Ишь как удирает домой.
Митя стоял на месте и растерянно хлопал глазами. Придя в себя, огляделся, словно искал у кого-то помощи. Поблизости не было никого. Как быть дальше, он не знал. Вернется домой, что скажет мама? Да и молока больше нет.
Как быть?
Митя зачем-то надел на руку горлышко кувшина и пошел к бабушке.
Бабушка у него и сердитая, и добрая. Митя любил ее и в то же время боялся.
Поднялся он на низенькое крылечко, и сердце его сильно заколотилось.
Бабушка, сидя на лавке, дремала. Казалось, спит, но спицы в ее руках двигались, и клубок ниток катался по полу.
Митя осторожно прикрыл за собой дверь. Бабушка тотчас подала голос:
- Проходи. Кувшин отнеси на кухню. - А сама глаз не открыла.
Мальчик не тронулся с места, он только хотел снять с руки горлышко кувшина. Но пальцы не послушались его, горлышко выпало из рук и разбилось на множество черепков.
Бабушка открыла глаза, морщины на ее лбу задвигались.
- Молоко пролил на улице, а кувшин тут грохнул... Хорош, пострел. Сам додумался, аль кто научил? Что молчишь?
Вроде и не сердито говорила бабушка, а слова так и покалывали Митю.
- Сам... и кувшин на улице, - пропищал Митя и сам не узнал своего голоса.
Он смотрел на черепки и ждал, когда бабушка начнет ругать его по-настоящему.
- Садись, чего уставился зенками в пол? Ну коль разбился, значит, так надо. Как говорят, к счастью, что ль. Поди, уж не умру без твоего молока, - усмехнулась она.
Митя поднял голову и благодарно улыбнулся ей.
- Бабусь, а ноги у тебя перестали ныть?
Он спросил просто так, потому что знал: она маялась ногами.
- Хворь перешла от меня к бабке Наталье да так приперла, бедную, что третий день и печку не топит. - Она почему-то заулыбалась, губы ее провалились в беззубый рот, глаза затерялись в морщинах.
Митя не улыбается, ему жалко бабку Наталью.
- Теперь я, как коза, бегаю, - совсем развеселилась бабушка.
Митя представил бабушку козой и прыснул в кулак. Бабушка в это время острым взглядом рассматривала его.
- Вот смотрю я на тебя, и жалость берет. На человека ты перестал походить, захирел совсем. - Вздохнув, она провела рукой по его плечу: - В церковь в село Шарам возьму я тебя. Помолимся, глядь, и на поправку пойдешь.
- В церковь? В село Шарам? - Мите опять показалось, что это не его голос. - Не дойду я до Шарама... Если бы в лес ты меня взяла. Мы так давно не были там. Помнишь, ходили за земляникой? Какая вкусная была, крупная... А сейчас я не болею совсем. Доктор давно перестал уколы делать, в школу каждый день хожу. - Митя еле заметно нахмурился: - Когда я болел, как закрою глаза, и появится передо мной земляничная поляна, красная-а-а! И я, как взаправду, хватаю землянику руками и ем, ем. А когда брал ягоды в руки, они мне будто ладонь обжигали...
- Ишь, сын шайтана, лес дальше Шарама, туда дойдет, а до Шарама нет. Я покажу тебе лес! Послушай, завтра в школу не пойдешь, я зайду за тобой.
- Мне, бабушка, завтра обязательно надо в школу. Завтра у нас рисование. И я знаешь что нарисовал? Лесную опушку, как раз где мы с тобой отдыхали.
- Брось, рисование твое никуда не денется! - Бабушка сердито отмахнулась.
- Бабусь, и ты не ходи, ноги угробишь, а бог новые ведь не даст. - И совсем тихо добавил: - Бога-то нет, сам учитель это говорил.
Бабушка широко раскрыла свои маленькие глаза, а морщины на лице, как показалось Мите, зашевелились. Как ухватит она его за волосы да как дернет. У мальчика слезы выступили на глазах.
