Они проявляли исключительное бесстрашие, примером личной отваги увлекали красноармейцев за собой.
Бойцам 1-й Конной было особенно приятно узнать, что на съезде по предложению члена РВС Конармии К. Е. Ворошилова была сформирована из делегатов съезда специальная группа для участия в подавлении мятежа. Возглавил ее наш неустрашимый Климент Ефремович.
Климент Ефремович рассказал, как разнузданно вели себя на съезде троцкисты и представители различных оппозиций, какая шла борьба между ленинским большинством съезда и оппозиционерами. Мы все горячо приветствовали решение съезда раз и навсегда покончить с фракционностью: запретить фракции и группы в партии, хранить как зеницу ока единство партии, очистить ее от некоммунистических элементов.
Мы переглянулись, когда Ворошилов заговорил о необходимости оживить и развить внутрипартийную демократию.
- Основными теперь должны стать, - говорил Климент Ефремович, - методы широких обсуждений всех важнейших вопросов, если надо - и дискутировать по ним. Общепартийные решения надлежит вырабатывать коллективно. Так и записано в резолюции съезда по вопросам партийного строительства.
- А как в условиях армии? - спросил я.
- Нам следует подумать. Меня приглашал на беседу Склянский. Сказал, что мы, армейские политработники, должны подсказать партии правильное решение. Развитие внутрипартийной демократии в армии должно не ослаблять, а укреплять воинскую дисциплину.
- Новая забота вам, товарищ Вардин, - сказал я, обращаясь к начальнику политотдела армии.
Съезд обсудил доклад И. В. Сталина об очередных задачах партии в национальном вопросе и принял важное решение. Как велико было значение этих решений, мы убеждались еще не раз, когда 1-я Конная перешла на Северный Кавказ, когда мне довелось быть в Средней Азии.
Конармия продолжала оставаться на Украине, в Екатеринославской губернии. Положение ее катастрофически ухудшалось. Из дивизий поступали сводки одна хуже другой. От недоедания гибли люди, скот (1921 год был голодным и для Украины). Мы скармливали коням солому с крыш. К тому же у лошадей начался сап. Мы потеряли тысячи лошадей, и это отрицательно сказывалось на настроении бойцов. Поддерживать дисциплину становилось все труднее. Боеспособность армии падала.
Кое-кто у нас считал, что, раз белогвардейцы разгромлены, об армии можно меньше заботиться, надо ее сокращать, а бойцов распустить по домам, пусть, мол, занимаются мирным трудом. Такие демобилизационные настроения были крайне опасны. Ведь обстановка оставалась напряженной. В любой момент империалисты могли начать новый поход против Советской Республики. Мы располагали сведениями, что империалисты приняли бежавших из Крыма врангелевцев на полное снабжение, сохраняют их как войсковую организацию. Врангелевскими агентами кишели Крым и Кубань. Они поддерживали регулярную связь с белогвардейским подпольем. В Крыму и на Кубани ждали врангелевского десанта. Все могло случиться, если бы мы притупили бдительность, перестали заботиться о боеспособности красных войск.
Обо всем этом я поставил в известность Реввоенсовет Республики, просил передислоцировать армию на Северный Кавказ, где больше хлеба и кормов, но все мои представления и ходатайства Троцкий оставлял без внимания. Хуже того, 5 апреля РВСР приказал оставить 1-ю Конную армию на Украине, сократить ее на одну треть и рекомендовал нам расположить полки в более обеспеченных районах Кременчугской и Николаевской губерний. А одну кавалерийскую дивизию даже перебросить в Тамбовскую губернию. Было ясно, что наши доводы Реввоенсовет Республики почему-то не берет во внимание, а его решение фактически грозило 1-й Конной армии ликвидацией.
Тогда мы обратились с этими же вопросами к командующему войсками Украины и Крыма М. В. Фрунзе, который со своим штабом находился в Харькове. Михаил Васильевич нас поддержал, и все трое - Фрунзе, Ворошилов и я - 12 апреля обратились в РВС Республики и ЦК РКП (б) с письмом. Мы категорически заявляли, что "оставление Конармии на Украине будет гибелью для нее, а уничтожение хорошо слаженного армейского аппарата и прекрасно организованных крепких политически и технически дивизий - представит незаменимую утрату для Республики".
Мы ждали ответа с нетерпением, но приказ РВСР от 5 апреля выполнили. В частности, перевели в Кременчугскую губернию 4-ю и 11-ю кавдивизии. Но здесь положение с фуражом было еще более гибельным. Что делать?
- Давайте, Семен Михайлович, пошлем телеграмму в Реввоенсовет Республики, - предложил Ворошилов. - Ведь армия пропадает.
