– Эти три недели оказались еще тяжелее, чем я думал.
– Я догадалась об этом по твоему голосу. В последние дни ты был таким угнетенным… я начала всерьез волноваться.
«Если бы она только знала, чем вызвана моя меланхолия», – подумал он.
– Я уже взял себя в руки. И, кстати, уже упаковал вещи.
– Надеюсь, ты не взял с собой ничего лишнего.
– Например?
– Ну, не знаю… пижаму, например. Он засмеялся.
– У меня нет пижамы.
– Это хорошо. Потому что я все равно не дала бы тебе ее надеть.
Спустя три дня Гаррет Блейк прибыл в Бостон.
Встретив в аэропорту, Тереза повезла его кататься по городу. Они пообедали в «Фэнл-холле», посмотрели соревнования по гребле на Чарлз-ривер, заглянули в Гарвард. Как обычно, они все время держались за руки, наслаждаясь каждой минутой общения друг с другом.
Гаррет много раз задавался вопросом, почему так тяжело перенес разлуку. Он знал, что частично его тревожное состояние было вызвано сном, но здесь, рядом с Терезой, ночной кошмар казался нереальным и незначительным. Всякий раз, когда Тереза смеялась или сжимала его руку, он понимал, что любит ее, и черные мысли, осаждавшие его в разлуке, отступали прочь.
Когда начала опускаться вечерняя прохлада и солнце скрылось за высокими деревьями, они зашли в небольшой мексиканский ресторанчик и заказали еду на дом.
– Хорошо у тебя тут, – сказал Гаррет, оглядев гостиную, освещенную тусклым светом свечей.
Они сидели на полу гостиной и ужинали. Гаррет взял несколько чипсов и подцепил вилкой фасоль.
– Я почему-то думал, что у тебя небольшая квартира. А она, оказывается, больше, чем весь мой дом.
– Не такая уж она большая, но все равно – спасибо. Нам в ней удобно. И она удачно расположена.
– Близко от ресторана?
– И это тоже. Я же говорила тебе, что не люблю готовить. Я не какая-нибудь Марта Стюарт.
– Кто?
– Не важно.
С улицы доносился шум движущегося транспорта. Кто-то с визгом затормозил, из другой машины начали сигналить, через несколько секунд к ней присоединились другие машины, и весь этот хор действовал Гаррету на нервы.
– У вас тут всегда так «тихо»? – спросил он.
Она кивнула:
– В основном да. В будни еще ничего, а по пятницам и субботам – вообще кошмар. Но со временем привыкаешь.
В отдалении завыла сирена, вой становился все громче по мере приближения автомобиля.
– Может, послушаем музыку? – предложил Гаррет.
– Давай. Ты что любишь?
– И ту, и другую. – Он выдержал театральную паузу. – Кантри и западную.
Она засмеялась.
– У меня такой нет.
Он покачал головой, довольный своей шуткой.
– Я пошутил. Конечно, сейчас это не слушают. Может, это не очень смешной каламбур, но я много лет ждал случая, чтобы произнести его.
– Ты, наверное, в детстве насмотрелся «Хи-Хо».
Теперь засмеялся Гаррет.
– Возвращаясь к моему вопросу: какую музыку ты любишь? – снова спросила Тереза.
– Мне все равно. Поставь, что тебе самой нравится.
– Как насчет джаза?
– Нормально.
Тереза встала, выбрала диск, который, по ее мнению, мог понравиться Гаррету, и вставила его в музыкальный центр. Музыка немного приглушила уличный шум, и Гаррет расслабился.
– Ну, как тебе Бостон? – спросила Тереза, возвращаясь на свое место.
– Понравился. Для большого города он не так уж плох. Он не такой безличный, как я ожидал, и довольно чистый. Я представлял его себе другим: толпы народа, асфальт, высотные здания, ни одного деревца и всюду грязь. Но он оказался совсем не таким.
Она улыбнулась.
– Хороший город, правда? Понятно, что это не побережье, но в нем тоже есть своя прелесть. К тому же у большого города много преимуществ. Ты можешь сходишь на симфонический концерт, в музей, можно просто погулять в парке. Здесь каждый найдет себе занятие по душе – у нас есть даже яхтенный клуб.
– Теперь я понимаю, почему тебе здесь нравится, – сказал он.
Тереза как-то уж слишком расхваливала Бостон, и Гаррету это не понравилось.
– Кевин тоже любит Бостон.
Он сменил тему:
– Ты сказала, он уехал в спортивный лагерь?
Тереза кивнула:
– Да. Он хочет попасть в лучшую команду в своей возрастной категории. Не знаю, получится ли у него, но он считает, что у него неплохие шансы. В прошлом году он дошел до финала среди одиннадцатилетних.
– Наверное, он хороший игрок.
Тереза кивнула. Сдвинув тарелки в сторону, она пересела ближе к Гаррету.
