Натуральная кожа моего
комбинезона - не самый подходящий материал для этого климата. Обычная
ткань, разумеется, еще хуже - она бы здесь просто сгнила; но тонкая прочная
ткань из металлических волокон (наподобие специального свитка для записей,
болтавшегося в герметической кассете у меня на поясе) пришлась бы куда более
кстати.
Приблизительно в половине четвертого я остановился пообедать - если,
конечно, пропихивание пищевых таблеток через щель в маске можно назвать
обедом. Продолжив путь, я очень скоро обратил внимание на разительную
перемену в окружающем пейзаже - со всех сторон ко мне подступали огромные
ядовито-яркие цветы, которые непрерывно меняли свою окраску, исчезая и вновь
проступая в невообразимой радужной круговерти оттенков и полутонов.
Очертания предметов то расплывались, то становились отчетливо резкими,
ритмически мерцая в странном согласии с медленно танцующими здесь и там
пятнами света. Казалось, сама атмосферная температура колеблется в том же
устойчивом однообразном ритме.
Постепенно все вокруг было охвачено размеренной мощной пульсацией,
заполнявшей собой каждую точку пространства и проходившей через каждую
клетку моего тела и мозга. Я почти полностью утратил чувство равновесия и
едва мог держаться на ногах; попытка избавиться от наваждения, плотно
зажмурив глаза и закрыв ладонями уши, не привела ни к чему. Однако сознание
мое оставалось достаточно ясным, и несколько минут спустя я сообразил, что
именно произошло.
Я встретился с одним из тех удивительных, вызывающих миражи растений, о
которых ходит немало историй в среде изыскателей. Андерсон предупреждал меня
об этой опасности, он же дал мне точное описание растения - ворсистый
стебель, остроконечные листьяь испещренные крапинками цветы, чьи эфирные
выделения как раз и являются причиной галлюцинаций, свободно проникая сквозь
любую из существующих защитных масок.
Вспомнив о том, что случилось с Бэйли, когда три года тому назад он
попал в сходную ситуацию, я в первый момент поддался панике и начал
бесцельно и беспорядочно метаться в этом сумбурном калейдоскопическом мире,
созданном испарениями зловещих цветов. Но вскоре, взяв себя в руки, я понял,
что единственным выходом для меня было движение в сторону, противоположную
эпицентру пульсации, движение вслепую и безотносительного того, какие
призрачные видения встанут мне поперек дороги, движение до тех пор, покуда
не удастся выбраться из зоны действия этих эфиров.
Голова моя сильно кружилась, почва уходила из-под ног; поминутно
спотыкаясь и наугад размахивая ножом, я продирался сквозь заросли, стараясь
не отклоняться от первоначально взятого направления. В действительности я,
вероятно, делал большие зигзаги, потому что прошло, как мне показалось,
несколько часов, прежде чем этот мираж начал наконец рассеиваться. Понемногу
исчезали танцующие световые пятна, мерцающий многоцветный пейзаж обретал
свой естественный облик. Когда я окончательно пришел в себя и посмотрел на
часы, они, к моему великому изумлению, показывали лишь двадцать минут
пятого. Стало быть, вся борьба с призраками, представлявшаяся мне бесконечно
долгой, заняла на деле чуть более получаса.
Однако, любая, даже самая незначительная задержка была бы крайне
нежелательной, и к тому же я сбился с маршрута, стремясь по возможности
дальше уйти от опасного места. Сверившись с показаниями детектора, я
продолжил подъем в гору, прилагая максимум усилий, чтобы наверстать
потерянное время. Растительность вокруг была по-прежнему обильной, но
представители фауны попадались все реже. Один раз крупный плотоядный цветок
захватил мою правую ногу, вцепившись в нее с такой силой, что мне пришлось
повозиться, разрезая ножом лепестки и высвобождаясь из хищных объятий.
Прошло еще немного времени и джунгли начали редеть; около пяти часов я
вступил в полосу древовидных папоротников с мелким и чахлым подлеском,
миновав которую, оказался на краю широкого, покрытого мхами плато. Идти
стало гораздо легче; дрожание стрелки детектора предвещало близость искомых
кристаллов, что весьма меня озадачило, поскольку единичные экземпляры этих
яйцевидных сфероидов встречаются, как правило, в джунглях по берегам рек и
никогда - на открытых безлесых пространствах.
