За окном хрустел снег под ногами часового.
Закончив письмо, я прилег отдохнуть. Перед глазами вставали дорогие мне лица, нахлынули воспоминания.
Вот немощеная улочка в древнем русском городе Шуе, на которой прошло мое детство. Под окном - старая береза с густой кроной. Я рано научился читать, читал все подряд, что попадалось под руку. Увлекался, как и все мальчишки, Жюлем Верном, Фенимором Купером и Майн Ридом. Заберешься, бывало, на березу, усядешься на толстом суку. Листва надежно скрывает от посторонних глаз. Выйдет во двор дед, поищет меня, позовет и уйдет ни с чем. До самой осени не нашел он моего убежища.
Когда наступали морозы, мальчишки со всей улицы собирались после уроков и гурьбой шли на речку. Катались на льду, играли в снежки. Забавы эти сами собой прекратились, когда в город прибыл пехотный полк. Он разместился в пустовавших корпусах старой фабрики и в других помещениях. Мы, мальчишки, с утра до вечера стали пропадать возле 'казарм. Смотрели, как маршируют по плацу солдаты, как изучают ружейные приемы. Пристроившись к колонне, мы следом за ней маршировали по городу, пели песни вместе с солдатами. Многие из нас смастерили себе деревянные ружья и дома щеголяли солдатскими приемами.
В то время я еще не знал, насколько тяжела была солдатская доля в царской армии. Мы видели только внешнюю, красивую сторону военной службы. Нас пленяли строгий военный порядок, четкий строй, чеканные слова команды. И мы тоже стали «ходить в походы», «штурмовать крепости», разыгрывать «сражения».
В 1916 году я впервые надел военную форму. Служил в кавалерии, окончил учебную команду. А вскоре рухнул царский строй, распалась старая армия. В начале 1918 года я вернулся в родные места. Потом снова простился с матерью: по партийной мобилизации поехал на фронт. В разных частях довелось служить. Памятна служба в 1-й Конной армии...
С тех пор как в первый день войны мы расстались в Одессе, я очень беспокоился о семье. На душе стало легче, когда узнал, что жена сумела вывезти дочерей из прифронтовой полосы. Проскитавшись несколько недель, они добрались до Шуи. Все мои близкие жили теперь там вместе.
Когда главные силы корпуса заняли Дедилово, наши разведывательные отряды подошли уже к селам Житово и Ясная Поляна, намереваясь перерезать шоссе и железную дорогу Тула - Орел. Активные действия разведчиков заставили гитлеровцев откатиться на юг и юго-запад.
При содействии нашего разведывательного отряда бойцы 217-й стрелковой дивизии 50-й армии освободили Ясную Поляну. Разведчики побывали в музее-усадьбе Льва Николаевича Толстого. Вернувшись, с негодованием рассказывали о том, как надругались гитлеровцы над памятью великого писателя. Они содрали со стен редчайшие фотографии Толстого и унесли с собой. В музей приезжал Гудериан. Один из его офицеров захватил для своего начальника в качестве «сувениров» несколько ценных экспонатов. Солдаты, размещавшиеся в усадьбе, топили печки обломками мебели, картинами, книгами из библиотеки Толстого. Работники музея предлагали им дрова, но солдаты смеялись в ответ: «Нам дрова не нужны. Мы сожжем все, что осталось от вашего Толстого». Фашисты осквернили могилу Толстого, поклониться которой приезжали люди со всех концов земли.
Рассказы об этом варварстве вызвали у командиров и красноармейцев новый прилив ненависти к врагу. Это была грозная ненависть. По вполне естественной ассоциации мне вспомнилась та дубина народной войны, о которой писал Толстой в «Войне и мире». Да, теперь снова дело подходило к тому, что эта дубина поднимется с еще более грозной и величественной силой и будет гвоздить новых пришельцев, пока не погибнет все нашествие.
В ночь на 18 декабря части 1-й гвардейской кавалерийской дивизии завязали бой за крупное село Карамышево, лежащее на шоссе Тула - Орел.
Со мной под Карамышево приехала фотокорреспондент Г. З. Санько. Ей хотелось запечатлеть бой с самого начала и до конца. Она засняла нашу цепь, наступающую под огнем противника, 96-й кавалерийский полк, в конном строю выдвигавшийся из резерва, эскадроны в момент развертывания и спешивания. Но дальше ей не повезло: гвардейцы стремительно захватили село без помощи резерва. Обрадованные красноармейцы расположились обогреться по избам. Одна только Галина Санько была, пожалуй, несколько огорчена таким быстрым окончанием боя.
