Боялись турки Топал-паши[1] — так прозвали они Суворова. Даже французских офицеров призвали к себе на помощь.
Вывел Суворов навстречу врагу небольшой гарнизон своей крепости, начал неравный бой.
Бьются русские солдаты, не щадя живота своего. То тут, то там на коне Суворов.
— Алла! Алла! — кричат турки.
— Ура! Ура! — не смолкают русские.
Идет отчаянный бой, кипит рукопашная сеча.
В разгар сражения картечь ударила в грудь Суворова. Потерял он сознание, свалился с коня.
— Топал-паша убит! Убит! Убит! — пронеслось в турецких рядах.
Осмелели турки, с новой силой бросились в битву.
Подняли между тем казаки генерала, промыли рану соленой водой. Пришел Суворов в себя.
— Помогло, помилуй бой, помогло!
Увидели солдаты любимого командира — ни шагу назад, ни пяди земли противнику.
Не утихает смертельный бой.
— Ура! Алла! Алла! Ура! — несется над берегом.
Прошел час, и снова Суворова ранило. Хотели казаки вынести генерала в тихое место.
— Не сметь! — закричал Суворов.
Перехватил он рану рукавом от рубахи и к войскам.
Однако от ран генерал обессилел. То и дело теряет Суворов сознание. Окружили его казаки, поддерживают командира в седле.
Привстанет Суворов на стременах, взмахнет шпагой, крикнет: «Ура!» — и снова от боли теряет сознание. Снова придет в себя, снова «ура», и снова на казацкие плечи валится.
Приказал тогда Суворов казакам придерживать коня и на бугре, на высоком месте, — так, чтобы солдаты его видели. Видят солдаты генерала в бою, из последней мочи держатся.
Устояли казаки и гренадеры. Дождались подмоги. Прибыла конница, ударили русские во всю силу, погнали турок и французских офицеров назад, к Черному морю. Немногие добрались до своих кораблей. А те, что добрались, распустили слух, что Суворов убит в Кинбурне.
Однако от ран Суворов скоро оправился и еще не раз о себе напоминал.
БИТВА ФОКШАНСКАЯ
С русскими против турок сражались австрийцы. Дела у австрийцев были неважны, и им грозил разгром под Фокшанами.
Запросили австрийцы у русских помощи. На помощь пришел Суворов.
Прибыл Суворов, остановился недалеко от австрийского лагеря. Командующий австрийской армией принц Кобургский немедля прислал к Суворову посыльного с просьбой, чтобы русский генерал тут же явился к австрийцам на военный совет.
Собрался было Суворов ехать, а затем подумал: зачем? Знал он, что на военном совете с австрийцами начнутся споры, сомнения. Только время уйдет. А турки тем временем узнают о приходе Суворова.
Прискакал посыльный от принца Кобургского к русскому лагерю.
— Суворов богу молится, — заявили посыльному.
Через час прибыл новый посыльный.
— Суворов ужинает, — отвечают ему.
Прошел еще час, и снова прибыл посыльный.
— Суворов спит, — объяснили австрийцу. — Наказал не тревожить.
А Суворов вовсе не спал. Изучал он позиции неприятеля. Готовился к бою.
Глубокой ночью принца Кобургского разбудили. Приехал курьер от Суворова, привез письмо от русского генерала.
«Выступаю на турок, — писал Суворов. — Иду слева, ступай справа. Атакуй с чем пришел, чем бог послал. Конница, начинай! Руби, коли, гони, отрезай, не упускай, ура! А коль не придешь, ударю один», — пригрозил Суворов.
Переполошился принц Кобургский. Как же так — без военного совета, без обсуждения и так скоро! Однако делать нечего, пришлось подчиниться.
Русские и австрийцы напали на турок и разгромили противника.
После победы кое-кто стал упрекать Суворова: нехорошо, мол, Суворов поступил с австрийцами.
— Нельзя было, — объяснял Суворов. — Нельзя иначе. Австрийцы — они поболтать любят. Заговорили бы меня на совете. Заспорили. Глядишь, и битва Фокшанская была б не на поле, а в штабе австрийском.
ВЕЛИКИЙ ВИЗИРЬ
Ни одно войско в мире не передвигалось так быстро, как суворовские солдаты. Неприятель и не ждет Суворова, думает — русские далеко. А Суворов тут как тут. Как снег на голову. Подошел. Ударил в штыки. Опрокинул противника. Так случилось и в знаменитой битве при Рымнике.
Рымник — это река. У ее берегов собралась огромная, стотысячная турецкая армия.
Командующий турецкой армией великий визирь Юсуф-паша восседал у себя в шатре на шелковых подушках, пил кофе.
Хорошее настроение у великого визиря. Только что побывал у него турецкий разведчик: прибыл из русского лагеря. Принес разведчик хорошую весть: суворовская армия в четыре раза меньше турецкой. Стоит она в восьмидесяти верстах от Рымника и к бою пока не готова.
