Вскоре под вопросом оказался сам факт поездки группы в Германию.
В итоге тандему Месхи–Ланда пришлось несладко, так как во всех средствах массовой информации уже было заявлено об участии “Hay” в этой акции. В самый последний момент вопрос был решен положительно, но только небеса знают, чего это стоило наутилусовскому директорату.
В Берлин группе пришлось лететь на военном самолете с аэродрома в Чкаловске. Это был последний день официального воздушного моста Чкаловск–Шперенберг (российский военный аэропорт под Берлином), поэтому в загранпаспортах музыкантов не сохранилось никаких отметок о пересечении государственной границы. “Наутилус” напоминал нечто среднее между отрядом десантников и профсоюзом шпионов. На их пути не встретилось ни таможенников, ни пограничников. Кругом царила не поддающаяся описанию неразбериха, и “Наутилус” вместе с “Агатой Кристи” были вынуждены сидеть прямо посреди леса в Шперенберге в ожидании обещанного автобуса. По странной традиции Германия всегда была для “Наутилуса” чем-то вроде Бермудского треугольника, в котором свердловская субмарина с малообъяснимым постоянством сбивалась с истинного пути. Не стал исключением и данный визит.
Попав в Берлин, “Наутилус” узнал, что в городе их никто не ждет. За гостиницу группе пришлось расплачиваться из собственного кармана, да и на концерт они попали в последний момент.
“Наутилус” выступал перед несколькими тысячами зрителей прямо посреди бывшей Маркс-Энгельс-Платц, расположенной невдалеке от рейхстага. На взгляд бывалого искусствоведа вся акция представляла собой воплощение концептуального сюрреализма, которой для полной завершенности недоставало только Курехина с его “Поп-механикой”. Концерт открывал хор имени Пятницкого и ансамбль Александрова с актуальным антимилитаристским шлягером “Вставай, страна огромная”. Где-то посредине этого праздника жизни на сцене показался “Наутилус” с программой из семи композиций. На десерт была припасена “Гуд-бай, Америка”, полная аллюзий на текущий момент. Концерт артистов российской эстрады завершали хедлайнеры в лице группы “На-На” и Людмилы Зыкиной. Под звуки народных мелодий семьи российских офицеров без особого энтузиазма готовились к возвращению на историческую родину.
Непродуманная поездка в Германию сильно подорвала доверие Бутусова к своим директорам.
В то время Бутусов говорил в прессе:
...
Я человек... не то чтобы очень принципиальный, но если я имею с кем-то договоренность, то стараюсь ее соблюдать. Естественно, может наступить момент, когда я, ничего не объясняя, расстанусь, допустим, со своим администратором, который перестанет меня устраивать. Но до той поры я считаю, что должен выполнять свои обязательства.
В это время группа совершала крупный тур по России, в течение которого за лето–осень 1994 года “Наутилус” дал около 50 концертов. После нескольких из них Бутусов созвонился с организаторами концертов на местах с целью уточнить гонорары, выплаченные директорату, и сравнить их с гонорарами, полученными музыкантами.
Цифры не совпадали.
И Бутусов понял, что добрая школа киевско-израильского менеджмента помимо очевидных плюсов имеет и свои существенные минусы. По версии “Наутилуса”, Месхи и Ланда снимали деньги со счетов “Наутилуса”, чтобы заткнуть финансовые бреши, возникшие в бюджете после презентации в “России” и поездки в Берлин. В свою очередь, Месхи считает данную гипотезу несостоятельной и объясняет события того времени иными причинами. С его точки зрения, Бутусов никогда не вдавался в деловые нюансы и никогда не обладал полной информацией, целиком доверяя в этом вопросе Кормильцеву. Вдобавок к этому у Месхи резко ухудшились отношения с другими музыкантами группы, поскольку именно по его инициативе в “Наутилусе” была ликвидирована финансовая уравниловка. И, наконец, у Месхи произошла серия мелких конфликтов с Бутусовым, связанная с интенсивностью гастрольного графика (в день приезда из Германии “Наутилус” играл концерт в одном из институтов). Как бы там ни было разногласий оказалось достаточно много, и в конце 1994 года контракт между “Наутилусом” и его директорами был разорван.
...
Вспоминает Месхи:
Нам не удалось поднять “Наутилус” на тот уровень, на который мы могли бы потенциально его поднять. Для этого нам не хватило полугода. Во всяком случае, жизнь показала, что первые шаги тогда были сделаны нами правильно. Что же касается “Наутилуса”, то иногда группа все-таки должна вспоминать о том, что она находится в шоу-бизнесе. Иначе начинается неадекват.
