Даже джиды нет. Да гребенщик и тал вряд ли можно назвать деревьями, только для нас с Егором они деревья. На безрыбье и рак рыба, говорит его бабушка. (Рак - это такое страшилище, похожее на большого скорпиона. У нас раки не водятся, но я их видел на картинках.)
Ладно. Пусть будет кермек. Только бы Царята не нагрянули. А то эти ушкуйники* вмиг учинят какое-нибудь безобразие. Что с них взять, если безотцовщина. Поехал дядя Иван целину поднимать и замерз в степи. А Царята все по интернатам, где, говорят, сильные слабых обижают. Для интернатских ведь закон не писан. Мишка с Колькой даже свою мать не больно празднуют. Она им слово, они в ответ - десять. Начнет их какой-нибудь рыбак стыдить, а Царица еще и заступается: "Непутевые они у меня, это верно, но ведь кормильцы. Рыбу ловят и план Охотстанции выполняют и перевыполняют. Хотя еще и несовершеннолетние, Кольке лишь через два года в армию..."
_______________
* У ш к у й н и к и - в Новгородской земле XIV - XV вв. члены вооруженных дружин, формировавшихся боярами для захвата колоний на Севере и торгово-разбойничьих экспедиций на Волгу.
Царята каждое утро проплывают по излучине, где мы рыбачим по выходным. Свои вентеря они ставят в "ногах" узека. Их издалека слышно. Они всю дорогу спорят и бранятся. Особенно утром, когда свежими силами толкают пустую лодку. Тогда они на весь Карагил горланят.
Однажды они на Каменной потасовку затеяли. Прямо в лодке. Колька толкнул Мишку, и тот кувырнулся через борт в воду. Как был, в одежде. Колька подал руку братцу, чтобы вытащить его обратно в лодку, но тот отплыл в сторону и стал кричать разные слова. Тогда Колька плюнул в сердцах и поехал себе дальше. А Мишка плыл следом и кричал, что у него ноги растут как у гагары.
Мы с Егором сидели в солодке, у самого обрыва, и все это хорошо видели. Мы сидели ни живые ни мертвые. Боялись, что Мишка выберется на берег и зло на нас сорвет. Такое уже случалось. Колька треснет Мишку, а тот потом на нас отыграется. А то и без повода начнет обзывать гагарой. Очень обидно, когда обзывают гагарой, - нет ничего нелепее, чем гагара на берегу. Гагара - такая утка, которая по воздуху летать не летает и по земле ходить не ходит. Она только то и делает, что ныряет и плавает, ныряет да плавает. Не то птица, не то ондатра. А ноги у нее для ходьбы совсем не приспособлены.
Но Царята проплыли мимо и нас не заметили. Мы не торчали на виду, а в засидке наподобие шалаша прятались. Удочки же убрали загодя. Мы всегда удочки убираем. Заслышим голоса Царят, так и убираем. Засидка же у нас славная, с воды ничего не видно. Это очень важно - иметь хорошее укрытие, когда ловишь сазана. А то ведь сазан и близко к берегу не подойдет, если заметит тень человеческую. Выбирать и маскировать засидки - моя забота, Егор этого дела не касается, и мне тут не перечит.
Значит, тогда все обошлось. Хотя Царята проплыли совсем рядом, мы бы до них могли дотянуться удилищами. Но нам такое, конечно, и в голову не могло прийти. Каждый плыл своим манером: один в лодке, а другой саженками.
Нам было в основном Кольку жалко, хотя он и старше Мишки. Потому что Колька руку подал, а Мишка отплыл в сторону и злоязычил по-черному. Даже гагарой обзывал. Вот Мишка обзывает, а сам почище гагары плавает и ныряет. Однажды он переплыл Лакакуль, самое большое озеро. Такое большое, что тот берег камышистый чуть виден. Озеро это только дядя Харитон, Егоров отец, переплывает. А после него - Мишка. И Колька своего брата целых три километра (а может, и все пять, кто ж его мерял?) тащил на горбу через Поречные барханы. Такой, значит, у них был уговор.
Эти Царята бедовые. Плывут по узеку, а сами глазами по камышам так и зыркают, так и зыркают. Особенно утром, когда налегке. А вечером они с низов возвращаются чуть живые. Им ведь приходится попеременно гнать тяжелую лодку. Мишка с Колькой хотя и баламуты, но рыбу ловить умеют, это весь Карагил признает. Они позабивали вентерями все рыбоходные проточки и рыбы берут столько, что борта только на два пальца торчат над водой.
...Я уже вырезал весь кермек вокруг солончака, а Егор требует еще. Дескать, только на половину крыши хватит. Эх, крыли б солодкой, уже был бы холодок над головой!
А вообще-то хорошая затея - не так уж и плохо иметь собственный лопасик. В шалашике все-таки душновато. Да и заметен он с воды. Солодка высохла, пожелтела, и засидка теперь - как юрта посреди джайляу. Мы маскируем ее каждый день свежими ветками, но мало надежды, что Царята ее не заметят. Поэтому мы сегодня все наше имущество решили перенести в другое место. Нагрянут Царята - беда! От них надо все прятать подальше.
