Его острый слух не улавливал ни малейших звуков погони. На
пороге он так резко остановился, что Фафхрд по инерции налетел на него.
Перед ними была просторная комната с несколькими альковами. Как и во
всем здании, пол и стены в ней были выложены гладким темным камнем без
каких бы то ни было украшений. Освещалась она четырьмя глиняными
светильниками, расставленными как попало на массивном кипарисовом столе.
За столом сидел богато одетый чернобородый человек, который, вцепившись
пальцами в край стола, с выражением крайнего изумления на лице смотрел на
медную шкатулку и разбросанные вокруг нее какие-то мелкие предметы. Но
друзья не успели заметить его странную неподвижность и еще более странный
цвет лица, поскольку сразу же уставились на рыжеволосую девицу, стоявшую
рядом со столом.
Она отпрыгнула в сторону, как перепуганная кошка, и Фафхрд, указывая
на предмет, зажатый у нее под мышкой, воскликнул:
- Смотри, Мышелов, череп! Череп и руки!
А девица и впрямь прижимала к себе коричневатый, очень древний на вид
череп, причудливо стянутый золотыми обручами; в его глазницах сверкали
рубины, а вместо зубов мерцали бриллианты и черные жемчужины. А в
побелевших пальцах девица стискивала две аккуратные связки коричневых
костей, искрящихся золотыми и красными брызгами. Когда Фафхрд заговорил,
она бросилась к самому широкому алькову; ее стройные ноги на бегу четко
вырисовывались под шелком. Фафхрд и Мышелов кинулись за нею и увидели, что
она направляется к неширокой низкой двери. Вбежав в альков, девица
схватилась свободной рукой за свисавший с потолка шнур и, не
останавливаясь, а только слегка присев, дернула за него. И сразу толстая
портьера из тяжелого бархата скрыла ее от преследователей. Мышелов и
Фафхрд налетели на портьеру и мгновенно в ней запутались. Первым
освободился Мышелов, который прополз под складками бархата. Он увидел
сужающуюся полоску слабого света, бросился туда и схватился за каменную
глыбу, которая медленно вдвигалась в дверной проем, но тут же с проклятием
отдернул руку и принялся слизывать кровь с исцарапанных пальцев. С легким
скрежетом каменная панель встала на место.
Фафхрд распрямился, все еще держа на плечах тяжелый бархат, словно
это был просторный плащ. В свете, который проникал в альков из комнаты,
была видна лишь гладкая каменная стена. Мышелов попытался вставить острие
кинжала в чуть заметную щель, но быстро отказался от своего намерения.
- Тьфу, дьявол! Знаю я эти двери! Они открываются или с той стороны,
или на расстоянии, с помощью специальных рычагов. Словом, она смылась и
унесла череп с собой.
Продолжая посасывать пальцы, которые чуть было не оказались
раздавленными. Мышелов суеверно подумал: а вдруг сломанные крышкой люка
пальцы вора - это дурной знак?
- Мы совсем забыли о Кровасе, - внезапно сказал Фафхрд, приподняв
штору и оглянувшись.
Но чернобородый человек не обращал на суматоху ни малейшего внимания.
Медленно приблизившись к нему, друзья увидели, что его лицо из смуглого
сделалось фиолетовым, а глаза были выпучены не от изумления, а от того,
что он был задушен. Приподняв его умащенную, аккуратно расчесанную бороду,
Фафхрд увидел у него на горле страшные метины, оставленные, казалось, не
пальцами, а скорее когтями. Мышелов тем временем рассматривал разбросанные
по столу предметы. Это были преимущественно ювелирные инструменты, их
ручки слоновой кости от долгого употребления пожелтели. Между делом он
сгреб кое-что из лежавшего на столе.
- Кровас успел вытащить драгоценности из трех пальцев, а также
выломать несколько зубов, - заметил он, протягивая Фафхрду ладонь, на
которой сверкали три рубина и несколько жемчужин и бриллиантов.
Фафхрд кивнул и, снова приподняв бороду Кроваса, хмуро уставился на
отметины, которые уже начали темнеть.
- Интересно, кто эта девица? - заметил Мышелов. - Ворам под страхом
смерти запрещено приводить сюда женщин. Но магистр облечен особой властью
и, наверное, может рискнуть.
- На этот раз риск оказался слишком велик, - пробормотал Фафхрд.
Наконец Мышелов вспомнил о положении, в котором они оказались. Он
рассчитывал выбраться из Дома Вора, взяв Кроваса в плен и пустив в ход
кое-какие угрозы. Но брать в плен мертвеца особого смысла не имело. Только
они с Фафхрдом начали обсуждать это, как невдалеке послышались голоса и
приближающиеся шаги. Без долгих размышлений друзья спрятались в алькове,
предварительно прорезав в шторе щелки для глаз.