Телеграмму мы отправили. В ней были и такие слова: "Мы считаем по долгу нашей совести и службы довести до вашего сведения, что опасаемся, как бы к моменту разрешения вопроса о переводе армии в район возможного питания наша армия (конский состав) не ликвидировалась бы на месте...".
Я надеялся, что наконец-то вопрос будет решен, но ответа не поступало. Поэтому, когда Ворошилов вернулся из Москвы, прежде всего спросил его, как Главком решил вопрос о 1-й Конной, где она будет находиться. Если решено оставить нас тут до осени, то дадут ли фураж, и как вообще быть нам дальше.
Климент Ефремович ответил, что ни Главком Каменев, ни Склянский не сказали ему ничего определенного.
- Троцкий вообще отрицательно относится к переброске армии на Дон и Кубань.
Я задумался, как же быть, ведь через месяц совершенно нечем будет кормить лошадей.
- Надо было пойти к Ленину, - сказал я Ворошилову.
- Не удалось мне это сделать, - признался он. - Сам понимаешь, уехал я в Петроград подавлять контрреволюционный мятеж.
Тогда я решил обратиться к Ленину с письмом. Доставить письмо поручил секретарю Реввоенсовета С. Н. Орловскому, которого командировали в Москву.
Я написал Ильичу всю правду о том, в каком тяжелом положении находится армия. В своем письме просил разрешения перебросить 1-ю Конную на Дон, Кубань, Ставрополье, где большие степи и где есть возможность, прокормить армию.
"Бойцы совместно с крестьянами будут работать так, - писал я, - чтобы обеспечить себя на круглый год всем. Там же на местах проводить усиленную политработу, один раз в неделю - строевые занятия. Это единственный выход, и другого нет...
Взяв на себя смелость сообщить Вам всю мою боль за любимую армию, писал я далее Владимиру Ильичу, - прошу Вашей помощи о сохранении конницы. Чтобы, когда нашей Республике будет кто-либо угрожать, мы могли бы, как и раньше, пойти в бой..."
С волнением ожидал результата. Вскоре Москва вызвала меня к прямому проводу. У аппарата был Ленин. Я очень хорошо запомнил наш разговор и могу передать его почти дословно:
- Здравствуйте, товарищ Буденный. Я получил ваше письмо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225
Бойцам 1-й Конной было особенно приятно узнать, что на съезде по предложению члена РВС Конармии К. Е. Ворошилова была сформирована из делегатов съезда специальная группа для участия в подавлении мятежа. Возглавил ее наш неустрашимый Климент Ефремович.
Климент Ефремович рассказал, как разнузданно вели себя на съезде троцкисты и представители различных оппозиций, какая шла борьба между ленинским большинством съезда и оппозиционерами. Мы все горячо приветствовали решение съезда раз и навсегда покончить с фракционностью: запретить фракции и группы в партии, хранить как зеницу ока единство партии, очистить ее от некоммунистических элементов.
Мы переглянулись, когда Ворошилов заговорил о необходимости оживить и развить внутрипартийную демократию.
- Основными теперь должны стать, - говорил Климент Ефремович, - методы широких обсуждений всех важнейших вопросов, если надо - и дискутировать по ним. Общепартийные решения надлежит вырабатывать коллективно. Так и записано в резолюции съезда по вопросам партийного строительства.
- А как в условиях армии? - спросил я.
- Нам следует подумать. Меня приглашал на беседу Склянский. Сказал, что мы, армейские политработники, должны подсказать партии правильное решение. Развитие внутрипартийной демократии в армии должно не ослаблять, а укреплять воинскую дисциплину.
- Новая забота вам, товарищ Вардин, - сказал я, обращаясь к начальнику политотдела армии.
Съезд обсудил доклад И. В. Сталина об очередных задачах партии в национальном вопросе и принял важное решение. Как велико было значение этих решений, мы убеждались еще не раз, когда 1-я Конная перешла на Северный Кавказ, когда мне довелось быть в Средней Азии.
Конармия продолжала оставаться на Украине, в Екатеринославской губернии. Положение ее катастрофически ухудшалось. Из дивизий поступали сводки одна хуже другой. От недоедания гибли люди, скот (1921 год был голодным и для Украины). Мы скармливали коням солому с крыш. К тому же у лошадей начался сап. Мы потеряли тысячи лошадей, и это отрицательно сказывалось на настроении бойцов. Поддерживать дисциплину становилось все труднее. Боеспособность армии падала.
