Какие бы не имелись у него вопросы, он держал их при себе. «Мы не обидим ее. Будешь сам разбираться с ней утром».
«Нетронута». Требование было странным, Мэддокс знал, поскольку ни один из них не бывал одержим женщиной. Эшлин, однако… Он не был точно уверен, что хотел делать с нею. Он знал, что должен был сделать – и чего не смог. И то и другое имело немного значимости. Поскольку, лучше всего он знал, что не желал делиться.
«Нетронута», слабо настаивал он, когда Люциен не ответил ничего.
«Нетронута», Люциен согласился, наконец.
Аромат цветов усилился. Сердце сделало еще удар, а затем Мэддокс умер.
Глава четвертая.
«Кто ты такая и откуда знаешь Мэддокса?»
«Отпусти меня!» Эшлин бранилась и извивалась, пытаясь освободиться от железной хватки своего захватчика. Ее лодыжка пульсировала, но ей было все равно. «Они убивают его там». О, Господи. Они убивали его, ударяя мечом снова и снова. Столько крови…такие ужасающие вопли. Она замолкла, вспоминая.
Голоса, может быть, и покинули ее, но она испытывала большие страдания, чем когда-либо.
«Мэддокс будет в порядке», сказал ей мужчина. Мэддокс сломал ему нос – она видела это – но он вернулся на место почти моментально. Не было и следа крови на его лице. Сейчас он убрал одну из рук с ее талии, лишь для того чтоб погладить ее висок и смахнуть прядь волос. «Вот увидишь».
«Нет, не увижу», она все еще рыдала. «Отпусти меня!»
«Хоть как не хочется мне тебе отказывать, но я должен. Ты причиняла ему чрезмерные страдания».
«Я причиняла ему чрезмерные страдания? Не я ранила его мечом. Теперь пусти меня!» не зная, что еще сделать, она замерла и посмотрела на него. «Пожалуйста». У него были блестящие небесные глаза и молочно-бледная кожа. Его волосы были пленительной смесью коричневого и черного. Он был красив, как никто из виденных ею, слишком идеален, чтоб быть настоящим.
А все чего она желала, так это сбежать от него.
«Расслабься». Он улыбнулся медленной, соблазнительной улыбкой. Отрепетированной, даже на ее неопытный взор. «Тебе незачем опасаться меня, великолепная. Я – лишь одно удовольствие».
Ярость и испуг, печаль и разочарование придали ей сил и храбрости; она дала ему пощечину. Он только что наблюдал, как другой мужчина резал Мэддокса, и не сделал ничего, чтоб остановить его. Он только что наблюдал, как другой мужчина резал Мэддокса, и посмел флиртовать с ней. Ей есть, зачем опасаться его.
Он утратил свою ухмылку и нахмурился, склоняясь к ней. «Ты ударила меня». В его тоне было удивление.
Она вновь шлепнула его по лицу. «От-пу-сти ме-ня!»
Его хмурость углубилась. Он потер свою щеку одной рукой и по-прежнему удерживал другой. «Женщины не бьют меня. Женщины меня обожают».
Она подняла руку, готовясь нанести еще удар.
Вздыхая, он произнес. «Отлично. Ступай. Вопли Мэддокса прекратились. Сомневаюсь, что ты сможешь огорчить его сейчас, мертвого, каким он точно есть». Его рука упала с нее.
Эшлин не дала ему времени передумать. Неожиданно свободная, она отскочила, несясь по коридору, невзирая на боль в щиколотке. Войдя в комнату и увидев пропитанную кровью кровать и бездыханное тело, она резко затормозила.
Дорогой Бог.
Мэддоксовы глаза были закрыты; его грудь совершенно недвижима.
Рыдания вырвались у нее, и она прикрыла рот трясущейся рукой. Горячие слезы заполнили её глаза. «Они убили тебя». Она подбежала к кровати и взяла в ладони подбородок Мэддокса, медленно наклоняясь. Его век не дрогнули, раскрываясь. Дыхание не вырывалось из его носа. Его кожа уже похолодела и побледнела от потери крови.
Она опоздала.
Как мог некто такой сильный и полный жизненной силы быть уничтожен так безжалостно?
«Кто она?» кто-то проговорил.
Потрясенная, она обернулась. Убийцы Мэддокса стояли в стороне, разговаривая между собой. Как она могла позабыть о них? Каждые пару секунд, они поглядывали в ее направлении. Никто из них не обращался к ней. Они продолжали свой разговор, словно она не имела никакого значения. Словно Мэддокс не имел никакого значения.
«Надо бы отправить ее в город, но она видела слишком много», произнес жесткий голос. Холоднейший, наиболее равнодушный голос, когда-либо слышанный ею. «О чем только Мэддокс думал?»
«Все это время, я жил с ним и никогда не знал, как он страдает», спокойно сказал ангельского вида блондин с зелеными глазами. Он был одет во все черное и носил перчатки, что тянулись до его бицепсов. «Это всегда так происходит?»
