Это - обмундирование и снаряжение. Мы подробно обсуждали: какие продукты надо брать в полет и на сколько дней? стоит ли захватить охотничье ружье? какие лыжи брать? какую посуду признать наиболее подходящей?
Все вещи складывались в соседней комнате. Каждую вещь взвешивали.
Чкалов и Байдуков удивлялись:
- Ух, какая тяжелая!
Постепенно все вещи разделились не на хорошие и плохие, а на легкие и тяжелые. Лучшими вещами признавались наиболее легкие. Байдуков придирался и выкидывал даже мелочь. Он выкинул колышки для палатки, затем шлемы из нерповой кожи. Учитывал каждый грамм веса.
Я, со своей стороны, записывал в блокнот все, что интересовало меня как штурмана. Изучил расписание работы радиомаяков мыса Желания и острова Рудольфа. Маяк на острове Рудольфа служил верным ориентиром при полете к полюсу. Этому учил опыт воздушной экспедиции на Северный полюс. Также записал сведения о работе новой радиостанции УПОЛ на дрейфующей льдине станции "Северный полюс", рассчитывая связаться в полете с Эрнстом Кренкелем. Наконец, я имел радиограмму с Северного полюса, которую получил на мой запрос. Вот что сообщал мне штурман полярной экспедиции И. Т. Спирин:
"Москва, штурману Белякову. Первое: магнитные компасы работали до самого полюса. Требуют очень тщательного соблюдения режима полета. Работал вяло гиро-полукомпас. Второе: гироскопический магнитный работал хорошо до 87°. Дальше наблюдались значительные колебания. Третье: гироскопическим магнитным компасом можно пользоваться надежно. Четвертое: радиомаяк ориентирует правильно. Пользовался приемником "Онега". В полете Рудольф полюс часто подолгу не слышал маяка, хотя шли правильно. Маяк работал нормально. Пятое: радиопеленгаторы Рудольфа и Мурманска не работали. Шестое: в пути Рудольф - полюс надежно пеленгуются с борта самолета Диксон и Мурманск. Седьмое: магнитное склонение в районе полюса минус 110°. Восьмое: основным надежным видом ориентировки надо считать астрономию. Привет".
В один из последних дней подготовки нас навестил представитель Амторга, знающий север Канады, и рассказал о многоводной реке Макензи, радиостанции в Сиэтле, о маленьком поселке Аклавик, в районе которого мы должны пролетать.
- Где лучше переваливать горы?.. - спрашивал Чкалов, разглядывая коричневые пятна на карте Канады. В напряженном труде прошло еще несколько дней. Наконец мы закончили всю навигационную подготовку. 16 июня совершили последний контрольно-тренировочный полет. Мотор, приборы и все части самолета работали превосходно. День старта приближался.
Утром 17 июня Чкалов и Байдуков уехали в Москву. Я остался в Щелково и занялся приведением в порядок американских карт, которые были получены только накануне. На них были обозначены аэродромы западного побережья США, радиосветовые маяки, сигналы, а также маркеры - маленькие наземные радиостанции, автоматически излучающие в эфир одну или две буквы по азбуке Морзе.
По телефону мне сообщили, что дано разрешение вылетать завтра. Самолет поставили под заправку горючим. Продовольствие и снаряжение уже отправлены к ангару и укладываются.
Днем приехали из Москвы Валерий и Георгий, Втроем пошли в столовую. Сейчас уже не хотелось говорить о технических деталях перелета. Хотелось, чтобы голова немного отдохнула; завтра начнется настоящая напряженная работа.
Обед сегодня неважный. По предписанию врача нас угощают каким-то жиденьким бульоном. Валерий ест с аппетитом. Он считает, что самое главное сделано - разрешение на вылет получено. Байдуков также весел. Рассказывает, как уговаривал метеорологов.
- Когда мы с Валерием приехали в бюро погоды, то метеорологи в один голос заявили, что погода для вылета неблагоприятная, - рассказывал он, приканчивая тарелку бульона. - На пути будет много циклонов, циклончи-ков и фронтов. "Черт возьми, - говорю, - а будет ли погода лучшая, чем сегодня?" Начали спорить. Метеорологи в конце концов согласились с нами...
Действительно, было одно обстоятельство, которое заставляло нас торопиться с вылетом. Последние дни в районе Москвы стояла прохладная погода; по утрам, несмотря на июнь, температура не поднималась выше 10 градусов. Это благоприятствовало вылету, так как мотор на нашем самолете при температуре воздуха выше 15 градусов обладал способностью перегреваться на большом числе оборотов. Между тем по всем картам выходило, что через два-три дня средняя европейская часть Союза будет охвачена мощным теплым воздушным потоком; тогда установится жаркая погода, и при температуре 18 - 20 градусов набор высоты будет невозможен из-за перегрева мотора.