С 1995 года официальным директором группы стал Александр “Хип” Пономарев, уже работавший с “Наутилусом” во время организации концертов в “России”. Как и большинство предшествующих ему директоров, Хип успел повидать в этой жизни многое. Продвинутый меломан, он начинал свою общественно-полезную деятельность с ведения дискотек, работал экспертом-криминалистом в прокуратуре и фотокорреспондентом газеты “Рязанский комсомолец”, делал квартирные концерты Лозе и аншлаговые выступления “СВ”, “Шанхаю” и “Браво”. В шоу-бизнесе он умел немало – начиная от заказа и расклейки афиш и заканчивая выпуском пластинок и установлением необходимых контактов со средствами массовой информации.
Для “Наутилуса” Пономарев оказался чем-то вроде талисмана. Если оценивать его работу с точки зрения 1997 года, можно прийти к мысли, что лет тридцать назад Хип был рожден специально для “Наутилуса”, став для группы не столько Брайаном Эпштейном, сколько Малкольмом Маклареном. Во главе администрации появился человек с музыкальным вкусом, который, несмотря на солидный внешний вид, по образу жизни являлся большим рок-н-ролльщиком, чем любой из музыкантов группы. Работая до этого в “Браво”, он начал чувствовать, с какой неумолимой силой затягивает его в свои сети коммерческая паутина.
...
Вспоминает Пономарев:
С “Браво” мы объездили всю страну, давая по сорок концертов в месяц. Залы ломились, над периферией стоял стон: “О! Стиляги из Москвы!” – но обстановка в коллективе была такая, что говорить об особой дружбе не приходилось. “Браво” превратилось в хорошо отлаженный конвейер по изготовлению хитов и их прокату. Разговоры в основном велись вокруг денег – деньги за концерты, деньги за пластинки, проценты за рекламные отчисления. К моменту ухода Сюткина дело дошло до того, что музыканты встречались, не здороваясь садились в автобус и молча ехали на концерт.
В контексте “Браво” обстановка в “Наутилусе” казалась оторванной от жизни сказкой – нормальные человеческие отношения, никакой избалованности, суеты и звездной болезни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
В итоге тандему Месхи–Ланда пришлось несладко, так как во всех средствах массовой информации уже было заявлено об участии “Hay” в этой акции. В самый последний момент вопрос был решен положительно, но только небеса знают, чего это стоило наутилусовскому директорату.
В Берлин группе пришлось лететь на военном самолете с аэродрома в Чкаловске. Это был последний день официального воздушного моста Чкаловск–Шперенберг (российский военный аэропорт под Берлином), поэтому в загранпаспортах музыкантов не сохранилось никаких отметок о пересечении государственной границы. “Наутилус” напоминал нечто среднее между отрядом десантников и профсоюзом шпионов. На их пути не встретилось ни таможенников, ни пограничников. Кругом царила не поддающаяся описанию неразбериха, и “Наутилус” вместе с “Агатой Кристи” были вынуждены сидеть прямо посреди леса в Шперенберге в ожидании обещанного автобуса. По странной традиции Германия всегда была для “Наутилуса” чем-то вроде Бермудского треугольника, в котором свердловская субмарина с малообъяснимым постоянством сбивалась с истинного пути. Не стал исключением и данный визит.
Попав в Берлин, “Наутилус” узнал, что в городе их никто не ждет. За гостиницу группе пришлось расплачиваться из собственного кармана, да и на концерт они попали в последний момент.
“Наутилус” выступал перед несколькими тысячами зрителей прямо посреди бывшей Маркс-Энгельс-Платц, расположенной невдалеке от рейхстага. На взгляд бывалого искусствоведа вся акция представляла собой воплощение концептуального сюрреализма, которой для полной завершенности недоставало только Курехина с его “Поп-механикой”. Концерт открывал хор имени Пятницкого и ансамбль Александрова с актуальным антимилитаристским шлягером “Вставай, страна огромная”. Где-то посредине этого праздника жизни на сцене показался “Наутилус” с программой из семи композиций. На десерт была припасена “Гуд-бай, Америка”, полная аллюзий на текущий момент. Концерт артистов российской эстрады завершали хедлайнеры в лице группы “На-На” и Людмилы Зыкиной. Под звуки народных мелодий семьи российских офицеров без особого энтузиазма готовились к возвращению на историческую родину.