«Не всегда, нет», сказал тот, что владел мечом. «Он обычно более податлив». Его черный взгляд был тяжелым, его тон страдальческим. «Женщина…»
Убийца! Эшлин беззвучно закричала, желая напасть на него. Вся ее жизнь, ее способность показались более плохими, чем хорошими, заставляя ее выслушивать столетия полных ненависти обвинений и даже пронзительных воплей ужаса. И единственного мужчину, что дал ей немного умиротворения, они грубо убили.
Сделай что-то, Дэрроу. Она протерла свои пекущие глаза тыльной стороной кисти и выпрямилась на трясущихся ногах. Что она могла сделать? Они превышали её числом. Они были сильнее неё.
Слишком татуированный мужчина нахмурился, глядя на нее. У него были по-военному остриженные каштановые волосы, два кольца в брови и мягкие, полные губы. У него также было мускулов больше, чем у мирового чемпиона по пауэр-лифтингу. Он был бы красив – по меркам серийного убийцы – если б не эти татуировки.
Даже его щеки были разрисованы фиолетовыми изображениями войны и оружия.
Его глаза носили тот же оттенок фиалок, как и у Мэддокса, но не имели ни намека теплоты и эмоций. Кровь скапывала с его носа, когда он потирал подбородок двумя пальцами. «Нам надо что-то сделать с девчонкой». Снова этот холодный, бесстрастный голос. «Не нравиться мне ее пребывание здесь».
«Даже если так, Аэрон, мы не коснемся ее». Этот говорящий имел чернильные волосы, что были подобны ореолу вокруг его головы, и разноцветные глаза – один карий, другой голубой. Его лицо было полно шрамов. На первый взгляд он был отвратителен. А со второго, в нем было почти гипнотическое свойство, усиленное плывшим от него ароматом роз. «Завтра утром она будет в том же состоянии, что и сейчас. Дышащей и одетой».
«Точно как Мэддокс, отбирая у нас возможность повеселиться».
Искажённый голос раздался позади нее, и она взвизгнула, оборачиваясь. Прекрасный бледнокожий мужчина стоял в дверном проеме. Он рассматривал ее, с голодом в глазах, словно рисуя ее себе обнаженной и упиваясь тем, что видел.
Дрожь охватила ее с головы до ног. Ублюдки, все они! Её дикий взгляд тщательно осмотрел комнату и остановился на окровавленном мече, что был беззаботно брошен на пол. Тот самый меч, что пронзал Мэддокса, словно он был ни чем другим, кроме тонкого отреза шелка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
«Нетронута». Требование было странным, Мэддокс знал, поскольку ни один из них не бывал одержим женщиной. Эшлин, однако… Он не был точно уверен, что хотел делать с нею. Он знал, что должен был сделать – и чего не смог. И то и другое имело немного значимости. Поскольку, лучше всего он знал, что не желал делиться.
«Нетронута», слабо настаивал он, когда Люциен не ответил ничего.
«Нетронута», Люциен согласился, наконец.
Аромат цветов усилился. Сердце сделало еще удар, а затем Мэддокс умер.
Глава четвертая.
«Кто ты такая и откуда знаешь Мэддокса?»
«Отпусти меня!» Эшлин бранилась и извивалась, пытаясь освободиться от железной хватки своего захватчика. Ее лодыжка пульсировала, но ей было все равно. «Они убивают его там». О, Господи. Они убивали его, ударяя мечом снова и снова. Столько крови…такие ужасающие вопли. Она замолкла, вспоминая.
Голоса, может быть, и покинули ее, но она испытывала большие страдания, чем когда-либо.
«Мэддокс будет в порядке», сказал ей мужчина. Мэддокс сломал ему нос – она видела это – но он вернулся на место почти моментально. Не было и следа крови на его лице. Сейчас он убрал одну из рук с ее талии, лишь для того чтоб погладить ее висок и смахнуть прядь волос. «Вот увидишь».
«Нет, не увижу», она все еще рыдала. «Отпусти меня!»
«Хоть как не хочется мне тебе отказывать, но я должен. Ты причиняла ему чрезмерные страдания».
«Я причиняла ему чрезмерные страдания? Не я ранила его мечом. Теперь пусти меня!» не зная, что еще сделать, она замерла и посмотрела на него. «Пожалуйста». У него были блестящие небесные глаза и молочно-бледная кожа. Его волосы были пленительной смесью коричневого и черного. Он был красив, как никто из виденных ею, слишком идеален, чтоб быть настоящим.
А все чего она желала, так это сбежать от него.
«Расслабься». Он улыбнулся медленной, соблазнительной улыбкой. Отрепетированной, даже на ее неопытный взор. «Тебе незачем опасаться меня, великолепная. Я – лишь одно удовольствие».
Ярость и испуг, печаль и разочарование придали ей сил и храбрости; она дала ему пощечину. Он только что наблюдал, как другой мужчина резал Мэддокса, и не сделал ничего, чтоб остановить его. Он только что наблюдал, как другой мужчина резал Мэддокса, и посмел флиртовать с ней. Ей есть, зачем опасаться его.
