Мари-Гиацинта принимала кредитки и давала сдачу.
Флорантен, который в это время дремал у огня, увидел сон. Перед ним смутным белым пятном, словно отгороженное от всего мира толстым слоем льда, возникло лицо Мари-Гиацинты. Поскольку кошкам обычно снятся молоко и пескари, этот сон показался Флорантену страшным кошмаром. Он проснулся.
Пробравшись через отверстие, выпиленное в кухонной двери, кот вышел на улицу.
Мороз был сильный, но боязнь, что кошмар повторится, превозмогла страх перед холодом. А может быть, кот просто почувствовал прилив нежности к своей приятельнице, это так свойственно прихотливым кошачьим сердцам.
Свет из лавки падал на улицу, где робко кружились первые снежинки, оторвавшиеся от черного неба. На отполированных металлических крючьях висели длинные разделанные куски мяса, похожие на огромные языки; ощипанные цыплята лежали в ряд на мраморном прилавке, словно подготовились к какому-то жуткому смотру. Развешанные под потолком гирлянды из разноцветной бумаги придавали узкой лавке праздничный вид.
Мари-Гиацинта более не ощущала своего тела. Звезды затеяли какую-то странную игру, мигая на потемневших балках потолка. Они возникали, потом исчезали, вновь зажигались и мелькали в пестрых гирляндах. Цыплята суетились, словно искали насест для мертвых птиц. Было так холодно, что никаким градусником в мире нельзя было бы измерить такой холод - за это Мари-Гиацинта могла поручиться. И муж ее был такой большой, и своим окровавленным ножом он рассекал пространство.
И вдруг Мари-Гиацинта почувствовала возле себя таинственное тепло. Пальцы ее, уронив ледяные медяки, встретили пушистый мех и погрузились в него. На миг, на одно последнее мгновение все ее существо пронизало ощущение тепла, самое сладостное ощущение в мире.
В день рождества, чтобы оплакать жену и избежать сплетен, мясник вынужден был закрыть свою лавку с утра, а это, как всем известно, большой урон для торговли.
Но смерть есть смерть, кто станет возражать против этого?

1 2