В тот день разведка доставила особенно ценные сведения. Майор Кононенко доложил, что между населенными пунктами Щекино и Сумарокове, один в двадцати, другой в сорока пяти километрах южнее Тулы, у противника получился разрыв между двумя отступающими группировками. Мы сразу же воспользовались этим. Части вверенной мне группы войск вошли в образовавшийся «коридор». Передовые отряды быстро продвигались к селу Крапивна - районному центру Тульской области. Кононенко с группой своих разведчиков лесом, строго соблюдая, маскировку, приблизился к селу с востока, Противник не обнаружил разведчиков.
Не надеясь удержать Крапивну, немцы уже начали жечь ее восточную окраину - Казачью слободу. Наши разведчики увидели, как в нескольких местах вспыхнуло пламя. Подкрались к крайним домам и открыли стрельбу. Факельщики бросились наутек. Но спастись удалось немногим.
К этому времени 11-й кавалерийский полк майора Зубова и 131-й кавалерийский полк подполковника Кушнира [4] обошли Крапивну и повели наступление на ее западную окраину, в тыл противнику. Гарнизон Крапивны оказался зажатым. Враг заметался. А тут вдруг загремели выстрелы и на северной окраине: это на помощь нам пришли местные партизаны. Они переправились через реку Упу и ударили с той стороны, откуда немцы совсем не ожидали нападения.
Воспользовавшись тем, что окружение еще не было полным, гитлеровцы отступили, понеся значительные потери. Разведчики Кононенко и партизаны по пятам преследовали фашистов, не давая им поджигать дома. Крапивна перешла в наши руки сохранившейся почти полностью. Немцы успели уничтожить лишь отдельные постройки.
Когда шел бой за Крапивну, тридцать наших бойцов зашли глубоко в тыл гитлеровцев и перехватили дорогу, по которой они отступали. Заняв выгодную позицию, кавалеристы расстреливали их из автоматов и пулеметов, уничтожили много повозок, сожгли несколько автомашин.
Дуть отхода для немцев был закрыт, а сзади их настигали наши преследующие части. Тогда гитлеровцы собрали крупные силы и взяли наших бойцов в кольцо. Гвардейцы сражались до последнего патрона, до последней гранаты. Но силы были слишком неравны. Тридцать смельчаков пали в этом бою. Мы с воинскими почестями похоронили погибших товарищей.
Совсем недавно мне довелось побывать там, где сражались тридцать гвардейцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Закончив письмо, я прилег отдохнуть. Перед глазами вставали дорогие мне лица, нахлынули воспоминания.
Вот немощеная улочка в древнем русском городе Шуе, на которой прошло мое детство. Под окном - старая береза с густой кроной. Я рано научился читать, читал все подряд, что попадалось под руку. Увлекался, как и все мальчишки, Жюлем Верном, Фенимором Купером и Майн Ридом. Заберешься, бывало, на березу, усядешься на толстом суку. Листва надежно скрывает от посторонних глаз. Выйдет во двор дед, поищет меня, позовет и уйдет ни с чем. До самой осени не нашел он моего убежища.
Когда наступали морозы, мальчишки со всей улицы собирались после уроков и гурьбой шли на речку. Катались на льду, играли в снежки. Забавы эти сами собой прекратились, когда в город прибыл пехотный полк. Он разместился в пустовавших корпусах старой фабрики и в других помещениях. Мы, мальчишки, с утра до вечера стали пропадать возле 'казарм. Смотрели, как маршируют по плацу солдаты, как изучают ружейные приемы. Пристроившись к колонне, мы следом за ней маршировали по городу, пели песни вместе с солдатами. Многие из нас смастерили себе деревянные ружья и дома щеголяли солдатскими приемами.
В то время я еще не знал, насколько тяжела была солдатская доля в царской армии. Мы видели только внешнюю, красивую сторону военной службы. Нас пленяли строгий военный порядок, четкий строй, чеканные слова команды. И мы тоже стали «ходить в походы», «штурмовать крепости», разыгрывать «сражения».
В 1916 году я впервые надел военную форму. Служил в кавалерии, окончил учебную команду. А вскоре рухнул царский строй, распалась старая армия. В начале 1918 года я вернулся в родные места. Потом снова простился с матерью: по партийной мобилизации поехал на фронт. В разных частях довелось служить. Памятна служба в 1-й Конной армии...
С тех пор как в первый день войны мы расстались в Одессе, я очень беспокоился о семье. На душе стало легче, когда узнал, что жена сумела вывезти дочерей из прифронтовой полосы. Проскитавшись несколько недель, они добрались до Шуи. Все мои близкие жили теперь там вместе.
