И вообще, кто бы говорил! Ты же не сказал Кэссиди и Биллу, что уезжаешь!
– Какие мы наблюдательные!
– Что, не нравится?
– Напротив, нравится! – к несказанному удивлению Дороти, ответил он. – С тобой не соскучишься! В жизни не встречал такой удивительной особы.
– Ну, так позволь удивить тебя еще разок. Скажи, зачем ты наврал мне про помолвку с Эдит?
– Наврал?
– Хватит, Анри! Вчера мама говорила по телефону с Элен и узнала, что вы с Эдит даже не были помолвлены!
– Ах вот оно в чем дело… И ты сломя голову помчалась в Лондон.
Дороти от неожиданности опешила.
– А какая связь между моим отъездом и твоим враньем?
– Самая прямая. Ты узнала, что я свободен, и решила сбежать.
– От тебя? – Дороти фыркнула. – Чушь!
– А я так не думаю. Ведь ты тоже свободна. – Он прищурился, словно его поразила какая-то мысль, и стремительно встал. – Пошли отсюда, – скомандовал он.
– Ты же хотел заказать выпить.
– А ты, если не ошибаюсь, не хотела. – Схватив за руку, он молча вывел ее из ресторана.
Двери лифта уже закрывались, но Анри успел втолкнуть Дороти и вошел сам.
– Ну и куда же мы едем? – поинтересовалась она.
Анри молчал. Каждый раз, когда лифт останавливался, он наклонялся к ней, словно боялся, что она попробует выскочить. Действительно, на одиннадцатом этаже Дороти предприняла попытку выйти, но он ее удержал.
– Нет, погоди! Нам надо поговорить.
На следующем этаже они вышли. Анри довел Дороти до двери своего номера и не отпускал ее руки, даже отпирая замок.
– Ну, зачем же прибегать к грубой силе? – заметила она с наигранным спокойствием. – Я никуда не убегу. Поговорим, раз ты так хочешь…
Он распахнул дверь, и она с невозмутимым видом вошла в номер, точную копию ее собственного, включая туалетные принадлежности на столике и разложенную пижаму на кровати.
– Чему ты улыбаешься? – спросил он, глядя на нее.
– Забавно, как все люди похожи, когда путешествуют.
– Жаль только, что постоянно забывают об этом! – резко сказал он. – Ночная рубашка вместо пижамы, «Живанши» вместо «Магриф» и Мишель вместо Эдит. – Анри заглянул Дороти в глаза. – Поняла, о чем я?
Она прекрасно поняла и в душе кляла его проницательность. Меньше всего она нуждалась в сочувствии Анри. От волнения у нее повлажнели ладони. Она прерывисто вздохнула, и под тонким щелком топа обозначилась грудь.
Не отрывая глаз от ее груди, Анри заметил:
– Дороти, они всегда выдают тебя. Когда ты злишься, они острые, а когда счастлива, – округлые.
– Какие мы наблюдательные! Знаешь, а у меня тоже есть кое-какие наблюдения… И если я начну их озвучивать, тебе вряд ли понравится.
– Ну, это все в прошлом.
– В прошлом?
Дороти шагнула к двери, и Анри, хотя и заметил маневр, не стал ее останавливать.
– Да, в прошлом. Когда ты сказала, что возвращаешься в Англию и знаешь, что никакой помолвки не было, у меня с души камень свалился. Вернее, с глаз упала пелена.
– Не понимаю, о чем это ты.
– Лгунья!
Анри снял пиджак, вышел в холл повесить его в шкаф и предусмотрительно там задержался, отрезая ей путь к отступлению. Через тонкую белую рубашку просвечивали темные волоски у него на груди, и Дороти поспешила отвести глаза.
– Знаешь что? – тихо продолжал он. – Мне кажется, ты выдумала помолвку с Мишелем по той же причине, что и я с Эдит.
– И по какой же, если не секрет?
– Сначала я использовал Эдит как щит, потому что знал, что нравлюсь Дотти, и хотел ее отпугнуть.
– Какая предусмотрительность!
– А потом мне понадобился щит по другой причине. Эдит помогала мне скрывать мои истинные чувства к Дотти.
– Неужели?
– Только не говори, будто Дотти не знала, что меня к ней тянет.
– Допустим, догадывалась.
– Очень скоро я понял, что Дотти нужна мне не только для постели, – продолжал Анри, не обращая внимания на ее реплики. – Однако я сомневался, сможем ли мы жить вместе, будет ли она счастлива со мной и хватит ли у меня характера с ней справиться. Черт возьми! Дороти, ты и представить не можешь, как ты меня доставала своими жуткими манерами и чудовищной речью! А чего стоило одно твое идиотское хихиканье?
Дороти не выдержала и рассмеялась, а Анри грустно улыбнулся.
– Смейся, ведьма, смейся! Если бы ты знала, как ты меня измучила…
– Так тебе и надо!
– Не согласен. Той ночью, когда мы с тобой занимались любовью, я понял…
– Мы не занимались любовью!