Кто-то проговорил:
- Да, этим двоим удалось скрыться, дьявол их раздери! Боковая дверь
была открыта.
Первым в комнату вошел толстобрюхий, белолицый и явно напуганный вор.
Серый Мышелов и Фафхрд сразу же узнали в нем Фиссифа. Довольно грубо
подталкивая его в спину, за ним шел долговязый, безо всякого выражения на
лице тип с могучими руками и крупными ладонями. Мышелов знал и его: это
был Слевьяс-Молчун, недавно назначенный первым заместителем Кроваса. За
ними в комнату вошли еще около дюжины воров и встали у стен. Все они были
ветераны, густо покрытые шрамами, оспинами и щеголявшие многими другими
увечьями, включая по вытекшему глазу, закрытому черной повязкой у двоих из
них. Держались все настороженно и чувствовали себя явно не в своей
тарелке, сжимая в руках кинжалы и короткие мечи и пристально глядя на
задушенного.
- Значит, Кровас и впрямь мертв, - проговорил Слевьяс, выталкивая
Фиссифа на середину комнаты. - По крайней мере в этом ты нас не обманул.
- Мертвое не бывает, - отозвался один из воров, подошедший к столу. -
Теперь у нас будет хороший магистр. Хватит с нас чернобородого и его рыжей
девки.
- Заткни пасть, крыса, или я вобью зубы тебе в глотку! - ледяным
тоном бросил Слевьяс.
- Но ты же теперь наш магистр! - удивленно воскликнул вор.
- Да, теперь я ваш магистр, ваш хозяин, и вот вам мой первый совет:
не надо порочить умершего вора - это, если не дерзость, то во всяком
случае пустая трата времени. А теперь, Фиссиф, скажи: где украшенный
самоцветами череп? Всем нам известно, что он один ценнее всего, что можно
накопить за целый год воровства, а Цеху нужно золото. Так что без
глупостей!
Осторожно прильнувши к щелке, Мышелов усмехнулся, увидев страх на
заплывшем жиром лице Фиссифа.
- Череп, о магистр? - переспросил он похоронным дрожащим голосом. -
Как где? Улетел назад в могилу, из которой мы его похитили. Раз уж эти
костлявые пальцы сумели задушить Кроваса - а это я видел собственными
глазами, - то почему бы черепу не уметь летать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
пороге он так резко остановился, что Фафхрд по инерции налетел на него.
Перед ними была просторная комната с несколькими альковами. Как и во
всем здании, пол и стены в ней были выложены гладким темным камнем без
каких бы то ни было украшений. Освещалась она четырьмя глиняными
светильниками, расставленными как попало на массивном кипарисовом столе.
За столом сидел богато одетый чернобородый человек, который, вцепившись
пальцами в край стола, с выражением крайнего изумления на лице смотрел на
медную шкатулку и разбросанные вокруг нее какие-то мелкие предметы. Но
друзья не успели заметить его странную неподвижность и еще более странный
цвет лица, поскольку сразу же уставились на рыжеволосую девицу, стоявшую
рядом со столом.
Она отпрыгнула в сторону, как перепуганная кошка, и Фафхрд, указывая
на предмет, зажатый у нее под мышкой, воскликнул:
- Смотри, Мышелов, череп! Череп и руки!
А девица и впрямь прижимала к себе коричневатый, очень древний на вид
череп, причудливо стянутый золотыми обручами; в его глазницах сверкали
рубины, а вместо зубов мерцали бриллианты и черные жемчужины. А в
побелевших пальцах девица стискивала две аккуратные связки коричневых
костей, искрящихся золотыми и красными брызгами. Когда Фафхрд заговорил,
она бросилась к самому широкому алькову; ее стройные ноги на бегу четко
вырисовывались под шелком. Фафхрд и Мышелов кинулись за нею и увидели, что
она направляется к неширокой низкой двери. Вбежав в альков, девица
схватилась свободной рукой за свисавший с потолка шнур и, не
останавливаясь, а только слегка присев, дернула за него. И сразу толстая
портьера из тяжелого бархата скрыла ее от преследователей. Мышелов и
Фафхрд налетели на портьеру и мгновенно в ней запутались. Первым
освободился Мышелов, который прополз под складками бархата. Он увидел
сужающуюся полоску слабого света, бросился туда и схватился за каменную
глыбу, которая медленно вдвигалась в дверной проем, но тут же с проклятием
отдернул руку и принялся слизывать кровь с исцарапанных пальцев. С легким
скрежетом каменная панель встала на место.