- Вон отсюда, нехристь! Чтоб больше в моем доме и ноги твоей не было! - прошипела бабушка и подтолкнула Митю в спину.
Мальчик медленно вышел с Верхней улицы и побрел домой, глотая соленые слезы. За что так обидела его бабушка? В эти минуты он ненавидел ее, дал слово себе - больше не пойдет к ней.
Дома он рассказал матери, как разбился кувшин. У самого слезы еще обильней потекли по бледному лицу... Как бабушка звала его в церковь - ни словом не обмолвился.
Мама подумала, что ему жалко разбитого кувшина, и принялась успокаивать его:
- Нашел из-за чего плакать. Пойду в воскресенье на базар и десяток куплю.
Три дня он находил причины, чтоб не ходить к бабушке. А на четвертый мать налила молоко в пластмассовую фляжку и молча протянула ему. Он ничего не успел придумать, а фляжка была уже у него в руках. По пути он все представлял себе, как встретит его бабушка, может, и на порог не пустит.
Он теперь каялся, почему тогда не все рассказал матери.
Поднялся на крылечко, немного постоял в сенях, наконец нерешительно потянул на себя дверь. Вошел в избу - и никого не увидел. Он юркнул на кухню, поставил на лавку фляжку и кинулся обратно к двери, и тут его остановил хриплый голос:
- Кто там? Митя, не ты ли?
Митя догадался: бабушка лежит на кровати, опять свалил ее ревматизм. Он несмело шагнул к кровати и спросил:
- Бабусь, что с тобой?
- Что, что... Утром поглядела в окно, а у бабки Натальи из трубы дым валит. Выздоровела, шельма. Хворь, значит, от нее перешла опять ко мне, невесело пошутила бабушка.
Мальчик переминался с ноги на ногу, не зная, что делать дальше.
- Сбегаю за мамой. - И он поспешил к двери.
- Погоди, побудь со мной, - попросила она.
Митя вернулся и осторожно присел.
- Может, выпьешь парного молочка? - И, не дожидаясь ответа, он прошел на кухню и налил в стакан молока.
Бабушка разок-другой глотнула. Митя поставил стакан на стол и снова присел на кровать.
- Тебе не замком закрыли рот? - спросила бабушка.
- Не-а. Вот думаю, сначала тебе лучше попарить ноги или скорей доктора позвать? - Митя, не мигая, сочувственно смотрел на старуху.
- Ничего пока не делай. Я сама еще не знаю, что у меня болит.
Некоторое время они молчали. Потом Митя снова засобирался домой.
- С мамой обязательно приду. - Этим он хотел успокоить бабушку.
Но та поманила его пальцем и еле слышно заговорила:
- Послушай-ка, ты в тот раз чего-то про лес калякал... И со мной теперь то же, как закрою глаза - земляничная поляна передо мной оживает. Ты вроде говорил, будто опушку леса, где отдыхали, нарисовал. Принеси-ка, погляжу...
НАКАЗАНИЕ
Вася поймал Тимку Михалоня, когда тот пытался увести его велосипед. В Васиных руках Тимка захныкал:
- Я, я хотел только прокатнуться... Поставил бы на место.
- Знаю я, как бы ты прокатнулся: стырил бы и ищи-свищи! - разозлился Вася.
Ох и проучит он сейчас Тимку. Но как? Дать по уху, закричит Тимка на всю улицу, мать его тотчас прибежит, сам еще виноватым окажешься.
- Вот что, подметешь наш двор, тогда отпущу. - Вася показал рукой на огромный двор. Утром мать его самого просила подмести, да он забыл.
Тимка съежился, глаза его замигали часто-часто.
- Во-о-он в углу веник, - подтолкнул Вася Тимку к сараю.
- Не буду мести, - заартачился Тимка.