– Ну, хорошо, когда мы ласкали друг друга, – севшим от волнения голосом сказал он. – Хотя какая разница? Я понял, что не могу жить без Дотти, несмотря ни на что.
– Вопреки чудовищной речи и идиотскому хихиканью?
– Вопреки всему, – мрачно подтвердил он. – Я чуть было не попросил ее выйти за меня замуж, но побоялся, что она согласится не из любви ко мне, а из-за моего состояния.
– Ну и как же ты собирался проверить истинные чувства Дотти?
– Хотел взять ее с собой в Калифорнию. Я думал, если нам будет хорошо вдвоем на лоне природы, в тишине и покое – а здесь я именно так и живу, – значит, у нас есть шанс создать семью. А еще я хотел доказать Дотти, что никакой я не плейбой, во всяком случае последние пять лет.
Дороти старалась проследить логику его поступков, но все равно не могла понять, зачем Анри понадобилось выдумывать помолвку с Эдит, если он сам давно разобрался в своих чувствах. Она хотела спросить, но Анри ее опередил:
– Когда мама сказала, что к нам приедет Эдит, я уже знал, кто ты на самом деле.
– Ты знал?! – Дороти вытаращила глаза. Вот этого она никак не ожидала и теперь окончательно запуталась.
– В ночь, когда я ушел от тебя, мама сказала, что ей звонила Элизабет Грант. Ее беспокоило твое долгое молчание, и она решила провести разведку боем.
– И мама все рассказала?
– Не сразу. Как я понял, моя родительница поплакалась леди Грант по поводу «милой, но совершенно неподходящей сыну девушки», в которую он страстно влюбился, а леди Грант, пожалев подругу, открыла ей всю правду. – Анри вышел из холла, словно уже не опасался, что Дороти попытается сбежать. – А ведь ты могла бы и догадаться! Неужели ты думала, что твоя мать позволит дурачить мою до бесконечности?
– А я и не собиралась! Просто хотела, чтобы ты сделал Дотти предложение, и сразу же после этого думала выйти из игры.
– Ты что, хотела посмеяться надо мной и «сойти со сцены»?
– Что-то вроде этого, – сказала она, надеясь, что он не догадается, как быстро изменились ее намерения. – Теперь-то я понимаю, зачем ты выдумал этот фарс с Эдит, – продолжала она, – только объясни, сделай милость, каким образом ты умудрился с ней договориться? Ведь, как только мадам Ромье сказала, что приедет Эдит, я прилипла к тебе как пластырь.
– А я дал условный знак маме, и она с ней поговорила!
– Ну, ты хитер! Да, Анри, этот раунд выиграл ты!
– Да, выиграл. Но это не был нокаут!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Какие мы наблюдательные!
– Что, не нравится?
– Напротив, нравится! – к несказанному удивлению Дороти, ответил он. – С тобой не соскучишься! В жизни не встречал такой удивительной особы.
– Ну, так позволь удивить тебя еще разок. Скажи, зачем ты наврал мне про помолвку с Эдит?
– Наврал?
– Хватит, Анри! Вчера мама говорила по телефону с Элен и узнала, что вы с Эдит даже не были помолвлены!
– Ах вот оно в чем дело… И ты сломя голову помчалась в Лондон.
Дороти от неожиданности опешила.
– А какая связь между моим отъездом и твоим враньем?
– Самая прямая. Ты узнала, что я свободен, и решила сбежать.
– От тебя? – Дороти фыркнула. – Чушь!
– А я так не думаю. Ведь ты тоже свободна. – Он прищурился, словно его поразила какая-то мысль, и стремительно встал. – Пошли отсюда, – скомандовал он.
– Ты же хотел заказать выпить.
– А ты, если не ошибаюсь, не хотела. – Схватив за руку, он молча вывел ее из ресторана.
Двери лифта уже закрывались, но Анри успел втолкнуть Дороти и вошел сам.
– Ну и куда же мы едем? – поинтересовалась она.
Анри молчал. Каждый раз, когда лифт останавливался, он наклонялся к ней, словно боялся, что она попробует выскочить. Действительно, на одиннадцатом этаже Дороти предприняла попытку выйти, но он ее удержал.
– Нет, погоди! Нам надо поговорить.
На следующем этаже они вышли. Анри довел Дороти до двери своего номера и не отпускал ее руки, даже отпирая замок.
– Ну, зачем же прибегать к грубой силе? – заметила она с наигранным спокойствием. – Я никуда не убегу. Поговорим, раз ты так хочешь…
Он распахнул дверь, и она с невозмутимым видом вошла в номер, точную копию ее собственного, включая туалетные принадлежности на столике и разложенную пижаму на кровати.
– Чему ты улыбаешься? – спросил он, глядя на нее.
– Забавно, как все люди похожи, когда путешествуют.
– Жаль только, что постоянно забывают об этом! – резко сказал он. – Ночная рубашка вместо пижамы, «Живанши» вместо «Магриф» и Мишель вместо Эдит. – Анри заглянул Дороти в глаза. – Поняла, о чем я?
