Маркс же настойчиво доказывал обратное: только избавление от королей, капиталистов и остальных богатеев принесёт людям свободу и благоденствие.
А туман на улице, казалось, стал ещё гуще. Чуть зазеваешься, того и гляди расквасишь нос себе или встречному.
На перекрёстке Маркс столкнулся с женщиной, которая устало несла корзину с красными яблоками. Извинившись, он приподнял цилиндр.
Щёки у женщины были серыми. Яблоки она несла явно не себе. Вероятно, чья-нибудь служанка. Того, что ей платит хозяин, едва хватает на скудную одежду и полуголодное существование. Такие женщины не едят яблок. И их дети тоже не знают вкуса фруктов.
Ну и туман! В нём недолго и заблудиться.
Кто-то маленький и шустрый вынырнул из тумана прямо Марксу под ноги.
- Простите, сэр,- прозвучало снизу.- Я толкнул вас не слишком сильно? В таком тумане, конечно, нельзя бегать. Но я страшно тороплюсь...
* * *
Мальчику-школьнику было лет десять. За спиной у него топорщился ранец. А глаза горели в точности, как у Эдгара, у незабвенного Муша.
Маркс хорошо помнил глаза сына. Особенно в тот день, когда булочник привёз к их дому тележку с хлебом. Бедняга Воробышек, видя, как трудно живётся родителям, решил помочь им. Муш взял у булочника три булки и, сказав, что отца нет дома, помчался вверх но лестнице. Маркс на самом деле был дома. И ему пришлось терпеливо втолковывать сыну, как называется подобный поступок...
- Куда же вы так торопитесь? - поинтересовался Маркс.
- У меня, сэр,-сдерживаясь, чтобы не удрать, зачастил мальчишка,-чрезвычайно важное дело. Такое важное, что вы себе и представить не можете. Я вчера показываю штанам менный ножичек и говорю: своп! И что же, вы думаете, я слышу в ответ? Своп! Ну я...
- Минуточку! - остановил мальчугана Маркс.- При чём здесь штаны? Чьи штаны? Ваши? И что такое "своп"? Кто вам отвечает "своп"?
- Так я и говорю...- снова зачастил мальчишка.
Маркс знал все европейские языки. Мальчуган говорил по-английски. Но Маркс так ничего и не понял из его скороговорки. Получалось, что мальчик договорился вчера с собственными штанами относительно какого-то менного ножа. И теперь он мчался с этим самым менным ножом к своим собственным штанам. Хотя штаны, как отчётливо видел Маркс, присутствовали на своём законном месте.
- Но ведь со штанами, насколько я понимаю,- недоуменно проговорил Маркс, - нельзя поменяться ножичками? Как это вообще можно поменяться чем-то со штанами?
- Да с какими штанами! - засмеялся мальчишка.- С какими штанами! Вы, право, сэр, какой-то совершенно непонятливый. Штаны - это так зовут моего лучшего друга Боба. Его давно зовут Штанами, с первого класса. У него дома неважно живут, и в первом классе у него не было собственных штанов. Боб взял и пришёл на урок в штанах своего старшего брата. Представляете, хохоту было! Вот его и прозвали. А "своп" означает "менять". У нас в школе все так говорят: своп. Мы вчера договорились со Штанами, что обменяемся перочинными ножичками. А сегодня он не пришёл в школу. Что это он? Испугался? Вот я и бегу к нему домой.
- Как всё-таки худо быть невежественным,- вздохнул Маркс.
- Кто это, интересно, невежественный? - обиделся мальчишка.
- Нет! Нет!-поспешил успокоить его Маркс.- Я не о вас. Ведь это я ничего не понял. А вы сейчас, как я догадываюсь, торопитесь к Штанам, чтобы узнать, что с ним произошло и почему он не пришёл в школу?
- Вообще-то...- замялся мальчишка,- я вам немного не так рассказал, сэр. Простите меня. Я его вчера целый вечер уговаривал поменяться. Но Штаны ни в какую. А я, знаете, как люблю меняться! Ужас! Да ещё если от души поторговаться! А у него, говоря по-честному, ножичек лучше моего. Ну Штаны и упёрся. Я ему: своп. А он - нет и нет. Наверняка потому и в школу сегодня не пришёл.
- А вдруг не потому,- выразил сомнение Маркс.- Вдруг он на самом деле заболел?
- Ничего он не заболел! - возмутился мальчишка.- Он заболеет! Ждите от него. Жадюга он, вот он кто. А ещё называется друг! Будто у меня такой уж плохой ножичек. Да вы сами взгляните, какой у меня отличный ножичек. Прямо заглядение!
И мальчуган протянул Марксу грубоватый, видавший виды ножик с затёртой и порезанной деревянной ручкой.
- В самом деле отличный нож! - восхитился Маркс.- Совершенно великолепный! Вот бы мне такой! И небось острый? А у меня хоть и с двумя лезвиями, но тупой. Сегодня точил карандаш - замучился. Вот посмотрите.
В большой ладони Маркса утонул маленький ножичек с изящной перламутровой ручкой.
- Своп? - вдруг спросил Маркс.