Фафхрд распрямился, все еще держа на плечах тяжелый бархат, словно
это был просторный плащ. В свете, который проникал в альков из комнаты,
была видна лишь гладкая каменная стена. Мышелов попытался вставить острие
кинжала в чуть заметную щель, но быстро отказался от своего намерения.
- Тьфу, дьявол! Знаю я эти двери! Они открываются или с той стороны,
или на расстоянии, с помощью специальных рычагов. Словом, она смылась и
унесла череп с собой.
Продолжая посасывать пальцы, которые чуть было не оказались
раздавленными. Мышелов суеверно подумал: а вдруг сломанные крышкой люка
пальцы вора - это дурной знак?
- Мы совсем забыли о Кровасе, - внезапно сказал Фафхрд, приподняв
штору и оглянувшись.
Но чернобородый человек не обращал на суматоху ни малейшего внимания.
Медленно приблизившись к нему, друзья увидели, что его лицо из смуглого
сделалось фиолетовым, а глаза были выпучены не от изумления, а от того,
что он был задушен. Приподняв его умащенную, аккуратно расчесанную бороду,
Фафхрд увидел у него на горле страшные метины, оставленные, казалось, не
пальцами, а скорее когтями. Мышелов тем временем рассматривал разбросанные
по столу предметы. Это были преимущественно ювелирные инструменты, их
ручки слоновой кости от долгого употребления пожелтели. Между делом он
сгреб кое-что из лежавшего на столе.
- Кровас успел вытащить драгоценности из трех пальцев, а также
выломать несколько зубов, - заметил он, протягивая Фафхрду ладонь, на
которой сверкали три рубина и несколько жемчужин и бриллиантов.
Фафхрд кивнул и, снова приподняв бороду Кроваса, хмуро уставился на
отметины, которые уже начали темнеть.
- Интересно, кто эта девица? - заметил Мышелов. - Ворам под страхом
смерти запрещено приводить сюда женщин. Но магистр облечен особой властью
и, наверное, может рискнуть.
- На этот раз риск оказался слишком велик, - пробормотал Фафхрд.
Наконец Мышелов вспомнил о положении, в котором они оказались. Он
рассчитывал выбраться из Дома Вора, взяв Кроваса в плен и пустив в ход
кое-какие угрозы. Но брать в плен мертвеца особого смысла не имело. Только
они с Фафхрдом начали обсуждать это, как невдалеке послышались голоса и
приближающиеся шаги. Без долгих размышлений друзья спрятались в алькове,
предварительно прорезав в шторе щелки для глаз.
Кто-то проговорил:
- Да, этим двоим удалось скрыться, дьявол их раздери! Боковая дверь
была открыта.
Первым в комнату вошел толстобрюхий, белолицый и явно напуганный вор.
Серый Мышелов и Фафхрд сразу же узнали в нем Фиссифа. Довольно грубо
подталкивая его в спину, за ним шел долговязый, безо всякого выражения на
лице тип с могучими руками и крупными ладонями. Мышелов знал и его: это
был Слевьяс-Молчун, недавно назначенный первым заместителем Кроваса. За
ними в комнату вошли еще около дюжины воров и встали у стен. Все они были
ветераны, густо покрытые шрамами, оспинами и щеголявшие многими другими
увечьями, включая по вытекшему глазу, закрытому черной повязкой у двоих из
них. Держались все настороженно и чувствовали себя явно не в своей
тарелке, сжимая в руках кинжалы и короткие мечи и пристально глядя на
задушенного.
- Значит, Кровас и впрямь мертв, - проговорил Слевьяс, выталкивая
Фиссифа на середину комнаты. - По крайней мере в этом ты нас не обманул.
- Мертвое не бывает, - отозвался один из воров, подошедший к столу. -
Теперь у нас будет хороший магистр. Хватит с нас чернобородого и его рыжей
девки.
- Заткни пасть, крыса, или я вобью зубы тебе в глотку! - ледяным
тоном бросил Слевьяс.
- Но ты же теперь наш магистр! - удивленно воскликнул вор.
- Да, теперь я ваш магистр, ваш хозяин, и вот вам мой первый совет:
не надо порочить умершего вора - это, если не дерзость, то во всяком
случае пустая трата времени. А теперь, Фиссиф, скажи: где украшенный
самоцветами череп? Всем нам известно, что он один ценнее всего, что можно
накопить за целый год воровства, а Цеху нужно золото. Так что без
глупостей!
Осторожно прильнувши к щелке, Мышелов усмехнулся, увидев страх на
заплывшем жиром лице Фиссифа.
- Череп, о магистр? - переспросил он похоронным дрожащим голосом. -
Как где? Улетел назад в могилу, из которой мы его похитили. Раз уж эти
костлявые пальцы сумели задушить Кроваса - а это я видел собственными
глазами, - то почему бы черепу не уметь летать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72