Об остальном вы уже знаете.
Этим утром, 30 апреля князь снова увидел огненную надпись, пылавшую ещё ярче, чем прежде. В ярости он бросил волшебную книгу в пылающий камин. Она вспыхнула и пропала. А на стене появились огненные слова:
"БОЙСЯ СКРИПАЧА!"
Вольнор зарычал от злости и бессилья, стал носиться по замку, но где бы он не находился, на всех стенах, потолках, балках, сводах, ступенях и зеркалах вспыхивали огненные слова:
"БОЙСЯ СКРИПАЧА!"
Под конец ему стало казаться, что в этих словах - не предупреждение, а насмешка: "БОИШЬСЯ СКРИПАЧА?!"
"Надо побыстрее кончать с ним, - подумал Вольнор. - И тогда завтра наступит мой день, тогда я стану Князем Тьмы!.. Но как победить мальчишку, если и пуля его не берет?.. Заговоренный он, что ли?.. Но если не я его, то он - меня! О, будь проклято, это предсказанье! Оно не дает мне покоя уже столько лет! Оно мешает достичь вершин! Я, могущественный Маг - не могу победить жалкого человека!.. Я, умнейший из умных, не могу ничего придумать!.. Хотя, на выдумку был богат... Не силой, так хитростью!.. - и тут впервые за утро он довольно усмехнулся: - Конечно, хитростью! И теперь я знаю, как это сделать!.."
И уже в приподнятом настроении он принялся готовиться к Шабашу, насвистывая себе под нос арию Мефистофеля.
Первым делом князь вызвал из зеркала Белого и Черного и приказал им не спускать глаз с Антона, затем достал из сундука черную мантию, отороченную мехом козла, шлем с рогами и укрепил в центре его свечу из шмелиного воска.
Из самшитовой шкатулки, на крышке которой была вырезана восьмиугольная звезда, Вольнор извлек необходимые для Шабаша предметы: кубок, светильник, нож, меч и жезл. Последним был вытащен колдовской колокольчик, звон которого служил началом Вальпургиевой ночи.
И, наконец, из тайника в полу князь достал Книгу Церемоний, или Книгу Теней, в которой был список имен всех, кто участвовал в Шабаше - мертвых и живых. Сложив все это на столе своей тайной комнаты, он вышел в зал и хлопнул в ладоши.
И сразу же к нему слетелись полчища летучих мышей, сбежались стаи черных крыс, свора бездомных псов. Мыши сели на перила, а крысы и псы на ступени и, подняв вверх морды, завизжали и завыли жутким воем.
Вольнор щелкнул пальцами, и все они превратились в людей, в слуг Замка, которые каждый год перед Великим Праздником Тьмы приводили в порядок его обиталище.
Все подметалось, мылось, натиралось до блеска, снималась годовая паутина, пыль и грязь, во всех люстрах и светильниках зажигались свечи, замок преображался. Даже чьи-то забытые лица на старинных портретах отогревались и начинали страшно и безобразно улыбаться своими беззубыми ртами.
И не успели часы на каминной полке отбить четверть часа, как весь замок уже сверкал, готовый встретить гостей Великого Магистра.
Князь остался доволен, он благосклонно кивнул головой и вернул слугам их истинный облик.
Оставалось всего пол-часа до начала концерта, на который впервые его никто не пригласил. Но Вольнор на этот раз был выше обиды и гнева. Он верил, что сегодня наступит его Ночь, Вечная Ночь! Он сидел у пылающего камина, грея ледяные руки, и ждал лишь сигнала от своих самых верных слуг. Вот-вот должно было вспыхнуть зеркало... Вот-вот... Вот-вот...
Глава четырнадцатая.
А между тем, на городской площади, ничего не подозревающие горожане выслушали речь бургомистра. Когда он закончил её словами: "Все лучшие музыканты мира приедут к нам, чтобы подарить свое искусство!", - вся площадь восторженно заулюлюкала, засвистела, захлопала!
- Ан-то-на! Скри-па-ча! - скандировали горожане.
И вот он вышел на помост - юный, красивый, со скрипкой в руках. Бургомистр сел на свое место, а Мария вжалась в сиденье. Она ждала этого момента весь день.
- Не волнуйся, - сказал ей отец.
Дочь не ответила, лишь улыбнулась в ответ одними уголками губ. Просидев день взаперти, ей все время хотелось услышать тогда его голос и голос его скрипки. Ах, эта волшебная скрипка - лакированная деревяшка с воловьими жилами! Легкая дощечка в руках музыканта! Что можешь ты, какой обладаешь властью на целым миром, когда пальцы твоего скрипача прикоснутся к натянутым нервам?! И Мария вспомнила одну простую песню:
Играй, вишневая, играй!
Кленовая, звучи!
Чтобы попасть мне утром в Рай
Страдаю я в ночи!..
И скрипка запела. Это была уже совсем иная мелодия, нигде и никем не услышанная. Она плакала, словно осень, усыпанная первым снегом, стонала колодезным журавлем по улетевшей стае, звала ушедших и молилась за нерожденных. Слепые прозревали, а старые молодели. Их спины становились как корабельные сосны. А время, прислушиваясь к скрипке, задержалось и повело их в неизведанные, ещё не прожитые годы!..
И тут в толпе Мария увидела Снегиря. Да, это был он - неуступчивый мальчишка. Он вел за руку седую женщину в цветной шали. По виду, это была цыганка. Он кого-то искал на трибунах. Мария помахала ему рукой, но Снегирь не заметил её.
А скрипка все играла, а смычок метался на плече у музыканта, и звуки как бабочки: то садились на струны, а то разлетались в разные стороны. Мария заслушалась мелодией Антона, а когда вновь взглянула в сторону Снегиря, то увидела, что рядом с ним все под той же наброшенной на плечи шалью стоит уже совсем другая женщина: повыше ростом и гораздо моложе. А волосы у неё оказались бронзово-рыжими. Снегирь все продолжал кого-то искать в толпе. Мария улучила момент и ещё раз махнула ему. Наконец он заметил её, обрадовался и, подхватив женщину под руку, стал пробираться с ней к девушке.
Где же он был в эти дни? Куда пропал? Что видел?
Вернемся в тот день, когда Снегирь, немного обиженный на Антона, покинул город.
Весь день он шел по дороге прочь отсюда, и неотступная мысль все не давала ему покоя: правильно ли он поступил? Оставил друга одного в чужом городе, где все было так странно и опасно. Снегирь несколько раз хотел вернуться, вспоминая предостереженье старой цыганки, но что бы это дало? Он хорошо знал характер Антона - если уж тот прикипит сердцем - поди оторви! Так было и с ним, когда Антон его спас и превратил в человека. Уж он бы точно его не покинул!..
На другой день Снегирь, полный сомненья, остановился посреди трех дорог и присел на камень. Позади остался город, слева петляла вчерашняя дорога, откуда они пришли вместе, направо лежал путь в столицу, через леса и степи... Но зачем ему столица без скрипача?..
Теплый весенний ветер шевелил непослушные вихры, словно звал за собой, доносил запахи соснового бора, прошлогодних прелых листьев и мокрого речного песка. Еще запах дыма.
Снегирь поднял голову, и ноздри защекотал ему дым костра - горький, пряный и сладкий, который не спутаешь ни с чем на свете.
Тут же захотелось есть: ведь он так и не успел позавтракать в гостинице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23