Кроме того, 18 июня весь участок нашего пути до 75° северной широты предполагался свободным от всяких фронтов. Небольшая облачность намечалась только на Кольском полуострове.
В некоторых пунктах Новой Земли зимовщики должны были отметить пролет нашего самолета и тем самым выполнить обязанности спортивных комиссаров. Но от захода на Новую Землю, над которой мы предполагали пролететь при условии видимости земли, пришлось отказаться. Новая Земля будет закрыта мощным слоем облаков.
Покончив с обедом, вернулись в свою комнату. Радисты, инженеры и врачи о чем-то спорили и перекладывали с места на место наше имущество. На учете был каждый грамм. На столе я увидел раскрытую книгу Стифансона "Гостеприимная Арктика". Брать ее с собой или оставить? Положил ее на сверток, предназначенный к полету. Валерий в это время был занят также проверкой своего рюкзака. Его беспокоило главным образом, положены ли туда спички, табак и трубка. Кое-что он перекладывал из рюкзака в карманы кожаных штанов. Все лишнее долой! Это относилось также к моим ботинкам и к черным брюкам, в которые я был одет. Но, вспомнив о том, как в прошлом году на острове Удд мы оказались без подходящей для земной жизни одежды, я незаметно от товарищей положил в мешок кое-какие вещи, не предусмотренные расписанием. Чкалов и Байдуков делали втихомолку то же самое. Кто знает, может быть, ботинки еще и понадобятся.
Вошел в комнату врач и начал уговаривать нас лечь в кровати. До вылета оставалось еще шесть часов. Я решил перед сном побриться. Во время полета о бритье нечего и думать. Валерий и Георгий бриться не стали.
- Отращу бороду, - шутил Байдуков, ложась в кровать, - буду отпугивать на льду любопытных медведей.
Но как трудно уснуть! Чкалов и Байдуков лежат на кроватях и курят. Валерий испытывает свою новую трубку.
- На Новую Землю заходить не будем, - говорит он, обращаясь ко мне.
- Знаю. Георгий мне говорил об этом еще два часа назад, - отвечаю я, стараясь скорее заснуть.
- Значит, чешем прямо на Землю Франца-Иосифа, - продолжает Чкалов, выпуская струйку дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Все вещи складывались в соседней комнате. Каждую вещь взвешивали.
Чкалов и Байдуков удивлялись:
- Ух, какая тяжелая!
Постепенно все вещи разделились не на хорошие и плохие, а на легкие и тяжелые. Лучшими вещами признавались наиболее легкие. Байдуков придирался и выкидывал даже мелочь. Он выкинул колышки для палатки, затем шлемы из нерповой кожи. Учитывал каждый грамм веса.
Я, со своей стороны, записывал в блокнот все, что интересовало меня как штурмана. Изучил расписание работы радиомаяков мыса Желания и острова Рудольфа. Маяк на острове Рудольфа служил верным ориентиром при полете к полюсу. Этому учил опыт воздушной экспедиции на Северный полюс. Также записал сведения о работе новой радиостанции УПОЛ на дрейфующей льдине станции "Северный полюс", рассчитывая связаться в полете с Эрнстом Кренкелем. Наконец, я имел радиограмму с Северного полюса, которую получил на мой запрос. Вот что сообщал мне штурман полярной экспедиции И. Т. Спирин:
"Москва, штурману Белякову. Первое: магнитные компасы работали до самого полюса. Требуют очень тщательного соблюдения режима полета. Работал вяло гиро-полукомпас. Второе: гироскопический магнитный работал хорошо до 87°. Дальше наблюдались значительные колебания. Третье: гироскопическим магнитным компасом можно пользоваться надежно. Четвертое: радиомаяк ориентирует правильно. Пользовался приемником "Онега". В полете Рудольф полюс часто подолгу не слышал маяка, хотя шли правильно. Маяк работал нормально. Пятое: радиопеленгаторы Рудольфа и Мурманска не работали. Шестое: в пути Рудольф - полюс надежно пеленгуются с борта самолета Диксон и Мурманск. Седьмое: магнитное склонение в районе полюса минус 110°. Восьмое: основным надежным видом ориентировки надо считать астрономию. Привет".
В один из последних дней подготовки нас навестил представитель Амторга, знающий север Канады, и рассказал о многоводной реке Макензи, радиостанции в Сиэтле, о маленьком поселке Аклавик, в районе которого мы должны пролетать.
