Он с трудом ковылял по асфальту, заплетаясь в собственных лапах. Орангутан был уже окончательно пьян от валерьянки. Покачивался, иногда припадал на колени, пытался даже орать какие-то песни. В правой руке он сжимал пустую бутылку с валерьянкой, в левой — что-то сильно напоминающее петуха.
Когда Густав подошел поближе, я с удовольствием отметил, что в руке у него совсем не петух, а павлин. Шея у птицы была свернута набок, павлин выглядел совершенно дохлым. Перья из его хвоста эстетствующий вампир понавтыкал себе в цилиндр. Выглядело это круто.
Наверное, это было самое веселое зрелище в моей жизни. Я пожалел, что у меня нет с собой фотика. Все-таки пьяную обезьяну-вампира встретишь не каждый день.
Вампир приближался.
Когда до меня осталось метров пять, не больше, Густав приветливо помахал мне дохлым павлином и попытался послать воздушный поцелуй. Почему-то он не взлетал. Сначала я думал, что это валерьянка каким-то образом нейтрализует действие летучего флюида, но потом увидел, почему Густав не может подняться — из карманов у него торчали горлышки бутылок, они тянули эту чертову макаку к земле.
Я подошел к Густаву. Он тут же попытался меня обнять. Не по-вампирски, по-дружески. И когда он протянул ко мне свои длинные тяжелые руки, я вытащил у него из карманов бутылки. Густав снова икнул и полетел вверх.
Достигнув купола, орангутан стукнулся о плексиглас и выпустил павлина. Тот со свистом плюхнулся прямо мне под ноги.
Интересно, павлин тоже занесен в Красную книгу?
Я выдернул из хвоста павлина перо и, по примеру орангутана, пристроил его себе за ухо. Теперь я был как Чингачгук. Чингачгук — павлину каюк.
А бегемот уже зависал надо мной, неловко описывая круги, работая в воздухе толстыми лапами и продолжая вращать, как пропеллером, своим коротким хвостом. При этом бегемот широко разевал пасть, и тогда были видны совершенно немыслимые, наверное, с две мои руки длиной, блестящие белые клыки. На верхнем даже застряла тыква — пища, к которой овампиренный гиппопотам утратил всяческий интерес.
Семафоров запутался в сети еще глубже и теперь мог только злобно ругаться:
— Урою тебя! Только выберусь из сетки! Загрызу!
Но на него я теперь внимания особого не обращал, меня гораздо больше интересовал бегемот.
А тот опускался все ниже и ниже, все шире разевалась его пасть, слюна, вызванная, видимо, моим аппетитным видом, лилась блестящей струей.
Тогда я понял, что промедление — это труба. Взял багор, широко размахнулся и запустил его в бегемота.
В секцию компьеметателей я не ходил, но страх придал мне сил. Багор просвистел в воздухе и до половины врубился в тушу. Гиппопотам заревел как настоящая пароходная сирена, задергался и стал заваливаться на бок.
Опять же как подбитый дирижабль.
Летучий флюид, сообщавший ему возможность полета, со свистом истекал из раны на боку. Бегемот обретал смертность и тяжесть. Он падал.
Он падал на Семафорова.
— Помоги! — завопил Семафоров. — Помоги.
Я было рванулся на помощь…
Не успел. Бегемот набрал скорость и шмякнулся вниз.
В последнюю секунду Семафоров догадался опрокинуться на спину.
В стороны брызнула пыль.
— Семафор погас, — сказал я.
Глава 10. Свинячья схватка
Я стоял и смотрел, как из-под здоровенной кормовой части бегемота торчит нога Семафорова. Нога в старомодном кеде с легкомысленно развязанными шнурками. У меня вдруг возникло безумное желание подойти поближе и завязать эти самые шнурки.
Я даже сделал первый шаг к лежащему на спине бегемоту, как вдруг нога Семафорова неожиданно дернулась.
Сначала мне показалось, что это просто остаточное явление, что-то вроде судороги, но потом я увидел, что нога двигается не просто так, а осмысленно.
И я понял. В Семафорове продолжал жить вампир. И мне очень повезло, что этот самый вампир сейчас впечатан в землю многоцентнеровой тушей бегемота.
На всякий случай я обошел вокруг зверя, проверил. Семафоров был впечатан надежно. Хотя нога его и продолжала шевелиться и пытаться выбраться из-под бегемота.
Тут мне в голову пришла еще более безумная идея. Я даже засмеялся от глобальности ее безумия.
И подошел к бегемоту. Присел на камень. Посмеялся и рывком стянул с Семафорова кед. На свет показалась довольно грязная безжизненная пятка. А пальцы, наоборот, оказались подвижными и какими-то жадными. Они даже попытались схватить меня. Подобный акт агрессии был воспринят мной крайне отрицательно. И я немедленно нанес Семафорову ответный удар — треснул по пальцам подвернувшейся под руку палкой. Шалуны присмирели.
Тогда я вытащил из кармана коробок спичек и стал вставлять их между пальцами Семафорова. Четыре большие безжалостные спички.
— «Велосипед», Семафоров, — сказал я и подпалил серу. — Поехали.
Сначала Семафоров еще терпел. Потом из-под бегемотьей туши послышался густой раскатистый смех. Вампир смеялся.
И болтал в воздухе ногой.
Я тоже почему-то смеялся. Мне было весело.
Спички прогорели, и нога остановилась. Смех затих.
Небо уже постепенно светлело, даже какие-то красные полосы ползли справа налево. Я встречал первый в своей жизни рассвет вампиров.
Пахло палеными пятками.
Из вампиров осталась одна свинка.
— Эй! — крикнул я. — Выходи!
Но свинка не торопилась выходить.
Я стоял под луной на асфальтовой площади с пистолетом на изготовку и смотрел по сторонам. Ждал нападения. И думал: хорошо, что хозяин зоопарка не завел себе коршунов или ястребов. Крылатые твари с клыками здорово осложнили бы ситуацию.
Бах!
На загривок мне хлопнулась тяжесть, будто гиря упала. И тут же шею сдавила мощная хватка. Как будто сзади меня цапнула железная борцовская рука.
Это было крайне неприятно, я почувствовал себя щенком, которого схватили за шкирку и теперь собираются задать ему хорошую трепку. Хорошо хоть успел намотать на шею скотч. Скотч держал.
Сначала я подумал, что на меня напал неучтенный мною зверь, но потом левой рукой я нащупал свинку. Она увеличилась в размерах и сейчас походила, скорее, на кошку. На мощного сиамского кошака.
Тогда я завел пистолет за шею и нажал на курок. Вода ударила в свинку, свинка зашипела, свалилась на землю.
И тут же вцепилась мне в ногу.
Однажды меня укусил бульдог. Свинка кусала сильнее.
Я похвалил себя за то, что натянул гидрокостюм — было не так больно. И до мяса она не достала. Я прицелился и выстрелил из пистолета свинке в бок. Вода прожгла в боку свинки дырку, шерсть слезла, и показалось бледное мясо.
Морская свинища не отступилась.
Я выстрелил второй раз. Свинка завизжала и отпрыгнула. Я выстрелил еще. Промазал. Еще выстрелил. Свинка уклонилась. Тварь была быстрая, попасть в нее было нелегко.
А потом она прыгнула мне в лицо. Я успел подставить левую руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17