– Нам не обязательно говорить только о Кевине, – мягко сказала она. – Мы можем поговорить и о других вещах.
– Например?
Она поцеловала его в шею.
– Например, о том, чем бы мне хотелось с тобой заняться, когда ты находишься в полном моем распоряжении.
– Ты хочешь только поговорить об этом?
– Конечно, не только, – прошептала она. – Разве в такие минуты говорят?
На следующий день Тереза снова повела Гаррета на экскурсию по Бостону и показала ему итальянские кварталы в северной части города. Они бродили по узким извилистым улочкам, потом зашли в кафе и заказали кофе и вафельные трубочки.
Гаррет знал, что Тереза ведет колонку в газете, но плохо представлял, в чем именно заключается ее работа. Когда они снова вышли на улицу, он спросил:
– А тебе обязательно ходить каждый день на работу? Разве ты не можешь писать свои статьи дома?
– Нет, это совершенно исключено.
– Почему?
– Во-первых, это оговорено в моем контракте. А во-вторых, я не только сижу за компьютером. Мне приходится брать интервью, иногда даже ездить в командировки. Если я пишу статью на медицинскую тему или о психологии, я предварительно изучаю огромное количество материала. На работе я имею доступ к тем ресурсам, которые дома мне недоступны. И потом, на работе меня всегда можно найти. Читателям небезразличны темы, которые я затрагиваю, и в течение всего дня мне звонят. Если бы я работала дома, меня бы замучили звонками и звонили бы даже вечером, а вечер для меня – святое. Это время принадлежит только Кевину.
– А сейчас тебе домой не звонят?
– Бывает, конечно, но в телефонном справочнике не указан мой домашний номер, поэтому такое случается редко.
– А сумасшедшие тебе не звонят?
Она кивнула.
– Это беда всех журналистов. Огромное количество людей звонят и требуют, чтобы мы напечатали их историю. Например, мне звонят и просят освободить из тюрьмы несправедливо осужденных или жалуются на плохую работу коммунальных служб – в частности, на нерегулярный вывоз мусора. Сообщают об уличных преступлениях. Короче, обо всем на свете.
– Ты же пишешь о воспитании детей.
– Да.
– Тогда почему они звонят тебе? Почему не обращаются в соответствующие органы?
Она пожала плечами.
– Туда они тоже обращаются, но если на их сигналы не реагируют, они звонят мне. Как правило, такие звонки начинаются словами: «Никто не хочет меня выслушать, вы – моя последняя надежда».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– Я догадалась об этом по твоему голосу. В последние дни ты был таким угнетенным… я начала всерьез волноваться.
«Если бы она только знала, чем вызвана моя меланхолия», – подумал он.
– Я уже взял себя в руки. И, кстати, уже упаковал вещи.
– Надеюсь, ты не взял с собой ничего лишнего.
– Например?
– Ну, не знаю… пижаму, например. Он засмеялся.
– У меня нет пижамы.
– Это хорошо. Потому что я все равно не дала бы тебе ее надеть.
Спустя три дня Гаррет Блейк прибыл в Бостон.
Встретив в аэропорту, Тереза повезла его кататься по городу. Они пообедали в «Фэнл-холле», посмотрели соревнования по гребле на Чарлз-ривер, заглянули в Гарвард. Как обычно, они все время держались за руки, наслаждаясь каждой минутой общения друг с другом.
Гаррет много раз задавался вопросом, почему так тяжело перенес разлуку. Он знал, что частично его тревожное состояние было вызвано сном, но здесь, рядом с Терезой, ночной кошмар казался нереальным и незначительным. Всякий раз, когда Тереза смеялась или сжимала его руку, он понимал, что любит ее, и черные мысли, осаждавшие его в разлуке, отступали прочь.
Когда начала опускаться вечерняя прохлада и солнце скрылось за высокими деревьями, они зашли в небольшой мексиканский ресторанчик и заказали еду на дом.
– Хорошо у тебя тут, – сказал Гаррет, оглядев гостиную, освещенную тусклым светом свечей.
Они сидели на полу гостиной и ужинали. Гаррет взял несколько чипсов и подцепил вилкой фасоль.
– Я почему-то думал, что у тебя небольшая квартира. А она, оказывается, больше, чем весь мой дом.
– Не такая уж она большая, но все равно – спасибо. Нам в ней удобно. И она удачно расположена.
– Близко от ресторана?
– И это тоже. Я же говорила тебе, что не люблю готовить. Я не какая-нибудь Марта Стюарт.
– Кто?
– Не важно.
С улицы доносился шум движущегося транспорта. Кто-то с визгом затормозил, из другой машины начали сигналить, через несколько секунд к ней присоединились другие машины, и весь этот хор действовал Гаррету на нервы.
– У вас тут всегда так «тихо»? – спросил он.
Она кивнула:
– В основном да. В будни еще ничего, а по пятницам и субботам – вообще кошмар. Но со временем привыкаешь.
