Это же не торговая точка, а хижина дяди Тома в его худшие дни! Да такой особняк даже в мексиканских трущобах бы не потерпели!
- Мы по зарубежам не ездим! - пробурчал Матроскин. - Мы люди простые, деревенские.
- Когда люди говорят, что мы - простые деревенские, это самые хитрые люди, - ответила девочка.
Шарик про себя с ней согласился. И спросил:
- А что во-вторых?
- Во-вторых, надо всегда улыбаться.
- Рот до ушей, хоть завязочки пришей! - опять ворчит Матроскин.
- Вот именно, - говорит девочка. - Так весь цивилизованный мир торгует.
Матроскина аж передернуло:
- Какой такой цивилизованный мир? В нашей деревне мы такого не видели.
- Если стараться не будете, никогда и не увидите. Надо же когда-то начинать, - спорит девочка.
А святой Шарик говорит:
- А что, усатый? Она права.
- И потом, - сказала девочка, - что это у вас за открытки такие: "Матроскин лежит на печи", "Пес Шарик гонится за зайцем". "Местный житель дядя Федор копает картошку". Нужен размах. Нужно делать такие открытки: "Кот Матроскин лежит на пляже рядом с президентом Танзании", "Кот Матроскин играет в теннис с премьер-министром Лумумбии", "Кот Матроскин пьет молоко с наследным шахом Брунея", "Кот Матроскин и аравийский шейх Ахмент-хан играют на балалайках".
Матроскин уперся:
- Это кто же к нам сюда столько президентов и наследных шахов привезет на балалайках играть? Что, президентам делать нечего?
- Не надо начинать с самых главных президентов, - убеждает девочка Катя. - Можно начинать с некрупных. Президенты сейчас разные бывают. У нас дома сейчас в гостях живет президент артели "Крупная рыба" из Конакова дядя Вася Удочкин.
Она подумала и еще сказала:
- Вон сколько у вас иностранцев отдыхает. Это тоже дает простор для фантазии: "Пес Шарик гонится за кабаном вместе с иностранным любителем природы, чтобы сфотографировать его". Или: "Местный кабан гонится за иностранным любителем природы вместе с Шариком, чтобы загрызть их фотоаппарат".
И добавила:
- Уж про дядю Федора надо писать совсем сочно: "Местный житель дядя Федор выкапывает очередной клад". Надо, чтобы в открытках размах был, жить хотелось и за кабаном бегать.
Матроскин выслушал это угрюмо. Но все-таки кое-что понял и принял. И такая кислая улыбочка у него на физиономии все-таки появилась.
А Шарик по-настоящему улыбаться стал всем прохожим. Ему и в самом деле захотелось жить весело и с размахом. И дело с продажей молока и открыток у них веселее пошло.
Только все равно Матроскин решил, что ничего хорошего им от этой девочки ждать не придется.
Глава четвертая
ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРОИСКОВ МАТРОСКИНА
В тот же вечер они - кот Матроскин и Шарик - отправились к почтальону Печкину. На него и на его колдовскую книгу теперь вся надежда была.
Надо было его попросить, чтобы он отворотное зелье сделал. Чтобы дядя Федор от этой девочки отвернулся.
Кот Матроскин сказал:
- Надо бы, чтобы от колдовской печкинской бабушки какая-нибудь польза была.
- И какая же нам будет польза? - спрашивает Шарик.
- А такая. Дадим мы дяде Федору зелья, он про эту девочку сразу и забудет.
- Слушай, Матроскин, - говорит Шарик. - А может, эта девочка не такая уж плохая. Видишь, как она нам в торговле помогла. Может быть, потом нам девочка еще хуже попадется. Когда нам жениться время придет.
- Не попадется! - успокаивал его Матроскин. - К тому времени дядя Федор взрослее и умнее станет. Он футболом увлечется, велосипедом, штангой. И ему будет не до девочек. А если его мама приедет, нам совсем легко станет. Мамы очень не любят, когда их дети влюбляются.
Почтальона Печкина долго уговаривать не пришлось. Он сам давно уже хотел какое-нибудь зелье по книге сделать. Он тоже хотел стать колдуном на полставки, чтобы по вечерам подрабатывать.
Он уже и книжку приготовил, и очки свои в порядок привел.
И когда Шарик с Матроскиным к нему пришли, он уже был созрелый.
Шарик начал издалека:
- У нас дядя Федор влюбился.
- Знаю, знаю. Не слепой. Об этом вся деревня говорит. Я теперь для вас самый нужный человек буду. Только что-то я вас не пойму. Чего это вы его любви так испугались. Я вот, когда молодой был, до пенсии, я в продавщицу Лиду Урусову пять раз влюблялся. Как товар хороший завозили.
- Вы не считаетесь, - сказал Шарик. - От вашей любви никому вреда не было, кроме тети Шуры. А когда дядя Федор влюбляется, это всех задевает.
- Не хватало нам только, чтобы он сегодня-завтра женился! - закричал Матроскин. - Нас тогда, может быть, сразу на улицу выставят. Вы нам лучше про свою бабушку и про свою книгу расскажите.
