Женитьба Дарси нанесла мисс Бингли глубокую рану, но, так как она сочла полезным сохранить за собой возможность навещать Пемберли, она подавила в душе обиду, еще больше восторгалась Джорджианой, была почти так же, как прежде, внимательна к Дарси и вела себя безукоризненно вежливо по отношению к Элизабет.
Пемберли стал теперь для Джорджианы ее постоянным пристанищем. И между невестками установилась та близость, на какую рассчитывал Дарси. Они даже полюбили друг друга именно так, как когда-то об этом мечтали. Джорджиана продолжала придерживаться самого высокого мнения об Элизабет, хотя поначалу с удивлением, почти близким к испугу, прислушивалась к ее задорной и веселой манере разговаривать с братом. Человек, к которому она всегда питала бесконечное уважение, иногда даже более сильное, чем любовь, теперь нередко оказывался предметом веселых шуток. И она постепенно уразумела то, что ей раньше никогда не приходило в голову. На опыте Элизабет она поняла, что женщина может позволить себе обращаться с мужем так, как не может обращаться с братом младшая сестра.
Женитьба племянника привела леди Кэтрин в крайнее негодование. И, отвечая на письмо о состоявшейся свадьбе, она дала полную волю свойственной ее характеру прямоте. В ответе, таким образом, содержались настолько оскорбительные выражения, в особенности по адресу Элизабет, что на некоторое время всякое общение с Розингсом было прервано. Однако позже Дарси по настоянию Элизабет решил пренебречь чувством обиды и сделал шаг к примирению. После некоторого отпора леди Кэтрин, то ли из-за своей привязанности к племяннику, то ли желая узнать, как себя держит его жена, сменила наконец гнев на милость. И она снизошла до того, что навестила Пемберли, хотя сень его и была осквернена не только присутствием недостойной хозяйки, но также визитами ее дяди и тети из Лондона.
С Гардинерами у них установились самые близкие отношения. Дарси, как и Элизабет, любил их по-настоящему. И оба они навсегда сохранили чувство горячей благодарности к друзьям, которые привезли ее в Дербишир и тем самым способствовали их союзу.

КОММЕНТАРИИ
ГОРДОСТЬ И ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
В записях Кассандры помечено, что первый вариант романа, который назывался “Первые впечатления”, создавался между октябрем 1796 года и августом 1797 года, то есть сразу после завершения “Элинор и Марианны”. 1 ноября 1797 года отец Джейн Остен, Джордж Остен, отправил письмо издателю Кэделлу, в котором предлагал напечатать “за счет автора или каким-то другим способом рукопись романа в 3-х книгах, объемом, приблизительно равным “Эвелин” миссис Берни”. Предложение Джорджа Остена было отклонено. Больше упоминаний о “Первых впечатлениях” в семейном архиве нет. Окончательный вариант получил название “Гордость и предубеждение”. Первоначальный текст романа не сохранился, поэтому трудно сказать, насколько отличается от него последняя редакция.
Причиной изменения заглавия послужило, видимо, то обстоятельство, что в 1801 году в свет вышел роман М. Холфорда под названием “Первые впечатления”.
Новое название позаимствовано из романа Фанни Берни “Цецилия” (1782). В пятом томе “Цецилии” один из героев, доктор Листер, так резюмирует мораль романа: “Вся эта грустная история – результат Гордости и Предубеждения. Однако запомните: если горести наши проистекают от Гордости и Предубеждения, то и избавлением от них мы бываем обязаны также Гордости и Предубеждению, ибо так чудесно уравновешены добро и зло в мире”.
Возможно, что роман “Гордость и предубеждение” был задуман как пародия на “Цецилию”. Во всяком случае, такую возможность допускает известный английский литературовед Ф. Ливис, которая пишет, что “Гордость и предубеждение” – это, безусловно, “реалистический вариант “Цецилии”. Другой крупный специалист по творчеству Остен, Б. Саутем, полагает, что “Гордость и предубеждение” – пародия на “Сэра Чарлза Грандисона”. Его предположение подкрепляется тем обстоятельством, что в 90-е годы Джейн Остен работала над пародийной драматической версией романа Ричардсона. Дж. Халперин высказывает мнение, что в первоначальной редакции “Гордость и предубеждение” был по форме романом эпистолярным, то есть написан в жанре, наиболее характерном для “Ювенилий” Джейн Остен. В общей сложности Остен работала над текстом семнадцать лет.
23 января 1813 года в “Морнинг кроникл” появилось сообщение о выходе в свет “Гордости и предубеждения” в издательстве Т. Эджертона. 27 января Джейн Остен получила первый авторский экземпляр, а 29 января роман появился на прилавках книжных магазинов. На титульном листе значилось: “Гордость и предубеждение”. Роман в 3-х книгах автора “Чувства и чувствительности”. Стоимость 18 шиллингов”.
Право обладания романом, или, как бы теперь сказали, авторские права, Остен продала Эджертону за 110 фунтов, хотя просила 150. Было отпечатано 1500 экземпляров, которые к июлю месяцу оказались распроданы. В ноябре Эджертон принял решение о втором издании, правда, ничего не сказав об этом Джейн Остен. Поэтому она даже не имела возможности исправить ошибки, замеченные в первой публикации. Третьим изданием роман вышел еще при жизни Остен в 1817 году.
В день выхода “Гордости и предубеждения” Джейн Остен писала Кассандре: “Мое любимое дитя прибыло из Лондона”, подразумевая три экземпляра книги, присланные ей издателем в Чотэн.
На роман сразу же появились отзывы. Журнал “Британский критик” писал: “Гордость и предубеждение” превосходит все романы такого рода, недавно представленные на суд публики”. Особую похвалу анонимного рецензента заслужили образы Элизабет, Дарси, Коллинза. Рецензент из “Критического обозрения” сравнил Элизабет с просвещенными героинями Шекспира и был убежден, что этот персонаж сообщает роману “особое очарование и интерес”.
О романе говорили в обществе. На одном обеде Шеридан заметил, что “не читал ничего остроумнее этой книги”. Анабелла Милбанк, будущая жена лорда Байрона, в одном из писем назвала роман “самым модным произведением сезона… и самым верным жизни”. Сама же Джейн Остен, озадачив многих критиков, особенно XIX в., как-то заметила: “Роман этот слишком легковесен, слишком блестит и сверкает; ему не хватает рельефности: растянуть бы его кое-где с помощью длинной главы, исполненной здравого смысла (да только где его взять!), а не то с помощью серьезной и тяжелой бессмыслицы, никак не связанной с действием, – вставить рассуждение о литературе, критику Вальтера Скотта, историю Буонапарта или еще что-нибудь, что дало бы контраст, после чего читатель с удвоенным восторгом вернулся бы к игривости и эпиграмматичности первоначального стиля”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108