Восседал визирь на подушках, пил кофе и составлял план разгрома Суворова. Потом стал мечтать о тех наградах, которыми осыплет его турецкий государь за победу.
С мыслями о наградах великий визирь заснул. И вдруг на рассвете, сквозь радостный сон, Юсуф-паша услышал дикие крики:
— Русские! Русские! Русские!
Выскочил визирь из палатки — в турецком лагере паника. Носятся турецкие офицеры. Горланят солдаты. Крики. Шум. Разобраться немыслимо.
— Какие русские?! Откуда русские? — кричит визирь.
А русские уже и слева и справа, бьют и в лоб, и с боков, и с тыла. Теснят растерявшихся турок. «Ура, ура!» — только и несется со всех сторон.
— Стойте! — кричит визирь. — Сыны аллаха! Стойте!
Но турки не слушают своего начальника. Одолел турецкую армию великий страх.
Схватил тогда визирь священную книгу — Коран, стал заклинать трусов.
Но и слова о боге не помогают.
Приказал тогда визирь стрелять по турецким солдатам из собственных пушек.
Но и пушки не помогают.
Забыли солдаты и визиря и аллаха. Бегут как стадо баранов. «Аман![2] вопят. — Аман!» Сбивают и давят друг друга.
— Скоты! — прошептал потрясенный визирь.
Оставил он и Коран и пушки, подхватил полы парчового своего халата и, пока не поздно, бросился вслед за всеми.
Любил Суворов стремительные переходы. Нападал на неприятеля неожиданно, обрушивался как снег на голову.
ИЗМАИЛ
Неприступной считалась турецкая крепость Измаил. Стояла крепость на берегу широкой реки Дунай, и было в ней сорок тысяч солдат и двести пушек. А кроме того, шел вокруг Измаила глубокий ров и поднимался высокий вал.
И крепостная стена вокруг Измаила тянулась на шесть верст. Не могли русские генералы взять турецкую крепость.
И вот прошел слух: под Измаил едет Суворов. И правда, вскоре Суворов прибыл. Прибыл, собрал совет.
— Как поступать будем? — спрашивает.
А дело глубокой осенью было.
— Отступать надобно, — заговорили генералы. — Домой, на зимние квартиры.
— «На зимние квартиры»! — передразнил Суворов. — «Домой»! Нет, сказал. — Русскому солдату дорога домой через Измаил ведет. Нет российскому солдату дороги отсель иначе!
И началась под Измаилом необычная жизнь. Приказал Суворов насыпать такой же вал, какой шел вокруг крепости, и стал обучать солдат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Вывел Суворов навстречу врагу небольшой гарнизон своей крепости, начал неравный бой.
Бьются русские солдаты, не щадя живота своего. То тут, то там на коне Суворов.
— Алла! Алла! — кричат турки.
— Ура! Ура! — не смолкают русские.
Идет отчаянный бой, кипит рукопашная сеча.
В разгар сражения картечь ударила в грудь Суворова. Потерял он сознание, свалился с коня.
— Топал-паша убит! Убит! Убит! — пронеслось в турецких рядах.
Осмелели турки, с новой силой бросились в битву.
Подняли между тем казаки генерала, промыли рану соленой водой. Пришел Суворов в себя.
— Помогло, помилуй бой, помогло!
Увидели солдаты любимого командира — ни шагу назад, ни пяди земли противнику.
Не утихает смертельный бой.
— Ура! Алла! Алла! Ура! — несется над берегом.
Прошел час, и снова Суворова ранило. Хотели казаки вынести генерала в тихое место.
— Не сметь! — закричал Суворов.
Перехватил он рану рукавом от рубахи и к войскам.
Однако от ран генерал обессилел. То и дело теряет Суворов сознание. Окружили его казаки, поддерживают командира в седле.
Привстанет Суворов на стременах, взмахнет шпагой, крикнет: «Ура!» — и снова от боли теряет сознание. Снова придет в себя, снова «ура», и снова на казацкие плечи валится.
Приказал тогда Суворов казакам придерживать коня и на бугре, на высоком месте, — так, чтобы солдаты его видели. Видят солдаты генерала в бою, из последней мочи держатся.
Устояли казаки и гренадеры. Дождались подмоги. Прибыла конница, ударили русские во всю силу, погнали турок и французских офицеров назад, к Черному морю. Немногие добрались до своих кораблей. А те, что добрались, распустили слух, что Суворов убит в Кинбурне.
Однако от ран Суворов скоро оправился и еще не раз о себе напоминал.
БИТВА ФОКШАНСКАЯ
С русскими против турок сражались австрийцы. Дела у австрийцев были неважны, и им грозил разгром под Фокшанами.
Запросили австрийцы у русских помощи. На помощь пришел Суворов.
Прибыл Суворов, остановился недалеко от австрийского лагеря. Командующий австрийской армией принц Кобургский немедля прислал к Суворову посыльного с просьбой, чтобы русский генерал тут же явился к австрийцам на военный совет.