- А чего тут рассказывать, - говорит Печкин. - Была у меня бабушка Терентьева Светлана Романовна - ответственный сельский работник. А по вечерам она подрабатывала. Для заработка. Кого от сглазу лечила, на кого сглаз напускала. Зубы заговаривала, дерганье снимала. Могла жениха приворожить.
- А как она это делала? - спросил Матроскин.
- Очень просто. Приходит к ней, допустим, соседка Татьяна Семеновна и говорит: "Что-то моя золовка Дарья Частова ведет себя кое-как: плюется через забор, на днях в петуха моего поленом кинула". - "Этого мало, говорит моя бабушка, Светлана Романовна. "Мало!? - кричит Татьяна Семеновна. - А поросенка моего девятипудового палкой гоняет по своему огороду? А телевизор себе, злодейка купила, и стиральную машину в сельпе!? Напусти на нее сглаз какой, или порчу, или скрюченность какую сильную. Вот тебе за это, бабка Светлана, плошка с яйцами".
- И что из этого получилось? - спросил Шарик.
- А то. Берет моя бабушка специальную книгу. Раскрывает ее где положено. Начинает шептать что-то. Плеваться через плечо. Какие-то коренья варить. И через три дня результат налицо. Приходит к ней соседка Дарья Частова, вся повышенной скрюченности, и шмоток сала несет. И меда банку сотового. И говорит: "Смотри, Терентьевна, как меня всю вывернуло. Не иначе как соседка моя Татьяна на меня порчу наслала. Будь добра, поколдуй чуток, чтобы с нею такое же случилось". Ну, моя бабка и рада стараться. Книгу свою достает, коренья варит. Через левое плечо плюется. И все, глядишь, опять удача. Через день и бабка Татьяна скрючилась.
- Скажите, - вмешался Матроскин, - а как насчет раскрюченности? Это ваша бабушка умела?
- Насчет раскрюченности хуже, - ответил Печкин. - Опыта не было. Раскрюченность не заказывали. Ее все больше скрючивать просили да сглаз... живать.
- Нам скрючивать никого не надо. Нам отворотное зелье нужно, - сказал Матроскин. - Нам надо, чтобы дядя Федор про эту девочку забыл. Мы вам заплатим.
- Будем пробовать, - сказал Печкин. - Будем экспериментировать. Будем дядю Федора спасать, деньги зарабатывать.
А Матроскин, между прочим, и не собирался деньгами расплачиваться. Он любил молоком платить.
Почтальон Печкин принес свою книгу, надел очки и начал читать:
1 2 3 4 5 6 7 8
- Мы по зарубежам не ездим! - пробурчал Матроскин. - Мы люди простые, деревенские.
- Когда люди говорят, что мы - простые деревенские, это самые хитрые люди, - ответила девочка.
Шарик про себя с ней согласился. И спросил:
- А что во-вторых?
- Во-вторых, надо всегда улыбаться.
- Рот до ушей, хоть завязочки пришей! - опять ворчит Матроскин.
- Вот именно, - говорит девочка. - Так весь цивилизованный мир торгует.
Матроскина аж передернуло:
- Какой такой цивилизованный мир? В нашей деревне мы такого не видели.
- Если стараться не будете, никогда и не увидите. Надо же когда-то начинать, - спорит девочка.
А святой Шарик говорит:
- А что, усатый? Она права.
- И потом, - сказала девочка, - что это у вас за открытки такие: "Матроскин лежит на печи", "Пес Шарик гонится за зайцем". "Местный житель дядя Федор копает картошку". Нужен размах. Нужно делать такие открытки: "Кот Матроскин лежит на пляже рядом с президентом Танзании", "Кот Матроскин играет в теннис с премьер-министром Лумумбии", "Кот Матроскин пьет молоко с наследным шахом Брунея", "Кот Матроскин и аравийский шейх Ахмент-хан играют на балалайках".
Матроскин уперся:
- Это кто же к нам сюда столько президентов и наследных шахов привезет на балалайках играть? Что, президентам делать нечего?
- Не надо начинать с самых главных президентов, - убеждает девочка Катя. - Можно начинать с некрупных. Президенты сейчас разные бывают. У нас дома сейчас в гостях живет президент артели "Крупная рыба" из Конакова дядя Вася Удочкин.
Она подумала и еще сказала:
- Вон сколько у вас иностранцев отдыхает. Это тоже дает простор для фантазии: "Пес Шарик гонится за кабаном вместе с иностранным любителем природы, чтобы сфотографировать его". Или: "Местный кабан гонится за иностранным любителем природы вместе с Шариком, чтобы загрызть их фотоаппарат".
И добавила:
- Уж про дядю Федора надо писать совсем сочно: "Местный житель дядя Федор выкапывает очередной клад". Надо, чтобы в открытках размах был, жить хотелось и за кабаном бегать.
Матроскин выслушал это угрюмо. Но все-таки кое-что понял и принял. И такая кислая улыбочка у него на физиономии все-таки появилась.