Когда полчаса спустя я преодолел наконец подъем и достиг гребня холма,
передо мной открылась просторная равнина, окаймленная по линии горизонта
смутно темнеющими лесными массивами. Это, вне всякого сомнения, было плато,
нанесенное на карту пилотом Мацугавой пятьдесят лет назад и обычно
называемое "Плато Эрике" или "Эрицийским Нагорьем"3. Мое внимание
сразу же привлек небольшой предмет, расположенный почти в самом центре
равнины. Яркая сверкающая точка, казалось, притягивала и концентрировала в
себе проходящие сквозь дымку испарений желтоватые лучи солнца.Этой точкой
мог быть только кристалл - удивительное творение природы, редко
превосходящее размерами куриное яйцо, но способное в течение года
обеспечивать теплом целый земной город. Наблюдая издали это сияние, я в
глубине души посочувствовал убогим человекоящерам, которые, обожествляя
кристаллы, не имеют ни малейшего понятия о заключенной внутри них огромной
энергии.
Стремясь побыстрее добраться до желанной цели, я перешел на бег и
продолжал двигаться в том же темпе даже тогда, когда плотный ковер мха под
ногами сменился отвратительно хлюпающей жидкой грязью, над которой лишь
местами поднимались жалкие пучки травы. Я не глядел по сторонам, совершенно
забыв об опасности, - впрочем, туземцы вряд ли смогли бы устроить засаду на
этой плоской, хорошо просматриваемой местности. С каждым шагом свечение
кристалла казалось все более ярким, одновременно я начал подмечать некоторую
странность в его расположении. Это был, безусловно, редкостный экземпляр; в
предвкушении крупной добычи я мчался вперед, не разбирая дороги, брызги
грязи веером разлетались у меня из-под
ног...
С этого момента я постараюсь быть как можно более точным в своем
описании, ибо далее речь пойдет о вещах неправдоподобных - хотя, по
счастью, вполне поддающихся проверке. Итак, со всей возможной быстротой я
приближался к небольшому возвышению посреди залитой грязью равнины, на
котором и находился кристалл. Я был от него уже на расстоянии сотни ярдов,
когда страшной силы удар по груди и костяшкам сжатых кулаков опрокинул меня
навзничь в мутную слякоть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
комбинезона - не самый подходящий материал для этого климата. Обычная
ткань, разумеется, еще хуже - она бы здесь просто сгнила; но тонкая прочная
ткань из металлических волокон (наподобие специального свитка для записей,
болтавшегося в герметической кассете у меня на поясе) пришлась бы куда более
кстати.
Приблизительно в половине четвертого я остановился пообедать - если,
конечно, пропихивание пищевых таблеток через щель в маске можно назвать
обедом. Продолжив путь, я очень скоро обратил внимание на разительную
перемену в окружающем пейзаже - со всех сторон ко мне подступали огромные
ядовито-яркие цветы, которые непрерывно меняли свою окраску, исчезая и вновь
проступая в невообразимой радужной круговерти оттенков и полутонов.
Очертания предметов то расплывались, то становились отчетливо резкими,
ритмически мерцая в странном согласии с медленно танцующими здесь и там
пятнами света. Казалось, сама атмосферная температура колеблется в том же
устойчивом однообразном ритме.
Постепенно все вокруг было охвачено размеренной мощной пульсацией,
заполнявшей собой каждую точку пространства и проходившей через каждую
клетку моего тела и мозга. Я почти полностью утратил чувство равновесия и
едва мог держаться на ногах; попытка избавиться от наваждения, плотно
зажмурив глаза и закрыв ладонями уши, не привела ни к чему. Однако сознание
мое оставалось достаточно ясным, и несколько минут спустя я сообразил, что
именно произошло.
Я встретился с одним из тех удивительных, вызывающих миражи растений, о
которых ходит немало историй в среде изыскателей. Андерсон предупреждал меня
об этой опасности, он же дал мне точное описание растения - ворсистый
стебель, остроконечные листьяь испещренные крапинками цветы, чьи эфирные
выделения как раз и являются причиной галлюцинаций, свободно проникая сквозь
любую из существующих защитных масок.
Вспомнив о том, что случилось с Бэйли, когда три года тому назад он
попал в сходную ситуацию, я в первый момент поддался панике и начал
бесцельно и беспорядочно метаться в этом сумбурном калейдоскопическом мире,
созданном испарениями зловещих цветов. Но вскоре, взяв себя в руки, я понял,
что единственным выходом для меня было движение в сторону, противоположную
эпицентру пульсации, движение вслепую и безотносительного того, какие
призрачные видения встанут мне поперек дороги, движение до тех пор, покуда
не удастся выбраться из зоны действия этих эфиров.