Мы тут присмотрели куст шиповника с лазом, снаружи неприметным, прикрытым ветками. Он узкий, этот лаз, но в гущину можно забраться. Там внутри джатак, кубло звериное. Кабан тут зимой в бураны прятался.
Очень даже хорошо в шиповнике, все равно как в шалашике - пустого пространства много и сухой травой все вымощено. Правда, кабаном разит, но для нас-то главное, чтобы снаружи ничего не было видно. Мы это дело проверяли.
Егор обошел куст вокруг, со всех сторон его оглядел и не мог меня увидеть. Вот бы такую засидку заиметь на берегу узека!
Только перед тем как забраться в джатак - рубашку долой. Непременно надо снимать, если не хочешь одежду изорвать. Шипы, как щучьи зубы. Залез, вылез - весь в царапинах. Но царапины пустяк. Приклеишь лист солодки, кровь и останавливается. И ранка быстро заживает, если ее солодкой заклеить. Гораздо быстрее, нежели глиной замазывать. Царапины ерунда, важно рубашку уберечь. А то ведь за материей для рубашек наши родители ездят в Гуляевку. Сто километров по пескам сыпучим.
Значит, в кабанячьем логове мы решили устроить потайной склад. На случай, если эти архаровцы все же вздумают высадиться у нас на Каменной. Лопасик развалят, не беда. Мы его быстро восстановим. Второй раз делать всегда легче, чем в первый, правда не так уж интересно.
Так я о чем? Лопасик развалят - поставим новый. Главное - имущество сохранить. Поэтому мы первым делом и перенесли в наш потайной склад все свое имущество - фабричные крючки, лески, книги: "Робинзон Крузо", сказки Андерсена, "Зверобой". Ну и конечно же, драгоценные пробки от шампанского, которые Егоров братка Володя нам привез из Джамбула. Мы все это сразу же перенесли в кабанье лежище, как только место для хутора присмотрели. Как говорит Егор, подальше положишь, поближе возьмешь. Но так же говорит и его бабушка гуляевская.
И чебаков вяленых мы тоже в шиповник спрятали. Авось их тут сороки-воровки не найдут. Чебаки теперь основная наша еда. А из дому ничего не берем. Что за рыбалка, если из дому рыбу таскать. И вот что интересно. На Таловом хуторе, где все мы живем, на сазанов даже и смотреть не хочется, а тут чебаков постных да костистых уминаем так, что только за ушами трещит.
1 2 3 4 5
Ладно. Пусть будет кермек. Только бы Царята не нагрянули. А то эти ушкуйники* вмиг учинят какое-нибудь безобразие. Что с них взять, если безотцовщина. Поехал дядя Иван целину поднимать и замерз в степи. А Царята все по интернатам, где, говорят, сильные слабых обижают. Для интернатских ведь закон не писан. Мишка с Колькой даже свою мать не больно празднуют. Она им слово, они в ответ - десять. Начнет их какой-нибудь рыбак стыдить, а Царица еще и заступается: "Непутевые они у меня, это верно, но ведь кормильцы. Рыбу ловят и план Охотстанции выполняют и перевыполняют. Хотя еще и несовершеннолетние, Кольке лишь через два года в армию..."
_______________
* У ш к у й н и к и - в Новгородской земле XIV - XV вв. члены вооруженных дружин, формировавшихся боярами для захвата колоний на Севере и торгово-разбойничьих экспедиций на Волгу.
Царята каждое утро проплывают по излучине, где мы рыбачим по выходным. Свои вентеря они ставят в "ногах" узека. Их издалека слышно. Они всю дорогу спорят и бранятся. Особенно утром, когда свежими силами толкают пустую лодку. Тогда они на весь Карагил горланят.
Однажды они на Каменной потасовку затеяли. Прямо в лодке. Колька толкнул Мишку, и тот кувырнулся через борт в воду. Как был, в одежде. Колька подал руку братцу, чтобы вытащить его обратно в лодку, но тот отплыл в сторону и стал кричать разные слова. Тогда Колька плюнул в сердцах и поехал себе дальше. А Мишка плыл следом и кричал, что у него ноги растут как у гагары.
Мы с Егором сидели в солодке, у самого обрыва, и все это хорошо видели. Мы сидели ни живые ни мертвые. Боялись, что Мишка выберется на берег и зло на нас сорвет. Такое уже случалось. Колька треснет Мишку, а тот потом на нас отыграется. А то и без повода начнет обзывать гагарой. Очень обидно, когда обзывают гагарой, - нет ничего нелепее, чем гагара на берегу. Гагара - такая утка, которая по воздуху летать не летает и по земле ходить не ходит. Она только то и делает, что ныряет и плавает, ныряет да плавает. Не то птица, не то ондатра. А ноги у нее для ходьбы совсем не приспособлены.