- Ах, не будешь! Тогда шкуру с тебя спущу. - Вася больно сжал его руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Митя стоял на месте и растерянно хлопал глазами. Придя в себя, огляделся, словно искал у кого-то помощи. Поблизости не было никого. Как быть дальше, он не знал. Вернется домой, что скажет мама? Да и молока больше нет.
Как быть?
Митя зачем-то надел на руку горлышко кувшина и пошел к бабушке.
Бабушка у него и сердитая, и добрая. Митя любил ее и в то же время боялся.
Поднялся он на низенькое крылечко, и сердце его сильно заколотилось.
Бабушка, сидя на лавке, дремала. Казалось, спит, но спицы в ее руках двигались, и клубок ниток катался по полу.
Митя осторожно прикрыл за собой дверь. Бабушка тотчас подала голос:
- Проходи. Кувшин отнеси на кухню. - А сама глаз не открыла.
Мальчик не тронулся с места, он только хотел снять с руки горлышко кувшина. Но пальцы не послушались его, горлышко выпало из рук и разбилось на множество черепков.
Бабушка открыла глаза, морщины на ее лбу задвигались.
- Молоко пролил на улице, а кувшин тут грохнул... Хорош, пострел. Сам додумался, аль кто научил? Что молчишь?
Вроде и не сердито говорила бабушка, а слова так и покалывали Митю.
- Сам... и кувшин на улице, - пропищал Митя и сам не узнал своего голоса.
Он смотрел на черепки и ждал, когда бабушка начнет ругать его по-настоящему.
- Садись, чего уставился зенками в пол? Ну коль разбился, значит, так надо. Как говорят, к счастью, что ль. Поди, уж не умру без твоего молока, - усмехнулась она.
Митя поднял голову и благодарно улыбнулся ей.
- Бабусь, а ноги у тебя перестали ныть?
Он спросил просто так, потому что знал: она маялась ногами.
- Хворь перешла от меня к бабке Наталье да так приперла, бедную, что третий день и печку не топит. - Она почему-то заулыбалась, губы ее провалились в беззубый рот, глаза затерялись в морщинах.
Митя не улыбается, ему жалко бабку Наталью.
- Теперь я, как коза, бегаю, - совсем развеселилась бабушка.
Митя представил бабушку козой и прыснул в кулак. Бабушка в это время острым взглядом рассматривала его.
- Вот смотрю я на тебя, и жалость берет. На человека ты перестал походить, захирел совсем. - Вздохнув, она провела рукой по его плечу: - В церковь в село Шарам возьму я тебя. Помолимся, глядь, и на поправку пойдешь.
- В церковь? В село Шарам? - Мите опять показалось, что это не его голос. - Не дойду я до Шарама... Если бы в лес ты меня взяла. Мы так давно не были там. Помнишь, ходили за земляникой? Какая вкусная была, крупная... А сейчас я не болею совсем. Доктор давно перестал уколы делать, в школу каждый день хожу. - Митя еле заметно нахмурился: - Когда я болел, как закрою глаза, и появится передо мной земляничная поляна, красная-а-а! И я, как взаправду, хватаю землянику руками и ем, ем. А когда брал ягоды в руки, они мне будто ладонь обжигали...
- Ишь, сын шайтана, лес дальше Шарама, туда дойдет, а до Шарама нет. Я покажу тебе лес! Послушай, завтра в школу не пойдешь, я зайду за тобой.
- Мне, бабушка, завтра обязательно надо в школу. Завтра у нас рисование. И я знаешь что нарисовал? Лесную опушку, как раз где мы с тобой отдыхали.
- Брось, рисование твое никуда не денется! - Бабушка сердито отмахнулась.
- Бабусь, и ты не ходи, ноги угробишь, а бог новые ведь не даст. - И совсем тихо добавил: - Бога-то нет, сам учитель это говорил.
Бабушка широко раскрыла свои маленькие глаза, а морщины на лице, как показалось Мите, зашевелились. Как ухватит она его за волосы да как дернет. У мальчика слезы выступили на глазах.