Когда главные силы корпуса заняли Дедилово, наши разведывательные отряды подошли уже к селам Житово и Ясная Поляна, намереваясь перерезать шоссе и железную дорогу Тула - Орел. Активные действия разведчиков заставили гитлеровцев откатиться на юг и юго-запад.
При содействии нашего разведывательного отряда бойцы 217-й стрелковой дивизии 50-й армии освободили Ясную Поляну. Разведчики побывали в музее-усадьбе Льва Николаевича Толстого. Вернувшись, с негодованием рассказывали о том, как надругались гитлеровцы над памятью великого писателя. Они содрали со стен редчайшие фотографии Толстого и унесли с собой. В музей приезжал Гудериан. Один из его офицеров захватил для своего начальника в качестве «сувениров» несколько ценных экспонатов. Солдаты, размещавшиеся в усадьбе, топили печки обломками мебели, картинами, книгами из библиотеки Толстого. Работники музея предлагали им дрова, но солдаты смеялись в ответ: «Нам дрова не нужны. Мы сожжем все, что осталось от вашего Толстого». Фашисты осквернили могилу Толстого, поклониться которой приезжали люди со всех концов земли.
Рассказы об этом варварстве вызвали у командиров и красноармейцев новый прилив ненависти к врагу. Это была грозная ненависть. По вполне естественной ассоциации мне вспомнилась та дубина народной войны, о которой писал Толстой в «Войне и мире». Да, теперь снова дело подходило к тому, что эта дубина поднимется с еще более грозной и величественной силой и будет гвоздить новых пришельцев, пока не погибнет все нашествие.
В ночь на 18 декабря части 1-й гвардейской кавалерийской дивизии завязали бой за крупное село Карамышево, лежащее на шоссе Тула - Орел.
Со мной под Карамышево приехала фотокорреспондент Г. З. Санько. Ей хотелось запечатлеть бой с самого начала и до конца. Она засняла нашу цепь, наступающую под огнем противника, 96-й кавалерийский полк, в конном строю выдвигавшийся из резерва, эскадроны в момент развертывания и спешивания. Но дальше ей не повезло: гвардейцы стремительно захватили село без помощи резерва. Обрадованные красноармейцы расположились обогреться по избам. Одна только Галина Санько была, пожалуй, несколько огорчена таким быстрым окончанием боя.
В тот день разведка доставила особенно ценные сведения. Майор Кононенко доложил, что между населенными пунктами Щекино и Сумарокове, один в двадцати, другой в сорока пяти километрах южнее Тулы, у противника получился разрыв между двумя отступающими группировками. Мы сразу же воспользовались этим. Части вверенной мне группы войск вошли в образовавшийся «коридор». Передовые отряды быстро продвигались к селу Крапивна - районному центру Тульской области. Кононенко с группой своих разведчиков лесом, строго соблюдая, маскировку, приблизился к селу с востока, Противник не обнаружил разведчиков.
Не надеясь удержать Крапивну, немцы уже начали жечь ее восточную окраину - Казачью слободу. Наши разведчики увидели, как в нескольких местах вспыхнуло пламя. Подкрались к крайним домам и открыли стрельбу. Факельщики бросились наутек. Но спастись удалось немногим.
К этому времени 11-й кавалерийский полк майора Зубова и 131-й кавалерийский полк подполковника Кушнира [4] обошли Крапивну и повели наступление на ее западную окраину, в тыл противнику. Гарнизон Крапивны оказался зажатым. Враг заметался. А тут вдруг загремели выстрелы и на северной окраине: это на помощь нам пришли местные партизаны. Они переправились через реку Упу и ударили с той стороны, откуда немцы совсем не ожидали нападения.
Воспользовавшись тем, что окружение еще не было полным, гитлеровцы отступили, понеся значительные потери. Разведчики Кононенко и партизаны по пятам преследовали фашистов, не давая им поджигать дома. Крапивна перешла в наши руки сохранившейся почти полностью. Немцы успели уничтожить лишь отдельные постройки.
Когда шел бой за Крапивну, тридцать наших бойцов зашли глубоко в тыл гитлеровцев и перехватили дорогу, по которой они отступали. Заняв выгодную позицию, кавалеристы расстреливали их из автоматов и пулеметов, уничтожили много повозок, сожгли несколько автомашин.
Дуть отхода для немцев был закрыт, а сзади их настигали наши преследующие части. Тогда гитлеровцы собрали крупные силы и взяли наших бойцов в кольцо. Гвардейцы сражались до последнего патрона, до последней гранаты. Но силы были слишком неравны. Тридцать смельчаков пали в этом бою. Мы с воинскими почестями похоронили погибших товарищей.
Совсем недавно мне довелось побывать там, где сражались тридцать гвардейцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95