Он утратил свою ухмылку и нахмурился, склоняясь к ней. «Ты ударила меня». В его тоне было удивление.
Она вновь шлепнула его по лицу. «От-пу-сти ме-ня!»
Его хмурость углубилась. Он потер свою щеку одной рукой и по-прежнему удерживал другой. «Женщины не бьют меня. Женщины меня обожают».
Она подняла руку, готовясь нанести еще удар.
Вздыхая, он произнес. «Отлично. Ступай. Вопли Мэддокса прекратились. Сомневаюсь, что ты сможешь огорчить его сейчас, мертвого, каким он точно есть». Его рука упала с нее.
Эшлин не дала ему времени передумать. Неожиданно свободная, она отскочила, несясь по коридору, невзирая на боль в щиколотке. Войдя в комнату и увидев пропитанную кровью кровать и бездыханное тело, она резко затормозила.
Дорогой Бог.
Мэддоксовы глаза были закрыты; его грудь совершенно недвижима.
Рыдания вырвались у нее, и она прикрыла рот трясущейся рукой. Горячие слезы заполнили её глаза. «Они убили тебя». Она подбежала к кровати и взяла в ладони подбородок Мэддокса, медленно наклоняясь. Его век не дрогнули, раскрываясь. Дыхание не вырывалось из его носа. Его кожа уже похолодела и побледнела от потери крови.
Она опоздала.
Как мог некто такой сильный и полный жизненной силы быть уничтожен так безжалостно?
«Кто она?» кто-то проговорил.
Потрясенная, она обернулась. Убийцы Мэддокса стояли в стороне, разговаривая между собой. Как она могла позабыть о них? Каждые пару секунд, они поглядывали в ее направлении. Никто из них не обращался к ней. Они продолжали свой разговор, словно она не имела никакого значения. Словно Мэддокс не имел никакого значения.
«Надо бы отправить ее в город, но она видела слишком много», произнес жесткий голос. Холоднейший, наиболее равнодушный голос, когда-либо слышанный ею. «О чем только Мэддокс думал?»
«Все это время, я жил с ним и никогда не знал, как он страдает», спокойно сказал ангельского вида блондин с зелеными глазами. Он был одет во все черное и носил перчатки, что тянулись до его бицепсов. «Это всегда так происходит?»
«Не всегда, нет», сказал тот, что владел мечом. «Он обычно более податлив». Его черный взгляд был тяжелым, его тон страдальческим. «Женщина…»
Убийца! Эшлин беззвучно закричала, желая напасть на него. Вся ее жизнь, ее способность показались более плохими, чем хорошими, заставляя ее выслушивать столетия полных ненависти обвинений и даже пронзительных воплей ужаса. И единственного мужчину, что дал ей немного умиротворения, они грубо убили.
Сделай что-то, Дэрроу. Она протерла свои пекущие глаза тыльной стороной кисти и выпрямилась на трясущихся ногах. Что она могла сделать? Они превышали её числом. Они были сильнее неё.
Слишком татуированный мужчина нахмурился, глядя на нее. У него были по-военному остриженные каштановые волосы, два кольца в брови и мягкие, полные губы. У него также было мускулов больше, чем у мирового чемпиона по пауэр-лифтингу. Он был бы красив – по меркам серийного убийцы – если б не эти татуировки.
Даже его щеки были разрисованы фиолетовыми изображениями войны и оружия.
Его глаза носили тот же оттенок фиалок, как и у Мэддокса, но не имели ни намека теплоты и эмоций. Кровь скапывала с его носа, когда он потирал подбородок двумя пальцами. «Нам надо что-то сделать с девчонкой». Снова этот холодный, бесстрастный голос. «Не нравиться мне ее пребывание здесь».
«Даже если так, Аэрон, мы не коснемся ее». Этот говорящий имел чернильные волосы, что были подобны ореолу вокруг его головы, и разноцветные глаза – один карий, другой голубой. Его лицо было полно шрамов. На первый взгляд он был отвратителен. А со второго, в нем было почти гипнотическое свойство, усиленное плывшим от него ароматом роз. «Завтра утром она будет в том же состоянии, что и сейчас. Дышащей и одетой».
«Точно как Мэддокс, отбирая у нас возможность повеселиться».
Искажённый голос раздался позади нее, и она взвизгнула, оборачиваясь. Прекрасный бледнокожий мужчина стоял в дверном проеме. Он рассматривал ее, с голодом в глазах, словно рисуя ее себе обнаженной и упиваясь тем, что видел.
Дрожь охватила ее с головы до ног. Ублюдки, все они! Её дикий взгляд тщательно осмотрел комнату и остановился на окровавленном мече, что был беззаботно брошен на пол. Тот самый меч, что пронзал Мэддокса, словно он был ни чем другим, кроме тонкого отреза шелка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84