- Где лучше переваливать горы?.. - спрашивал Чкалов, разглядывая коричневые пятна на карте Канады. В напряженном труде прошло еще несколько дней. Наконец мы закончили всю навигационную подготовку. 16 июня совершили последний контрольно-тренировочный полет. Мотор, приборы и все части самолета работали превосходно. День старта приближался.
Утром 17 июня Чкалов и Байдуков уехали в Москву. Я остался в Щелково и занялся приведением в порядок американских карт, которые были получены только накануне. На них были обозначены аэродромы западного побережья США, радиосветовые маяки, сигналы, а также маркеры - маленькие наземные радиостанции, автоматически излучающие в эфир одну или две буквы по азбуке Морзе.
По телефону мне сообщили, что дано разрешение вылетать завтра. Самолет поставили под заправку горючим. Продовольствие и снаряжение уже отправлены к ангару и укладываются.
Днем приехали из Москвы Валерий и Георгий, Втроем пошли в столовую. Сейчас уже не хотелось говорить о технических деталях перелета. Хотелось, чтобы голова немного отдохнула; завтра начнется настоящая напряженная работа.
Обед сегодня неважный. По предписанию врача нас угощают каким-то жиденьким бульоном. Валерий ест с аппетитом. Он считает, что самое главное сделано - разрешение на вылет получено. Байдуков также весел. Рассказывает, как уговаривал метеорологов.
- Когда мы с Валерием приехали в бюро погоды, то метеорологи в один голос заявили, что погода для вылета неблагоприятная, - рассказывал он, приканчивая тарелку бульона. - На пути будет много циклонов, циклончи-ков и фронтов. "Черт возьми, - говорю, - а будет ли погода лучшая, чем сегодня?" Начали спорить. Метеорологи в конце концов согласились с нами...
Действительно, было одно обстоятельство, которое заставляло нас торопиться с вылетом. Последние дни в районе Москвы стояла прохладная погода; по утрам, несмотря на июнь, температура не поднималась выше 10 градусов. Это благоприятствовало вылету, так как мотор на нашем самолете при температуре воздуха выше 15 градусов обладал способностью перегреваться на большом числе оборотов. Между тем по всем картам выходило, что через два-три дня средняя европейская часть Союза будет охвачена мощным теплым воздушным потоком; тогда установится жаркая погода, и при температуре 18 - 20 градусов набор высоты будет невозможен из-за перегрева мотора.
Кроме того, 18 июня весь участок нашего пути до 75° северной широты предполагался свободным от всяких фронтов. Небольшая облачность намечалась только на Кольском полуострове.
В некоторых пунктах Новой Земли зимовщики должны были отметить пролет нашего самолета и тем самым выполнить обязанности спортивных комиссаров. Но от захода на Новую Землю, над которой мы предполагали пролететь при условии видимости земли, пришлось отказаться. Новая Земля будет закрыта мощным слоем облаков.
Покончив с обедом, вернулись в свою комнату. Радисты, инженеры и врачи о чем-то спорили и перекладывали с места на место наше имущество. На учете был каждый грамм. На столе я увидел раскрытую книгу Стифансона "Гостеприимная Арктика". Брать ее с собой или оставить? Положил ее на сверток, предназначенный к полету. Валерий в это время был занят также проверкой своего рюкзака. Его беспокоило главным образом, положены ли туда спички, табак и трубка. Кое-что он перекладывал из рюкзака в карманы кожаных штанов. Все лишнее долой! Это относилось также к моим ботинкам и к черным брюкам, в которые я был одет. Но, вспомнив о том, как в прошлом году на острове Удд мы оказались без подходящей для земной жизни одежды, я незаметно от товарищей положил в мешок кое-какие вещи, не предусмотренные расписанием. Чкалов и Байдуков делали втихомолку то же самое. Кто знает, может быть, ботинки еще и понадобятся.
Вошел в комнату врач и начал уговаривать нас лечь в кровати. До вылета оставалось еще шесть часов. Я решил перед сном побриться. Во время полета о бритье нечего и думать. Валерий и Георгий бриться не стали.
- Отращу бороду, - шутил Байдуков, ложась в кровать, - буду отпугивать на льду любопытных медведей.
Но как трудно уснуть! Чкалов и Байдуков лежат на кроватях и курят. Валерий испытывает свою новую трубку.
- На Новую Землю заходить не будем, - говорит он, обращаясь ко мне.
- Знаю. Георгий мне говорил об этом еще два часа назад, - отвечаю я, стараясь скорее заснуть.
- Значит, чешем прямо на Землю Франца-Иосифа, - продолжает Чкалов, выпуская струйку дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107