Кое-кто у нас считал, что, раз белогвардейцы разгромлены, об армии можно меньше заботиться, надо ее сокращать, а бойцов распустить по домам, пусть, мол, занимаются мирным трудом. Такие демобилизационные настроения были крайне опасны. Ведь обстановка оставалась напряженной. В любой момент империалисты могли начать новый поход против Советской Республики. Мы располагали сведениями, что империалисты приняли бежавших из Крыма врангелевцев на полное снабжение, сохраняют их как войсковую организацию. Врангелевскими агентами кишели Крым и Кубань. Они поддерживали регулярную связь с белогвардейским подпольем. В Крыму и на Кубани ждали врангелевского десанта. Все могло случиться, если бы мы притупили бдительность, перестали заботиться о боеспособности красных войск.
Обо всем этом я поставил в известность Реввоенсовет Республики, просил передислоцировать армию на Северный Кавказ, где больше хлеба и кормов, но все мои представления и ходатайства Троцкий оставлял без внимания. Хуже того, 5 апреля РВСР приказал оставить 1-ю Конную армию на Украине, сократить ее на одну треть и рекомендовал нам расположить полки в более обеспеченных районах Кременчугской и Николаевской губерний. А одну кавалерийскую дивизию даже перебросить в Тамбовскую губернию. Было ясно, что наши доводы Реввоенсовет Республики почему-то не берет во внимание, а его решение фактически грозило 1-й Конной армии ликвидацией.
Тогда мы обратились с этими же вопросами к командующему войсками Украины и Крыма М. В. Фрунзе, который со своим штабом находился в Харькове. Михаил Васильевич нас поддержал, и все трое - Фрунзе, Ворошилов и я - 12 апреля обратились в РВС Республики и ЦК РКП (б) с письмом. Мы категорически заявляли, что "оставление Конармии на Украине будет гибелью для нее, а уничтожение хорошо слаженного армейского аппарата и прекрасно организованных крепких политически и технически дивизий - представит незаменимую утрату для Республики".
Мы ждали ответа с нетерпением, но приказ РВСР от 5 апреля выполнили. В частности, перевели в Кременчугскую губернию 4-ю и 11-ю кавдивизии. Но здесь положение с фуражом было еще более гибельным. Что делать?
- Давайте, Семен Михайлович, пошлем телеграмму в Реввоенсовет Республики, - предложил Ворошилов. - Ведь армия пропадает.
Телеграмму мы отправили. В ней были и такие слова: "Мы считаем по долгу нашей совести и службы довести до вашего сведения, что опасаемся, как бы к моменту разрешения вопроса о переводе армии в район возможного питания наша армия (конский состав) не ликвидировалась бы на месте...".
Я надеялся, что наконец-то вопрос будет решен, но ответа не поступало. Поэтому, когда Ворошилов вернулся из Москвы, прежде всего спросил его, как Главком решил вопрос о 1-й Конной, где она будет находиться. Если решено оставить нас тут до осени, то дадут ли фураж, и как вообще быть нам дальше.
Климент Ефремович ответил, что ни Главком Каменев, ни Склянский не сказали ему ничего определенного.
- Троцкий вообще отрицательно относится к переброске армии на Дон и Кубань.
Я задумался, как же быть, ведь через месяц совершенно нечем будет кормить лошадей.
- Надо было пойти к Ленину, - сказал я Ворошилову.
- Не удалось мне это сделать, - признался он. - Сам понимаешь, уехал я в Петроград подавлять контрреволюционный мятеж.
Тогда я решил обратиться к Ленину с письмом. Доставить письмо поручил секретарю Реввоенсовета С. Н. Орловскому, которого командировали в Москву.
Я написал Ильичу всю правду о том, в каком тяжелом положении находится армия. В своем письме просил разрешения перебросить 1-ю Конную на Дон, Кубань, Ставрополье, где большие степи и где есть возможность, прокормить армию.
"Бойцы совместно с крестьянами будут работать так, - писал я, - чтобы обеспечить себя на круглый год всем. Там же на местах проводить усиленную политработу, один раз в неделю - строевые занятия. Это единственный выход, и другого нет...
Взяв на себя смелость сообщить Вам всю мою боль за любимую армию, писал я далее Владимиру Ильичу, - прошу Вашей помощи о сохранении конницы. Чтобы, когда нашей Республике будет кто-либо угрожать, мы могли бы, как и раньше, пойти в бой..."
С волнением ожидал результата. Вскоре Москва вызвала меня к прямому проводу. У аппарата был Ленин. Я очень хорошо запомнил наш разговор и могу передать его почти дословно:
- Здравствуйте, товарищ Буденный. Я получил ваше письмо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225