Голова моя сильно кружилась, почва уходила из-под ног; поминутно
спотыкаясь и наугад размахивая ножом, я продирался сквозь заросли, стараясь
не отклоняться от первоначально взятого направления. В действительности я,
вероятно, делал большие зигзаги, потому что прошло, как мне показалось,
несколько часов, прежде чем этот мираж начал наконец рассеиваться. Понемногу
исчезали танцующие световые пятна, мерцающий многоцветный пейзаж обретал
свой естественный облик. Когда я окончательно пришел в себя и посмотрел на
часы, они, к моему великому изумлению, показывали лишь двадцать минут
пятого. Стало быть, вся борьба с призраками, представлявшаяся мне бесконечно
долгой, заняла на деле чуть более получаса.
Однако, любая, даже самая незначительная задержка была бы крайне
нежелательной, и к тому же я сбился с маршрута, стремясь по возможности
дальше уйти от опасного места. Сверившись с показаниями детектора, я
продолжил подъем в гору, прилагая максимум усилий, чтобы наверстать
потерянное время. Растительность вокруг была по-прежнему обильной, но
представители фауны попадались все реже. Один раз крупный плотоядный цветок
захватил мою правую ногу, вцепившись в нее с такой силой, что мне пришлось
повозиться, разрезая ножом лепестки и высвобождаясь из хищных объятий.
Прошло еще немного времени и джунгли начали редеть; около пяти часов я
вступил в полосу древовидных папоротников с мелким и чахлым подлеском,
миновав которую, оказался на краю широкого, покрытого мхами плато. Идти
стало гораздо легче; дрожание стрелки детектора предвещало близость искомых
кристаллов, что весьма меня озадачило, поскольку единичные экземпляры этих
яйцевидных сфероидов встречаются, как правило, в джунглях по берегам рек и
никогда - на открытых безлесых пространствах.
Когда полчаса спустя я преодолел наконец подъем и достиг гребня холма,
передо мной открылась просторная равнина, окаймленная по линии горизонта
смутно темнеющими лесными массивами. Это, вне всякого сомнения, было плато,
нанесенное на карту пилотом Мацугавой пятьдесят лет назад и обычно
называемое "Плато Эрике" или "Эрицийским Нагорьем"3. Мое внимание
сразу же привлек небольшой предмет, расположенный почти в самом центре
равнины. Яркая сверкающая точка, казалось, притягивала и концентрировала в
себе проходящие сквозь дымку испарений желтоватые лучи солнца.Этой точкой
мог быть только кристалл - удивительное творение природы, редко
превосходящее размерами куриное яйцо, но способное в течение года
обеспечивать теплом целый земной город. Наблюдая издали это сияние, я в
глубине души посочувствовал убогим человекоящерам, которые, обожествляя
кристаллы, не имеют ни малейшего понятия о заключенной внутри них огромной
энергии.
Стремясь побыстрее добраться до желанной цели, я перешел на бег и
продолжал двигаться в том же темпе даже тогда, когда плотный ковер мха под
ногами сменился отвратительно хлюпающей жидкой грязью, над которой лишь
местами поднимались жалкие пучки травы. Я не глядел по сторонам, совершенно
забыв об опасности, - впрочем, туземцы вряд ли смогли бы устроить засаду на
этой плоской, хорошо просматриваемой местности. С каждым шагом свечение
кристалла казалось все более ярким, одновременно я начал подмечать некоторую
странность в его расположении. Это был, безусловно, редкостный экземпляр; в
предвкушении крупной добычи я мчался вперед, не разбирая дороги, брызги
грязи веером разлетались у меня из-под
ног...
С этого момента я постараюсь быть как можно более точным в своем
описании, ибо далее речь пойдет о вещах неправдоподобных - хотя, по
счастью, вполне поддающихся проверке. Итак, со всей возможной быстротой я
приближался к небольшому возвышению посреди залитой грязью равнины, на
котором и находился кристалл. Я был от него уже на расстоянии сотни ярдов,
когда страшной силы удар по груди и костяшкам сжатых кулаков опрокинул меня
навзничь в мутную слякоть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13