Он мог принести неоценимую пользу обороне страны. И его неудача, а затем и гибель были результатом непоследовательных и неоправданных действий, нередких в сложившейся тогда обстановке.
Тогдашние же руководители наркомата вооружения, в том числе и я, занимая правильную позицию, не проявили, однако, твердости и принципиальности до конца, выполняли требования, которые считали вредными для государства. И в этом сказывались не только дисциплинированность, но и стремление избежать репрессий.
После описанных выше событий прошел год. Однажды мне позвонил по телефону Сталин.
- Знаете ли вы что-нибудь о пушке Нудельмана и каково ваше мнение о ней? спросил он.
Я знал, что ближайший помощник Таубина инженер Нудельман, несмотря на сложную обстановку, которая сложилась и для него после ареста руководителя проекта, смело выступил в защиту конструкторского бюро, возглавил его и, реорганизовав доработку авиационных пушек, добился хороших результатов. Но тут он столкнулся с новыми большими трудностями, к сожалению, опять-таки связанными с противодействием со стороны Б. Шпитального. Доверие, которое последнему оказывал Сталин, еще больше укрепилось после неудач Таубина и некоторых других конструкторов авиационного вооружения. Шпитальный же неблагоразумно использовал свой авторитет. В эгоистических целях, стремясь сохранить собственную "монополию", он заведомо необъективно давал отрицательные оценки пушкам других конструкторов, ополчился даже против тогдашнего наркома вооружения Д.. Ф. Устинова и других руководителей наркомата только за то, что они поддерживали Нудельмана, и пустил в ход свое обычное средство - обвинения чуть ли не во вредительстве.
Ко мне Сталин обратился в связи с тем, что Нудельман попросил его вмешательства в это дело. В ответ я сообщил все, что мне было известно, добавив, что хотя пушку Таубина в 1941 году называли вредительской, тем не менее Нудельман при поддержке наркомата вооружения добился на ней очень хороших результатов. Спрошенный далее Сталиным о том, лучше ли она, чем пушки Шпитального, я ответил, что не берусь судить об этом, так как уже год не занимаюсь вопросами вооружения и мне неизвестны подробные результаты последних работ конструкторов в этой области.
На этом разговор закончился. Но спустя часа два Сталин позвонил вновь. На этот раз он сказал, что будут проведены сравнительные стрельбы пушек Нудельмана, Шпитального и других конструкторов с участием представителей наркоматов обороны, вооружения и авиационной промышленности. Меня же Сталин просил руководить этими испытаниями.
Такое предложение было для меня нежелательным по ряду причин. Во-первых, речь шла о пушке Таубина, которую я в свое время одобрял, следовательно, мое мнение могло быть сочтено необъективным. Кроме того, не хотелось ввязываться опять в дело, из-за которого я уже имел неприятности в бытность наркомом вооружения. Наконец, мои новые обязанности в промышленности боеприпасов требовали напряженного внимания в тот тяжелый период, когда фронты нуждались во всевозрастающем количестве ее продукции, а эвакуированные на восток заводы еще не полностью обосновались на новых местах.
Откровенно сказав обо всем этом Сталину, я просил не назначать меня руководителем испытаний.
Сталин ответил, что после первого разговора со мной он еще раз посоветовался с членами ГКО, и в результате было решено остановиться на моей кандидатуре.
- В объективности вашей,- сказал он,- мы уверены.
Сравнительные стрельбы состоялись через несколько дней на одном из полигонов ВВС под наблюдением комиссии, состав которой назвал Сталин. Они были проведены в строго деловой обстановке, исключавшей какие бы то ни было основания для недовольства любой из сторон. По результатам стрельб пушка конструкторского бюро, возглавляемого Нудельманом, получила лучшую оценку. Она имела преимущества и по большинству других пунктов технических условий. Соответствующее заключение было представлено И. В. Сталину.
Конструкторское бюро под руководством Нудельмана в дальнейшем приобрело репутацию лучшего и создало на базе схем первых пушек целый ряд хороших образцов оружия. Это вполне подтверждает ранее высказанную мной мысль о том, что у этого бюро и при Таубине были все возможности для достижения успеха.