Она прекрасно поняла и в душе кляла его проницательность. Меньше всего она нуждалась в сочувствии Анри. От волнения у нее повлажнели ладони. Она прерывисто вздохнула, и под тонким щелком топа обозначилась грудь.
Не отрывая глаз от ее груди, Анри заметил:
– Дороти, они всегда выдают тебя. Когда ты злишься, они острые, а когда счастлива, – округлые.
– Какие мы наблюдательные! Знаешь, а у меня тоже есть кое-какие наблюдения… И если я начну их озвучивать, тебе вряд ли понравится.
– Ну, это все в прошлом.
– В прошлом?
Дороти шагнула к двери, и Анри, хотя и заметил маневр, не стал ее останавливать.
– Да, в прошлом. Когда ты сказала, что возвращаешься в Англию и знаешь, что никакой помолвки не было, у меня с души камень свалился. Вернее, с глаз упала пелена.
– Не понимаю, о чем это ты.
– Лгунья!
Анри снял пиджак, вышел в холл повесить его в шкаф и предусмотрительно там задержался, отрезая ей путь к отступлению. Через тонкую белую рубашку просвечивали темные волоски у него на груди, и Дороти поспешила отвести глаза.
– Знаешь что? – тихо продолжал он. – Мне кажется, ты выдумала помолвку с Мишелем по той же причине, что и я с Эдит.
– И по какой же, если не секрет?
– Сначала я использовал Эдит как щит, потому что знал, что нравлюсь Дотти, и хотел ее отпугнуть.
– Какая предусмотрительность!
– А потом мне понадобился щит по другой причине. Эдит помогала мне скрывать мои истинные чувства к Дотти.
– Неужели?
– Только не говори, будто Дотти не знала, что меня к ней тянет.
– Допустим, догадывалась.
– Очень скоро я понял, что Дотти нужна мне не только для постели, – продолжал Анри, не обращая внимания на ее реплики. – Однако я сомневался, сможем ли мы жить вместе, будет ли она счастлива со мной и хватит ли у меня характера с ней справиться. Черт возьми! Дороти, ты и представить не можешь, как ты меня доставала своими жуткими манерами и чудовищной речью! А чего стоило одно твое идиотское хихиканье?
Дороти не выдержала и рассмеялась, а Анри грустно улыбнулся.
– Смейся, ведьма, смейся! Если бы ты знала, как ты меня измучила…
– Так тебе и надо!
– Не согласен. Той ночью, когда мы с тобой занимались любовью, я понял…
– Мы не занимались любовью!
– Ну, хорошо, когда мы ласкали друг друга, – севшим от волнения голосом сказал он. – Хотя какая разница? Я понял, что не могу жить без Дотти, несмотря ни на что.
– Вопреки чудовищной речи и идиотскому хихиканью?
– Вопреки всему, – мрачно подтвердил он. – Я чуть было не попросил ее выйти за меня замуж, но побоялся, что она согласится не из любви ко мне, а из-за моего состояния.
– Ну и как же ты собирался проверить истинные чувства Дотти?
– Хотел взять ее с собой в Калифорнию. Я думал, если нам будет хорошо вдвоем на лоне природы, в тишине и покое – а здесь я именно так и живу, – значит, у нас есть шанс создать семью. А еще я хотел доказать Дотти, что никакой я не плейбой, во всяком случае последние пять лет.
Дороти старалась проследить логику его поступков, но все равно не могла понять, зачем Анри понадобилось выдумывать помолвку с Эдит, если он сам давно разобрался в своих чувствах. Она хотела спросить, но Анри ее опередил:
– Когда мама сказала, что к нам приедет Эдит, я уже знал, кто ты на самом деле.
– Ты знал?! – Дороти вытаращила глаза. Вот этого она никак не ожидала и теперь окончательно запуталась.
– В ночь, когда я ушел от тебя, мама сказала, что ей звонила Элизабет Грант. Ее беспокоило твое долгое молчание, и она решила провести разведку боем.
– И мама все рассказала?
– Не сразу. Как я понял, моя родительница поплакалась леди Грант по поводу «милой, но совершенно неподходящей сыну девушки», в которую он страстно влюбился, а леди Грант, пожалев подругу, открыла ей всю правду. – Анри вышел из холла, словно уже не опасался, что Дороти попытается сбежать. – А ведь ты могла бы и догадаться! Неужели ты думала, что твоя мать позволит дурачить мою до бесконечности?
– А я и не собиралась! Просто хотела, чтобы ты сделал Дотти предложение, и сразу же после этого думала выйти из игры.
– Ты что, хотела посмеяться надо мной и «сойти со сцены»?
– Что-то вроде этого, – сказала она, надеясь, что он не догадается, как быстро изменились ее намерения. – Теперь-то я понимаю, зачем ты выдумал этот фарс с Эдит, – продолжала она, – только объясни, сделай милость, каким образом ты умудрился с ней договориться? Ведь, как только мадам Ромье сказала, что приедет Эдит, я прилипла к тебе как пластырь.
– А я дал условный знак маме, и она с ней поговорила!
– Ну, ты хитер! Да, Анри, этот раунд выиграл ты!
– Да, выиграл. Но это не был нокаут!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40