В отдалении завыла сирена, вой становился все громче по мере приближения автомобиля.
– Может, послушаем музыку? – предложил Гаррет.
– Давай. Ты что любишь?
– И ту, и другую. – Он выдержал театральную паузу. – Кантри и западную.
Она засмеялась.
– У меня такой нет.
Он покачал головой, довольный своей шуткой.
– Я пошутил. Конечно, сейчас это не слушают. Может, это не очень смешной каламбур, но я много лет ждал случая, чтобы произнести его.
– Ты, наверное, в детстве насмотрелся «Хи-Хо».
Теперь засмеялся Гаррет.
– Возвращаясь к моему вопросу: какую музыку ты любишь? – снова спросила Тереза.
– Мне все равно. Поставь, что тебе самой нравится.
– Как насчет джаза?
– Нормально.
Тереза встала, выбрала диск, который, по ее мнению, мог понравиться Гаррету, и вставила его в музыкальный центр. Музыка немного приглушила уличный шум, и Гаррет расслабился.
– Ну, как тебе Бостон? – спросила Тереза, возвращаясь на свое место.
– Понравился. Для большого города он не так уж плох. Он не такой безличный, как я ожидал, и довольно чистый. Я представлял его себе другим: толпы народа, асфальт, высотные здания, ни одного деревца и всюду грязь. Но он оказался совсем не таким.
Она улыбнулась.
– Хороший город, правда? Понятно, что это не побережье, но в нем тоже есть своя прелесть. К тому же у большого города много преимуществ. Ты можешь сходишь на симфонический концерт, в музей, можно просто погулять в парке. Здесь каждый найдет себе занятие по душе – у нас есть даже яхтенный клуб.
– Теперь я понимаю, почему тебе здесь нравится, – сказал он.
Тереза как-то уж слишком расхваливала Бостон, и Гаррету это не понравилось.
– Кевин тоже любит Бостон.
Он сменил тему:
– Ты сказала, он уехал в спортивный лагерь?
Тереза кивнула:
– Да. Он хочет попасть в лучшую команду в своей возрастной категории. Не знаю, получится ли у него, но он считает, что у него неплохие шансы. В прошлом году он дошел до финала среди одиннадцатилетних.
– Наверное, он хороший игрок.
Тереза кивнула. Сдвинув тарелки в сторону, она пересела ближе к Гаррету.
– Нам не обязательно говорить только о Кевине, – мягко сказала она. – Мы можем поговорить и о других вещах.
– Например?
Она поцеловала его в шею.
– Например, о том, чем бы мне хотелось с тобой заняться, когда ты находишься в полном моем распоряжении.
– Ты хочешь только поговорить об этом?
– Конечно, не только, – прошептала она. – Разве в такие минуты говорят?
На следующий день Тереза снова повела Гаррета на экскурсию по Бостону и показала ему итальянские кварталы в северной части города. Они бродили по узким извилистым улочкам, потом зашли в кафе и заказали кофе и вафельные трубочки.
Гаррет знал, что Тереза ведет колонку в газете, но плохо представлял, в чем именно заключается ее работа. Когда они снова вышли на улицу, он спросил:
– А тебе обязательно ходить каждый день на работу? Разве ты не можешь писать свои статьи дома?
– Нет, это совершенно исключено.
– Почему?
– Во-первых, это оговорено в моем контракте. А во-вторых, я не только сижу за компьютером. Мне приходится брать интервью, иногда даже ездить в командировки. Если я пишу статью на медицинскую тему или о психологии, я предварительно изучаю огромное количество материала. На работе я имею доступ к тем ресурсам, которые дома мне недоступны. И потом, на работе меня всегда можно найти. Читателям небезразличны темы, которые я затрагиваю, и в течение всего дня мне звонят. Если бы я работала дома, меня бы замучили звонками и звонили бы даже вечером, а вечер для меня – святое. Это время принадлежит только Кевину.
– А сейчас тебе домой не звонят?
– Бывает, конечно, но в телефонном справочнике не указан мой домашний номер, поэтому такое случается редко.
– А сумасшедшие тебе не звонят?
Она кивнула.
– Это беда всех журналистов. Огромное количество людей звонят и требуют, чтобы мы напечатали их историю. Например, мне звонят и просят освободить из тюрьмы несправедливо осужденных или жалуются на плохую работу коммунальных служб – в частности, на нерегулярный вывоз мусора. Сообщают об уличных преступлениях. Короче, обо всем на свете.
– Ты же пишешь о воспитании детей.
– Да.
– Тогда почему они звонят тебе? Почему не обращаются в соответствующие органы?
Она пожала плечами.
– Туда они тоже обращаются, но если на их сигналы не реагируют, они звонят мне. Как правило, такие звонки начинаются словами: «Никто не хочет меня выслушать, вы – моя последняя надежда».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68