Мне кажется поучительной и дальнейшая судьба бюро конструктора Шпитального. Взяв когда-то неправильное, неперспективное направление в области развития пушечного вооружения для авиации, Б. Шпитальный пытался удержать его всеми средствами, в том числе и вредными для дела, а это не могло не кончиться рано или поздно провалом. С победой правильного направления в создании авиационного пушечного вооружения, достигнутой, к сожалению, с опозданием, конструкторское бюро Шпитального постепенно теряло жизнеспособность и в конечном итоге бесславно закончило свое существование.
А жаль. Б. Шпитальный также был незаурядным конструктором, родоначальником высокоскорострельной автоматики и, если бы обстановка не испортила его, мог дать еще много хороших образцов оружия для обороны государства.
IV
Особенности предвоенной внутриполитической обстановки, к сожалению, сыграли печальную роль и в истории развития минометного вооружения нашей армии.
Эти чрезвычайно несложные в производстве и в эксплуатации, дешевые системы в те годы не были по достоинству оценены ни военным командованием, ни руководителями артиллерийской промышленности. Минометы считались "непервоклассным" вооружением. Их иронически прозвали '"трубой и плитой".
Пренебрежительно относились к минометному вооружению не только у нас, но и в других государствах, обладающих первоклассной артиллерийской промышленностью.
Но, например, в германской армии так было лишь до начала второй мировой войны. Боевая обстановка заставила командование вермахта очень скоро пересмотреть свою оценку минометов и, особенно при подготовке к нападению на СССР, позаботиться о расширении их парка и увеличении боезапаса своих минометов. Уже к 1 июня 1941 года число минометов в гитлеровской армии выросло более чем в 2,5 раза, а мин к ним - почти в 7 раз, в то время как количество артиллерийских систем к этому же времени увеличилось на 40-46 процентов, а снарядов к ним - в среднем вдвое. К столь резкому повороту фашистского командования в оценке минометов привели опыт западной кампании и, главное, изучение условий боя в предстоявшей войне против СССР.
Вермахт возлагал на минометы большие надежды и заранее готовился к интенсивному их применению. "Пехота,- свидетельствовал позднее Эрих Шнейдер в статье "Техника и развитие оружия в войне",- приветствовала появление легко транспортируемого, точно стреляющего оружия, при помощи которого она могла воздействовать на противника из-за любого укрытия".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Тогдашние же руководители наркомата вооружения, в том числе и я, занимая правильную позицию, не проявили, однако, твердости и принципиальности до конца, выполняли требования, которые считали вредными для государства. И в этом сказывались не только дисциплинированность, но и стремление избежать репрессий.
После описанных выше событий прошел год. Однажды мне позвонил по телефону Сталин.
- Знаете ли вы что-нибудь о пушке Нудельмана и каково ваше мнение о ней? спросил он.
Я знал, что ближайший помощник Таубина инженер Нудельман, несмотря на сложную обстановку, которая сложилась и для него после ареста руководителя проекта, смело выступил в защиту конструкторского бюро, возглавил его и, реорганизовав доработку авиационных пушек, добился хороших результатов. Но тут он столкнулся с новыми большими трудностями, к сожалению, опять-таки связанными с противодействием со стороны Б. Шпитального. Доверие, которое последнему оказывал Сталин, еще больше укрепилось после неудач Таубина и некоторых других конструкторов авиационного вооружения. Шпитальный же неблагоразумно использовал свой авторитет. В эгоистических целях, стремясь сохранить собственную "монополию", он заведомо необъективно давал отрицательные оценки пушкам других конструкторов, ополчился даже против тогдашнего наркома вооружения Д.. Ф. Устинова и других руководителей наркомата только за то, что они поддерживали Нудельмана, и пустил в ход свое обычное средство - обвинения чуть ли не во вредительстве.
Ко мне Сталин обратился в связи с тем, что Нудельман попросил его вмешательства в это дело. В ответ я сообщил все, что мне было известно, добавив, что хотя пушку Таубина в 1941 году называли вредительской, тем не менее Нудельман при поддержке наркомата вооружения добился на ней очень хороших результатов. Спрошенный далее Сталиным о том, лучше ли она, чем пушки Шпитального, я ответил, что не берусь судить об этом, так как уже год не занимаюсь вопросами вооружения и мне неизвестны подробные результаты последних работ конструкторов в этой области.