А Шарик по-настоящему улыбаться стал всем прохожим. Ему и в самом деле захотелось жить весело и с размахом. И дело с продажей молока и открыток у них веселее пошло.
Только все равно Матроскин решил, что ничего хорошего им от этой девочки ждать не придется.
Глава четвертая
ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРОИСКОВ МАТРОСКИНА
В тот же вечер они - кот Матроскин и Шарик - отправились к почтальону Печкину. На него и на его колдовскую книгу теперь вся надежда была.
Надо было его попросить, чтобы он отворотное зелье сделал. Чтобы дядя Федор от этой девочки отвернулся.
Кот Матроскин сказал:
- Надо бы, чтобы от колдовской печкинской бабушки какая-нибудь польза была.
- И какая же нам будет польза? - спрашивает Шарик.
- А такая. Дадим мы дяде Федору зелья, он про эту девочку сразу и забудет.
- Слушай, Матроскин, - говорит Шарик. - А может, эта девочка не такая уж плохая. Видишь, как она нам в торговле помогла. Может быть, потом нам девочка еще хуже попадется. Когда нам жениться время придет.
- Не попадется! - успокаивал его Матроскин. - К тому времени дядя Федор взрослее и умнее станет. Он футболом увлечется, велосипедом, штангой. И ему будет не до девочек. А если его мама приедет, нам совсем легко станет. Мамы очень не любят, когда их дети влюбляются.
Почтальона Печкина долго уговаривать не пришлось. Он сам давно уже хотел какое-нибудь зелье по книге сделать. Он тоже хотел стать колдуном на полставки, чтобы по вечерам подрабатывать.
Он уже и книжку приготовил, и очки свои в порядок привел.
И когда Шарик с Матроскиным к нему пришли, он уже был созрелый.
Шарик начал издалека:
- У нас дядя Федор влюбился.
- Знаю, знаю. Не слепой. Об этом вся деревня говорит. Я теперь для вас самый нужный человек буду. Только что-то я вас не пойму. Чего это вы его любви так испугались. Я вот, когда молодой был, до пенсии, я в продавщицу Лиду Урусову пять раз влюблялся. Как товар хороший завозили.
- Вы не считаетесь, - сказал Шарик. - От вашей любви никому вреда не было, кроме тети Шуры. А когда дядя Федор влюбляется, это всех задевает.
- Не хватало нам только, чтобы он сегодня-завтра женился! - закричал Матроскин. - Нас тогда, может быть, сразу на улицу выставят. Вы нам лучше про свою бабушку и про свою книгу расскажите.
- А чего тут рассказывать, - говорит Печкин. - Была у меня бабушка Терентьева Светлана Романовна - ответственный сельский работник. А по вечерам она подрабатывала. Для заработка. Кого от сглазу лечила, на кого сглаз напускала. Зубы заговаривала, дерганье снимала. Могла жениха приворожить.
- А как она это делала? - спросил Матроскин.
- Очень просто. Приходит к ней, допустим, соседка Татьяна Семеновна и говорит: "Что-то моя золовка Дарья Частова ведет себя кое-как: плюется через забор, на днях в петуха моего поленом кинула". - "Этого мало, говорит моя бабушка, Светлана Романовна. "Мало!? - кричит Татьяна Семеновна. - А поросенка моего девятипудового палкой гоняет по своему огороду? А телевизор себе, злодейка купила, и стиральную машину в сельпе!? Напусти на нее сглаз какой, или порчу, или скрюченность какую сильную. Вот тебе за это, бабка Светлана, плошка с яйцами".
- И что из этого получилось? - спросил Шарик.
- А то. Берет моя бабушка специальную книгу. Раскрывает ее где положено. Начинает шептать что-то. Плеваться через плечо. Какие-то коренья варить. И через три дня результат налицо. Приходит к ней соседка Дарья Частова, вся повышенной скрюченности, и шмоток сала несет. И меда банку сотового. И говорит: "Смотри, Терентьевна, как меня всю вывернуло. Не иначе как соседка моя Татьяна на меня порчу наслала. Будь добра, поколдуй чуток, чтобы с нею такое же случилось". Ну, моя бабка и рада стараться. Книгу свою достает, коренья варит. Через левое плечо плюется. И все, глядишь, опять удача. Через день и бабка Татьяна скрючилась.
- Скажите, - вмешался Матроскин, - а как насчет раскрюченности? Это ваша бабушка умела?
- Насчет раскрюченности хуже, - ответил Печкин. - Опыта не было. Раскрюченность не заказывали. Ее все больше скрючивать просили да сглаз... живать.
- Нам скрючивать никого не надо. Нам отворотное зелье нужно, - сказал Матроскин. - Нам надо, чтобы дядя Федор про эту девочку забыл. Мы вам заплатим.
- Будем пробовать, - сказал Печкин. - Будем экспериментировать. Будем дядю Федора спасать, деньги зарабатывать.
А Матроскин, между прочим, и не собирался деньгами расплачиваться. Он любил молоком платить.
Почтальон Печкин принес свою книгу, надел очки и начал читать:
1 2 3 4 5 6 7 8