут говорить? Если перевернуть все вверх дном и устроить настоящую вверхтормашкию, то мама и сама этого не выдержит. Она будет даже рада от нас избавиться и отпустит тебя куда угодно.
Мите вовсе не хотелось, чтобы мама была рада от него избавиться, и он сказал:
- Не надо ничего ставить вверх дном. Если маме доказать, что чудеса есть на самом деле, а это вовсе не моя выдумка, то она и сама меня отпустит в Шутландию.
- А как же ты ей это докажешь? - спросил Авося.
- Это докажу не я, а Мефодий.
Услышав свое имя, львенок встрепенулся.
- Конечно, докажу. Чего там. А как я ей это докажу?
- Очень просто. Ты с ней поговори немножко, тогда она во что угодно поверит!
- А я? - спросил Авося.
Митя подумал, что и говорящего Мефодия, и Авоси для одной мамы будет, пожалуй, многовато, поэтому сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27