Насытившись, они начинают веселиться и играть в странные игры. Тогда
из дома доносятся топот и хлопки, звон посуды и громкие здравицы.
Но едва только на небе появляются первые робкие лучики одного из
солнц, в доме наступает тишина.
На крыльцо выходит верное ружье. Оно торопится полюбоваться утренним
небом. Следующими появляются собаки. Они шумно прощаются с верным ружьем,
и одна из них обязательно говорит ему, чтобы оно не ошиблось и вечером,
когда охотник заглянет в прицел, сделало все как надо. И тут на крыльце
появляется конь и говорит, что вообще хорошо бы изловчиться и
загипнотизировать этих двоих не на один день, а на целый месяц. Честное
слово - утомительно каждый день скакать за добычей и возвращаться, неся
одежду и шапочку с перышком птицы Хойхо. А все ради того, чтобы охотник
посмотрел в прицел.
Ружье, конечно же, важно кивает и обещает постараться и когда-нибудь
сделать так, чтобы гипноз действовал целый месяц. Но пока...
И они начинают расходиться.
Конь становится в стойло. Собаки уходят на псарню. А ружье остается
на крыльце одно и некоторое время смотрит на дорогу, по которой должен
прийти Крял или Фрумас, черными, пронзительными глазами. И нет в них
радости, одна тоска. Почему так случается именно по утрам, ружье не знает.
Правда, оно знает причину тоски. Дело в том, что ему хочется выстрелить.
Ну хоть когда-нибудь. Всего лишь раз.
А время идет. И вот-вот должен появиться Крял или Фрумас.
Ружье вздыхает и уходит с крыльца, аккуратно закрыв за собой дверь. В
комнате оно подходит к стене, в которую вбит гвоздь, и прежде, чем на него
повеситься, снова вздыхает и думает, что когда-нибудь все же выстрелит.
Обязательно... Может быть, даже завтра...

1 2