Собрался было Суворов ехать, а затем подумал: зачем? Знал он, что на военном совете с австрийцами начнутся споры, сомнения. Только время уйдет. А турки тем временем узнают о приходе Суворова.
Прискакал посыльный от принца Кобургского к русскому лагерю.
— Суворов богу молится, — заявили посыльному.
Через час прибыл новый посыльный.
— Суворов ужинает, — отвечают ему.
Прошел еще час, и снова прибыл посыльный.
— Суворов спит, — объяснили австрийцу. — Наказал не тревожить.
А Суворов вовсе не спал. Изучал он позиции неприятеля. Готовился к бою.
Глубокой ночью принца Кобургского разбудили. Приехал курьер от Суворова, привез письмо от русского генерала.
«Выступаю на турок, — писал Суворов. — Иду слева, ступай справа. Атакуй с чем пришел, чем бог послал. Конница, начинай! Руби, коли, гони, отрезай, не упускай, ура! А коль не придешь, ударю один», — пригрозил Суворов.
Переполошился принц Кобургский. Как же так — без военного совета, без обсуждения и так скоро! Однако делать нечего, пришлось подчиниться.
Русские и австрийцы напали на турок и разгромили противника.
После победы кое-кто стал упрекать Суворова: нехорошо, мол, Суворов поступил с австрийцами.
— Нельзя было, — объяснял Суворов. — Нельзя иначе. Австрийцы — они поболтать любят. Заговорили бы меня на совете. Заспорили. Глядишь, и битва Фокшанская была б не на поле, а в штабе австрийском.
ВЕЛИКИЙ ВИЗИРЬ
Ни одно войско в мире не передвигалось так быстро, как суворовские солдаты. Неприятель и не ждет Суворова, думает — русские далеко. А Суворов тут как тут. Как снег на голову. Подошел. Ударил в штыки. Опрокинул противника. Так случилось и в знаменитой битве при Рымнике.
Рымник — это река. У ее берегов собралась огромная, стотысячная турецкая армия.
Командующий турецкой армией великий визирь Юсуф-паша восседал у себя в шатре на шелковых подушках, пил кофе.
Хорошее настроение у великого визиря. Только что побывал у него турецкий разведчик: прибыл из русского лагеря. Принес разведчик хорошую весть: суворовская армия в четыре раза меньше турецкой. Стоит она в восьмидесяти верстах от Рымника и к бою пока не готова.
Восседал визирь на подушках, пил кофе и составлял план разгрома Суворова. Потом стал мечтать о тех наградах, которыми осыплет его турецкий государь за победу.
С мыслями о наградах великий визирь заснул. И вдруг на рассвете, сквозь радостный сон, Юсуф-паша услышал дикие крики:
— Русские! Русские! Русские!
Выскочил визирь из палатки — в турецком лагере паника. Носятся турецкие офицеры. Горланят солдаты. Крики. Шум. Разобраться немыслимо.
— Какие русские?! Откуда русские? — кричит визирь.
А русские уже и слева и справа, бьют и в лоб, и с боков, и с тыла. Теснят растерявшихся турок. «Ура, ура!» — только и несется со всех сторон.
— Стойте! — кричит визирь. — Сыны аллаха! Стойте!
Но турки не слушают своего начальника. Одолел турецкую армию великий страх.
Схватил тогда визирь священную книгу — Коран, стал заклинать трусов.
Но и слова о боге не помогают.
Приказал тогда визирь стрелять по турецким солдатам из собственных пушек.
Но и пушки не помогают.
Забыли солдаты и визиря и аллаха. Бегут как стадо баранов. «Аман![2] вопят. — Аман!» Сбивают и давят друг друга.
— Скоты! — прошептал потрясенный визирь.
Оставил он и Коран и пушки, подхватил полы парчового своего халата и, пока не поздно, бросился вслед за всеми.
Любил Суворов стремительные переходы. Нападал на неприятеля неожиданно, обрушивался как снег на голову.
ИЗМАИЛ
Неприступной считалась турецкая крепость Измаил. Стояла крепость на берегу широкой реки Дунай, и было в ней сорок тысяч солдат и двести пушек. А кроме того, шел вокруг Измаила глубокий ров и поднимался высокий вал.
И крепостная стена вокруг Измаила тянулась на шесть верст. Не могли русские генералы взять турецкую крепость.
И вот прошел слух: под Измаил едет Суворов. И правда, вскоре Суворов прибыл. Прибыл, собрал совет.
— Как поступать будем? — спрашивает.
А дело глубокой осенью было.
— Отступать надобно, — заговорили генералы. — Домой, на зимние квартиры.
— «На зимние квартиры»! — передразнил Суворов. — «Домой»! Нет, сказал. — Русскому солдату дорога домой через Измаил ведет. Нет российскому солдату дороги отсель иначе!
И началась под Измаилом необычная жизнь. Приказал Суворов насыпать такой же вал, какой шел вокруг крепости, и стал обучать солдат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20