Но Царята проплыли мимо и нас не заметили. Мы не торчали на виду, а в засидке наподобие шалаша прятались. Удочки же убрали загодя. Мы всегда удочки убираем. Заслышим голоса Царят, так и убираем. Засидка же у нас славная, с воды ничего не видно. Это очень важно - иметь хорошее укрытие, когда ловишь сазана. А то ведь сазан и близко к берегу не подойдет, если заметит тень человеческую. Выбирать и маскировать засидки - моя забота, Егор этого дела не касается, и мне тут не перечит.
Значит, тогда все обошлось. Хотя Царята проплыли совсем рядом, мы бы до них могли дотянуться удилищами. Но нам такое, конечно, и в голову не могло прийти. Каждый плыл своим манером: один в лодке, а другой саженками.
Нам было в основном Кольку жалко, хотя он и старше Мишки. Потому что Колька руку подал, а Мишка отплыл в сторону и злоязычил по-черному. Даже гагарой обзывал. Вот Мишка обзывает, а сам почище гагары плавает и ныряет. Однажды он переплыл Лакакуль, самое большое озеро. Такое большое, что тот берег камышистый чуть виден. Озеро это только дядя Харитон, Егоров отец, переплывает. А после него - Мишка. И Колька своего брата целых три километра (а может, и все пять, кто ж его мерял?) тащил на горбу через Поречные барханы. Такой, значит, у них был уговор.
Эти Царята бедовые. Плывут по узеку, а сами глазами по камышам так и зыркают, так и зыркают. Особенно утром, когда налегке. А вечером они с низов возвращаются чуть живые. Им ведь приходится попеременно гнать тяжелую лодку. Мишка с Колькой хотя и баламуты, но рыбу ловить умеют, это весь Карагил признает. Они позабивали вентерями все рыбоходные проточки и рыбы берут столько, что борта только на два пальца торчат над водой.
...Я уже вырезал весь кермек вокруг солончака, а Егор требует еще. Дескать, только на половину крыши хватит. Эх, крыли б солодкой, уже был бы холодок над головой!
А вообще-то хорошая затея - не так уж и плохо иметь собственный лопасик. В шалашике все-таки душновато. Да и заметен он с воды. Солодка высохла, пожелтела, и засидка теперь - как юрта посреди джайляу. Мы маскируем ее каждый день свежими ветками, но мало надежды, что Царята ее не заметят. Поэтому мы сегодня все наше имущество решили перенести в другое место. Нагрянут Царята - беда! От них надо все прятать подальше.
Мы тут присмотрели куст шиповника с лазом, снаружи неприметным, прикрытым ветками. Он узкий, этот лаз, но в гущину можно забраться. Там внутри джатак, кубло звериное. Кабан тут зимой в бураны прятался.
Очень даже хорошо в шиповнике, все равно как в шалашике - пустого пространства много и сухой травой все вымощено. Правда, кабаном разит, но для нас-то главное, чтобы снаружи ничего не было видно. Мы это дело проверяли.
Егор обошел куст вокруг, со всех сторон его оглядел и не мог меня увидеть. Вот бы такую засидку заиметь на берегу узека!
Только перед тем как забраться в джатак - рубашку долой. Непременно надо снимать, если не хочешь одежду изорвать. Шипы, как щучьи зубы. Залез, вылез - весь в царапинах. Но царапины пустяк. Приклеишь лист солодки, кровь и останавливается. И ранка быстро заживает, если ее солодкой заклеить. Гораздо быстрее, нежели глиной замазывать. Царапины ерунда, важно рубашку уберечь. А то ведь за материей для рубашек наши родители ездят в Гуляевку. Сто километров по пескам сыпучим.
Значит, в кабанячьем логове мы решили устроить потайной склад. На случай, если эти архаровцы все же вздумают высадиться у нас на Каменной. Лопасик развалят, не беда. Мы его быстро восстановим. Второй раз делать всегда легче, чем в первый, правда не так уж интересно.
Так я о чем? Лопасик развалят - поставим новый. Главное - имущество сохранить. Поэтому мы первым делом и перенесли в наш потайной склад все свое имущество - фабричные крючки, лески, книги: "Робинзон Крузо", сказки Андерсена, "Зверобой". Ну и конечно же, драгоценные пробки от шампанского, которые Егоров братка Володя нам привез из Джамбула. Мы все это сразу же перенесли в кабанье лежище, как только место для хутора присмотрели. Как говорит Егор, подальше положишь, поближе возьмешь. Но так же говорит и его бабушка гуляевская.
И чебаков вяленых мы тоже в шиповник спрятали. Авось их тут сороки-воровки не найдут. Чебаки теперь основная наша еда. А из дому ничего не берем. Что за рыбалка, если из дому рыбу таскать. И вот что интересно. На Таловом хуторе, где все мы живем, на сазанов даже и смотреть не хочется, а тут чебаков постных да костистых уминаем так, что только за ушами трещит.
1 2 3 4 5