Непродуманная поездка в Германию сильно подорвала доверие Бутусова к своим директорам.
В то время Бутусов говорил в прессе:
...
Я человек... не то чтобы очень принципиальный, но если я имею с кем-то договоренность, то стараюсь ее соблюдать. Естественно, может наступить момент, когда я, ничего не объясняя, расстанусь, допустим, со своим администратором, который перестанет меня устраивать. Но до той поры я считаю, что должен выполнять свои обязательства.
В это время группа совершала крупный тур по России, в течение которого за лето–осень 1994 года “Наутилус” дал около 50 концертов. После нескольких из них Бутусов созвонился с организаторами концертов на местах с целью уточнить гонорары, выплаченные директорату, и сравнить их с гонорарами, полученными музыкантами.
Цифры не совпадали.
И Бутусов понял, что добрая школа киевско-израильского менеджмента помимо очевидных плюсов имеет и свои существенные минусы. По версии “Наутилуса”, Месхи и Ланда снимали деньги со счетов “Наутилуса”, чтобы заткнуть финансовые бреши, возникшие в бюджете после презентации в “России” и поездки в Берлин. В свою очередь, Месхи считает данную гипотезу несостоятельной и объясняет события того времени иными причинами. С его точки зрения, Бутусов никогда не вдавался в деловые нюансы и никогда не обладал полной информацией, целиком доверяя в этом вопросе Кормильцеву. Вдобавок к этому у Месхи резко ухудшились отношения с другими музыкантами группы, поскольку именно по его инициативе в “Наутилусе” была ликвидирована финансовая уравниловка. И, наконец, у Месхи произошла серия мелких конфликтов с Бутусовым, связанная с интенсивностью гастрольного графика (в день приезда из Германии “Наутилус” играл концерт в одном из институтов). Как бы там ни было разногласий оказалось достаточно много, и в конце 1994 года контракт между “Наутилусом” и его директорами был разорван.
...
Вспоминает Месхи:
Нам не удалось поднять “Наутилус” на тот уровень, на который мы могли бы потенциально его поднять. Для этого нам не хватило полугода. Во всяком случае, жизнь показала, что первые шаги тогда были сделаны нами правильно. Что же касается “Наутилуса”, то иногда группа все-таки должна вспоминать о том, что она находится в шоу-бизнесе. Иначе начинается неадекват.
С 1995 года официальным директором группы стал Александр “Хип” Пономарев, уже работавший с “Наутилусом” во время организации концертов в “России”. Как и большинство предшествующих ему директоров, Хип успел повидать в этой жизни многое. Продвинутый меломан, он начинал свою общественно-полезную деятельность с ведения дискотек, работал экспертом-криминалистом в прокуратуре и фотокорреспондентом газеты “Рязанский комсомолец”, делал квартирные концерты Лозе и аншлаговые выступления “СВ”, “Шанхаю” и “Браво”. В шоу-бизнесе он умел немало – начиная от заказа и расклейки афиш и заканчивая выпуском пластинок и установлением необходимых контактов со средствами массовой информации.
Для “Наутилуса” Пономарев оказался чем-то вроде талисмана. Если оценивать его работу с точки зрения 1997 года, можно прийти к мысли, что лет тридцать назад Хип был рожден специально для “Наутилуса”, став для группы не столько Брайаном Эпштейном, сколько Малкольмом Маклареном. Во главе администрации появился человек с музыкальным вкусом, который, несмотря на солидный внешний вид, по образу жизни являлся большим рок-н-ролльщиком, чем любой из музыкантов группы. Работая до этого в “Браво”, он начал чувствовать, с какой неумолимой силой затягивает его в свои сети коммерческая паутина.
...
Вспоминает Пономарев:
С “Браво” мы объездили всю страну, давая по сорок концертов в месяц. Залы ломились, над периферией стоял стон: “О! Стиляги из Москвы!” – но обстановка в коллективе была такая, что говорить об особой дружбе не приходилось. “Браво” превратилось в хорошо отлаженный конвейер по изготовлению хитов и их прокату. Разговоры в основном велись вокруг денег – деньги за концерты, деньги за пластинки, проценты за рекламные отчисления. К моменту ухода Сюткина дело дошло до того, что музыканты встречались, не здороваясь садились в автобус и молча ехали на концерт.
В контексте “Браво” обстановка в “Наутилусе” казалась оторванной от жизни сказкой – нормальные человеческие отношения, никакой избалованности, суеты и звездной болезни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47