- Вон отсюда, нехристь! Чтоб больше в моем доме и ноги твоей не было! - прошипела бабушка и подтолкнула Митю в спину.
Мальчик медленно вышел с Верхней улицы и побрел домой, глотая соленые слезы. За что так обидела его бабушка? В эти минуты он ненавидел ее, дал слово себе - больше не пойдет к ней.
Дома он рассказал матери, как разбился кувшин. У самого слезы еще обильней потекли по бледному лицу... Как бабушка звала его в церковь - ни словом не обмолвился.
Мама подумала, что ему жалко разбитого кувшина, и принялась успокаивать его:
- Нашел из-за чего плакать. Пойду в воскресенье на базар и десяток куплю.
Три дня он находил причины, чтоб не ходить к бабушке. А на четвертый мать налила молоко в пластмассовую фляжку и молча протянула ему. Он ничего не успел придумать, а фляжка была уже у него в руках. По пути он все представлял себе, как встретит его бабушка, может, и на порог не пустит.
Он теперь каялся, почему тогда не все рассказал матери.
Поднялся на крылечко, немного постоял в сенях, наконец нерешительно потянул на себя дверь. Вошел в избу - и никого не увидел. Он юркнул на кухню, поставил на лавку фляжку и кинулся обратно к двери, и тут его остановил хриплый голос:
- Кто там? Митя, не ты ли?
Митя догадался: бабушка лежит на кровати, опять свалил ее ревматизм. Он несмело шагнул к кровати и спросил:
- Бабусь, что с тобой?
- Что, что... Утром поглядела в окно, а у бабки Натальи из трубы дым валит. Выздоровела, шельма. Хворь, значит, от нее перешла опять ко мне, невесело пошутила бабушка.
Мальчик переминался с ноги на ногу, не зная, что делать дальше.
- Сбегаю за мамой. - И он поспешил к двери.
- Погоди, побудь со мной, - попросила она.
Митя вернулся и осторожно присел.
- Может, выпьешь парного молочка? - И, не дожидаясь ответа, он прошел на кухню и налил в стакан молока.
Бабушка разок-другой глотнула. Митя поставил стакан на стол и снова присел на кровать.
- Тебе не замком закрыли рот? - спросила бабушка.
- Не-а. Вот думаю, сначала тебе лучше попарить ноги или скорей доктора позвать? - Митя, не мигая, сочувственно смотрел на старуху.
- Ничего пока не делай. Я сама еще не знаю, что у меня болит.
Некоторое время они молчали. Потом Митя снова засобирался домой.
- С мамой обязательно приду. - Этим он хотел успокоить бабушку.
Но та поманила его пальцем и еле слышно заговорила:
- Послушай-ка, ты в тот раз чего-то про лес калякал... И со мной теперь то же, как закрою глаза - земляничная поляна передо мной оживает. Ты вроде говорил, будто опушку леса, где отдыхали, нарисовал. Принеси-ка, погляжу...
НАКАЗАНИЕ
Вася поймал Тимку Михалоня, когда тот пытался увести его велосипед. В Васиных руках Тимка захныкал:
- Я, я хотел только прокатнуться... Поставил бы на место.
- Знаю я, как бы ты прокатнулся: стырил бы и ищи-свищи! - разозлился Вася.
Ох и проучит он сейчас Тимку. Но как? Дать по уху, закричит Тимка на всю улицу, мать его тотчас прибежит, сам еще виноватым окажешься.
- Вот что, подметешь наш двор, тогда отпущу. - Вася показал рукой на огромный двор. Утром мать его самого просила подмести, да он забыл.
Тимка съежился, глаза его замигали часто-часто.
- Во-о-он в углу веник, - подтолкнул Вася Тимку к сараю.
- Не буду мести, - заартачился Тимка.
- Ах, не будешь! Тогда шкуру с тебя спущу. - Вася больно сжал его руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27