На этом разговор закончился. Но спустя часа два Сталин позвонил вновь. На этот раз он сказал, что будут проведены сравнительные стрельбы пушек Нудельмана, Шпитального и других конструкторов с участием представителей наркоматов обороны, вооружения и авиационной промышленности. Меня же Сталин просил руководить этими испытаниями.
Такое предложение было для меня нежелательным по ряду причин. Во-первых, речь шла о пушке Таубина, которую я в свое время одобрял, следовательно, мое мнение могло быть сочтено необъективным. Кроме того, не хотелось ввязываться опять в дело, из-за которого я уже имел неприятности в бытность наркомом вооружения. Наконец, мои новые обязанности в промышленности боеприпасов требовали напряженного внимания в тот тяжелый период, когда фронты нуждались во всевозрастающем количестве ее продукции, а эвакуированные на восток заводы еще не полностью обосновались на новых местах.
Откровенно сказав обо всем этом Сталину, я просил не назначать меня руководителем испытаний.
Сталин ответил, что после первого разговора со мной он еще раз посоветовался с членами ГКО, и в результате было решено остановиться на моей кандидатуре.
- В объективности вашей,- сказал он,- мы уверены.
Сравнительные стрельбы состоялись через несколько дней на одном из полигонов ВВС под наблюдением комиссии, состав которой назвал Сталин. Они были проведены в строго деловой обстановке, исключавшей какие бы то ни было основания для недовольства любой из сторон. По результатам стрельб пушка конструкторского бюро, возглавляемого Нудельманом, получила лучшую оценку. Она имела преимущества и по большинству других пунктов технических условий. Соответствующее заключение было представлено И. В. Сталину.
Конструкторское бюро под руководством Нудельмана в дальнейшем приобрело репутацию лучшего и создало на базе схем первых пушек целый ряд хороших образцов оружия. Это вполне подтверждает ранее высказанную мной мысль о том, что у этого бюро и при Таубине были все возможности для достижения успеха.
Мне кажется поучительной и дальнейшая судьба бюро конструктора Шпитального. Взяв когда-то неправильное, неперспективное направление в области развития пушечного вооружения для авиации, Б. Шпитальный пытался удержать его всеми средствами, в том числе и вредными для дела, а это не могло не кончиться рано или поздно провалом. С победой правильного направления в создании авиационного пушечного вооружения, достигнутой, к сожалению, с опозданием, конструкторское бюро Шпитального постепенно теряло жизнеспособность и в конечном итоге бесславно закончило свое существование.
А жаль. Б. Шпитальный также был незаурядным конструктором, родоначальником высокоскорострельной автоматики и, если бы обстановка не испортила его, мог дать еще много хороших образцов оружия для обороны государства.
IV
Особенности предвоенной внутриполитической обстановки, к сожалению, сыграли печальную роль и в истории развития минометного вооружения нашей армии.
Эти чрезвычайно несложные в производстве и в эксплуатации, дешевые системы в те годы не были по достоинству оценены ни военным командованием, ни руководителями артиллерийской промышленности. Минометы считались "непервоклассным" вооружением. Их иронически прозвали '"трубой и плитой".
Пренебрежительно относились к минометному вооружению не только у нас, но и в других государствах, обладающих первоклассной артиллерийской промышленностью.
Но, например, в германской армии так было лишь до начала второй мировой войны. Боевая обстановка заставила командование вермахта очень скоро пересмотреть свою оценку минометов и, особенно при подготовке к нападению на СССР, позаботиться о расширении их парка и увеличении боезапаса своих минометов. Уже к 1 июня 1941 года число минометов в гитлеровской армии выросло более чем в 2,5 раза, а мин к ним - почти в 7 раз, в то время как количество артиллерийских систем к этому же времени увеличилось на 40-46 процентов, а снарядов к ним - в среднем вдвое. К столь резкому повороту фашистского командования в оценке минометов привели опыт западной кампании и, главное, изучение условий боя в предстоявшей войне против СССР.
Вермахт возлагал на минометы большие надежды и заранее готовился к интенсивному их применению. "Пехота,- свидетельствовал позднее Эрих Шнейдер в статье "Техника и развитие оружия в войне",- приветствовала появление легко транспортируемого, точно стреляющего оружия, при помощи которого она могла воздействовать на противника из-за любого укрытия".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33