- Как - своп? - не поверил мальчишка.- Вы вправду, сэр? Да вы что?
- Своп в конце концов или не своп? - рассердился Маркс. -Хотя ваш ножик и с одним лезвием, но он мне необычайно понравился. Настоящий мужской ножик.
- Ничего страшного, что с одним лезвием,- засуетился мальчишка.- А у вас хоть и два лезвия, да оба тупые.
- Ну не такие уж они тупые,-возразил Маркс. -Впрочем, если вам кажется, что они совершенно тупые, я готов пойти на уступку. Мне так понравился ваш ножик, что я согласен добавить к своему ножу карандаш.
- Ещё и карандаш?! - изумлённо захлопал глазами мальчишка.
- Экий вы однако несговорчивый,- насупился Маркс. - Ладно, если вам мало и карандаша, добавляю ещё одну марку с портретом королевы Виктории. Посмотрите, какой у её величества здесь божественный вид. Будто она денно и нощно заботится о том, чтобы у вашего друга Боба были приличные штаны. Ну, берёте в придачу к ножичку карандаш и великолепнейшую из марок? По рукам?
Они ударили по рукам.
- Куда теперь? - поинтересовался Маркс.
- К Штанам! - восторженно крикнул мальчишка.- Узнаю, может, он и вправду заболел. И пусть глянет на мой ножичек. Теперь-то я с ним ни за что в жизни не поменяюсь. Будьте здоровы, сэр!
- Всего вам доброго,-сказал Маркс вдогонку счастливому, уже почти растаявшему в тумане мальчугану. - Передайте от меня привет Штанам!
* * *
Уголь в камине, пока Маркс прогуливался, догорел. В комнате потеплело. Опустившись в кресло за столом, Маркс погрузился в рукопись и забылся...
Женни уже несколько раз заглядывала в комнату, звала обедать.
- Да, да, Мэмэ,- не поднимая головы, отзывался он.- Сейчас, дорогая. Один момент. Сейчас я буду в столовой.
Честно говоря, он до сих пор не может привыкнуть, что у них теперь есть столовая, что у каждой из дочерей собственная комната. Ведь еще не так давно они вшестером ютились в двух крошечных комнатках на Дин-стрит. Жить бы им там и поныне, если бы не наследство, полученное после смерти матери...
После обеда Маркс заторопился к себе в кабинет.
И вдруг вспомнил про обещание, которое дал нынче утром Ленхен.
- Так как относительно партии в шахматы? - обернулся он уже в дверях. И тут само собой придумалось прозвище для насмешницы Ленхен: Гроссмейстер, вы готовы? У меня сегодня боевое настроение.
1 2 3
А туман на улице, казалось, стал ещё гуще. Чуть зазеваешься, того и гляди расквасишь нос себе или встречному.
На перекрёстке Маркс столкнулся с женщиной, которая устало несла корзину с красными яблоками. Извинившись, он приподнял цилиндр.
Щёки у женщины были серыми. Яблоки она несла явно не себе. Вероятно, чья-нибудь служанка. Того, что ей платит хозяин, едва хватает на скудную одежду и полуголодное существование. Такие женщины не едят яблок. И их дети тоже не знают вкуса фруктов.
Ну и туман! В нём недолго и заблудиться.
Кто-то маленький и шустрый вынырнул из тумана прямо Марксу под ноги.
- Простите, сэр,- прозвучало снизу.- Я толкнул вас не слишком сильно? В таком тумане, конечно, нельзя бегать. Но я страшно тороплюсь...
* * *
Мальчику-школьнику было лет десять. За спиной у него топорщился ранец. А глаза горели в точности, как у Эдгара, у незабвенного Муша.
Маркс хорошо помнил глаза сына. Особенно в тот день, когда булочник привёз к их дому тележку с хлебом. Бедняга Воробышек, видя, как трудно живётся родителям, решил помочь им. Муш взял у булочника три булки и, сказав, что отца нет дома, помчался вверх но лестнице. Маркс на самом деле был дома. И ему пришлось терпеливо втолковывать сыну, как называется подобный поступок...
- Куда же вы так торопитесь? - поинтересовался Маркс.
- У меня, сэр,-сдерживаясь, чтобы не удрать, зачастил мальчишка,-чрезвычайно важное дело. Такое важное, что вы себе и представить не можете. Я вчера показываю штанам менный ножичек и говорю: своп! И что же, вы думаете, я слышу в ответ? Своп! Ну я...
- Минуточку! - остановил мальчугана Маркс.- При чём здесь штаны? Чьи штаны? Ваши? И что такое "своп"? Кто вам отвечает "своп"?
- Так я и говорю...- снова зачастил мальчишка.
Маркс знал все европейские языки. Мальчуган говорил по-английски. Но Маркс так ничего и не понял из его скороговорки. Получалось, что мальчик договорился вчера с собственными штанами относительно какого-то менного ножа. И теперь он мчался с этим самым менным ножом к своим собственным штанам. Хотя штаны, как отчётливо видел Маркс, присутствовали на своём законном месте.
- Но ведь со штанами, насколько я понимаю,- недоуменно проговорил Маркс, - нельзя поменяться ножичками? Как это вообще можно поменяться чем-то со штанами?
- Да с какими штанами! - засмеялся мальчишка.- С какими штанами! Вы, право, сэр, какой-то совершенно непонятливый. Штаны - это так зовут моего лучшего друга Боба. Его давно зовут Штанами, с первого класса. У него дома неважно живут, и в первом классе у него не было собственных штанов. Боб взял и пришёл на урок в штанах своего старшего брата. Представляете, хохоту было! Вот его и прозвали. А "своп" означает "менять". У нас в школе все так говорят: своп. Мы вчера договорились со Штанами, что обменяемся перочинными ножичками. А сегодня он не пришёл в школу. Что это он? Испугался? Вот я и бегу к нему домой.
- Как всё-таки худо быть невежественным,- вздохнул Маркс.
- Кто это, интересно, невежественный? - обиделся мальчишка.
- Нет! Нет!-поспешил успокоить его Маркс.- Я не о вас. Ведь это я ничего не понял. А вы сейчас, как я догадываюсь, торопитесь к Штанам, чтобы узнать, что с ним произошло и почему он не пришёл в школу?
- Вообще-то...- замялся мальчишка,- я вам немного не так рассказал, сэр. Простите меня. Я его вчера целый вечер уговаривал поменяться. Но Штаны ни в какую. А я, знаете, как люблю меняться! Ужас! Да ещё если от души поторговаться! А у него, говоря по-честному, ножичек лучше моего. Ну Штаны и упёрся. Я ему: своп. А он - нет и нет. Наверняка потому и в школу сегодня не пришёл.
- А вдруг не потому,- выразил сомнение Маркс.- Вдруг он на самом деле заболел?
- Ничего он не заболел! - возмутился мальчишка.- Он заболеет! Ждите от него. Жадюга он, вот он кто. А ещё называется друг! Будто у меня такой уж плохой ножичек. Да вы сами взгляните, какой у меня отличный ножичек. Прямо заглядение!
И мальчуган протянул Марксу грубоватый, видавший виды ножик с затёртой и порезанной деревянной ручкой.
- В самом деле отличный нож! - восхитился Маркс.- Совершенно великолепный! Вот бы мне такой! И небось острый? А у меня хоть и с двумя лезвиями, но тупой. Сегодня точил карандаш - замучился. Вот посмотрите.
В большой ладони Маркса утонул маленький ножичек с изящной перламутровой ручкой.
- Своп? - вдруг спросил Маркс.
- Как - своп? - не поверил мальчишка.- Вы вправду, сэр? Да вы что?
- Своп в конце концов или не своп? - рассердился Маркс. -Хотя ваш ножик и с одним лезвием, но он мне необычайно понравился. Настоящий мужской ножик.
- Ничего страшного, что с одним лезвием,- засуетился мальчишка.- А у вас хоть и два лезвия, да оба тупые.
- Ну не такие уж они тупые,-возразил Маркс. -Впрочем, если вам кажется, что они совершенно тупые, я готов пойти на уступку. Мне так понравился ваш ножик, что я согласен добавить к своему ножу карандаш.
- Ещё и карандаш?! - изумлённо захлопал глазами мальчишка.
- Экий вы однако несговорчивый,- насупился Маркс. - Ладно, если вам мало и карандаша, добавляю ещё одну марку с портретом королевы Виктории. Посмотрите, какой у её величества здесь божественный вид. Будто она денно и нощно заботится о том, чтобы у вашего друга Боба были приличные штаны. Ну, берёте в придачу к ножичку карандаш и великолепнейшую из марок? По рукам?
Они ударили по рукам.
- Куда теперь? - поинтересовался Маркс.
- К Штанам! - восторженно крикнул мальчишка.- Узнаю, может, он и вправду заболел. И пусть глянет на мой ножичек. Теперь-то я с ним ни за что в жизни не поменяюсь. Будьте здоровы, сэр!
- Всего вам доброго,-сказал Маркс вдогонку счастливому, уже почти растаявшему в тумане мальчугану. - Передайте от меня привет Штанам!
* * *
Уголь в камине, пока Маркс прогуливался, догорел. В комнате потеплело. Опустившись в кресло за столом, Маркс погрузился в рукопись и забылся...
Женни уже несколько раз заглядывала в комнату, звала обедать.
- Да, да, Мэмэ,- не поднимая головы, отзывался он.- Сейчас, дорогая. Один момент. Сейчас я буду в столовой.
Честно говоря, он до сих пор не может привыкнуть, что у них теперь есть столовая, что у каждой из дочерей собственная комната. Ведь еще не так давно они вшестером ютились в двух крошечных комнатках на Дин-стрит. Жить бы им там и поныне, если бы не наследство, полученное после смерти матери...
После обеда Маркс заторопился к себе в кабинет.
И вдруг вспомнил про обещание, которое дал нынче утром Ленхен.
- Так как относительно партии в шахматы? - обернулся он уже в дверях. И тут само собой придумалось прозвище для насмешницы Ленхен: Гроссмейстер, вы готовы? У меня сегодня боевое настроение.
1 2 3