». Затем она добавляла, что это напомнило ей о собственном последнем замужестве, и после этого начинала бесконечный рассказ о свадьбе с Биллом. В конце концов, она задержала фотографа на двадцать минут, чтобы подправить макияж.
Но теперь фотографирование было закончено, и гости двинулись в зал. Шери шла справа от Селины, воодушевленно щебеча, пока Адель передавала жестами ее слова. Внезапно лицо Адель исказилось гримасой, и она показала жестами:
– Снова она завела волынку о своей чувствительной натуре! Клянусь, я готова удавить ее садовым шлангом.
Селина понимающе улыбнулась тете и вдруг заметила, что Адель покраснела. Оглянувшись через плечо, Селина увидела смущенное выражение на лице Рида и поняла, что он прочел знаки Адель.
Адель быстро принялась передавать слова Шери, но Селина не улавливала ни одного из них. До сих пор Рид выказывал только равнодушие к поведению собственной матери, иногда изображал сдержанное удивление. Но теперь Селина поняла, что под этой маской он прячет смущение. Селина решила, что сейчас Рид нуждается в участии, незаметно взяла его за руку и пожала ее.
Рид догадывался, что не только тетушке Адель хотелось бы удавить его мать садовым шлангом и потребовать немедленного расторжения брака, так как Шери разошлась вовсю – в первый раз с тех пор, как появилась в Смитсшире. Но Селина попыталась поддержать его – должно быть, она уже сгорает от желания иметь ребенка, напомнил он себе. Однако благодарно улыбнулся.
У Селины упало сердце при виде его мягкой усмешки. Шери оказалась забыта, Селина вновь почувствовала себя так, словно осталась наедине с Ридом, и нервно боролась с желанием. В этот момент они вошли в зал, и их окружила толпа родственников и друзей. В последующие несколько часов Селине приходилось только жевать, принимать поздравления, резать свадебный пирог и отвечать на пожелания.
Наконец. Адель коснулась ее плеча.
– Тебе пора раздать букет, а Риду – снять подвязку, и вы вдвоем уйдете, – показала она.
Селина словно задеревенела. Она настояла на том, чтобы побыть в зале еще немного, затем заметила обеих бабушек, беседующих с Шери, – на лицах старых женщин было написано терпение, достигающее последнего предела. Кивнув, Селина замерла, а Адель постучала по бокалу, чтобы привлечь внимание гостей.
Раздавая букет, Селина испытывала неловкость от своей искусственной улыбки. Но когда Рид начал снимать ее подвязку и прикоснулся пальцами к ее икре, это теплое прикосновение мгновенно возродило пламя. Если только я сдержусь и не выскочу из постели с истерическим воплем, все будет хорошо, уговаривала себя Селина.
Она не раз повторяла себе эти слова, направляясь вместе с Ридом к дому. Тем не менее все ее тело оставалось напряженным. Она уже привыкла жить среди тишины, но сейчас молчание между ней и Ридом казалось более ошеломляющим, чем когда-либо прежде.
– По-моему, свадьба прошла неплохо, – произнесла она, делая попытку завязать разговор.
– Да, – отозвался он, кивнув.
Селина выругала себя: Рид должен был следить за дорогой и держать обе руки на руле, потому он вынужден был ограничиваться только краткими «да» или «нет». Такого разговора, пожалуй, ей было недостаточно, чтобы расслабиться.
По крайней мере, ехать осталось совсем немного, подумала она, видя, как машина сворачивает на ее улицу. Осторожно, чтобы не испортить свадебного платья матери, она выбралась из машины прежде, чем Рид обошел машину и помог ей. Селина направилась к двери дома. Внезапно Рид взял ее за руку.
– Не так быстро, – произнес он. Отпустив ее руку и прибегая к языку жестов, он продолжал: – Может, причины нашего брака не совсем традиционны, но мы живем в городе, где традиции чтят и соблюдают – в том числе и наши соседи.
В следующий миг Селина обнаружила, что он взял ее на руки и понес к крыльцу. Запах крема после бритья наполнил ее неведомыми ощущениями. Несмотря на множество слоев одежды, разделяющих их, Селина чувствовала тепло его тела. У нее забилось сердце.
Когда они достигли двери, Рид поставил ее на ноги только на то время, пока отпирал замок. Затем, вновь подняв Селину, он перенес ее через порог.
Селина задержала дыхание, ожидая, что Рид поднимется с ней по лестнице, в их спальню. Но вместо этого он снова поставил ее на ноги.
Тяжело отдуваясь, Рид шагнул назад. Ему хотелось бы отнести ее прямо в постель. Но он обещал самому себе, Доку и двум дедушкам Селины, что будет вести себя терпеливо и сдержанно.
– Теперь я понимаю, почему люди уезжают в свадебные путешествия – подальше от дома, – произнес он, чувствуя, что должен что-то сказать и забыть о своем желании раздеть Селину прямо здесь, в холле. – Последняя неделя была суматошной. Я мог бы взять отпуск – жаль только, что уехать куда-нибудь нам так и не удастся. – От внезапно нахлынувшего гнева черты его лица исказились. – И потом, я должен извиниться за свою мать. Мне не следовало приглашать ее, но она пообещала помнить, что это твой праздник.
Селина испытывала разочарование, но при виде досады Рида оно сменилось сочувствием.
– Все было хорошо. Она – твоя мать, она должна была приехать. Жаль только, что твой отец не смог, – честно добавила Селина. За прошедшие несколько дней она сотни раз напоминала себе, что их брак – всего-навсего деловой союз.
Но теперь, познакомившись с матерью Рида, она не могла сдержать желание разузнать что-нибудь про его отца.
Рид равнодушно пожал плечами.
– Его слишком трудно удержать на одном месте, он любит работу, связанную с постоянными поездками. Наверное, именно поэтому он, в конце концов, развелся с матерью. Отец имеет обыкновение забывать, что у него есть дом.
Перед глазами Селины внезапно появился светловолосый мальчик, одиноко сидящий на крыльце пустого дома.
– Должно быть, у тебя было одинокое детство, – мягко произнесла она.
Рид похолодел. Он не ждал от нее сочувствия и не хотел его.
– Нет, в детстве я был независимым, – поправил он. – Так я научился самостоятельности, привык полагаться только на себя, и ни на кого больше.
Селина заметила холодный блеск гордости в его глазах.
– И никогда не подпускать людей слишком близко к своему сердцу, – добавила она жестами.
– Жить одному довольно удобно, – ответил Рид, всем видом показывая, что его вполне устраивает выбранный путь. – У меня хватает неприятностей на работе. Я с радостью предоставлю другим изображать из себя «поднос любви на колесиках», как называет мать свои кратковременные чувства.
То, как он передал жестами последние слова, подчеркнуло его отвращение. Решительное выражение его лица не оставило у Селины ни малейшего сомнения, что Рид никому не позволит задеть свое сердце.
– Настоящий сухарь, – заметила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Но теперь фотографирование было закончено, и гости двинулись в зал. Шери шла справа от Селины, воодушевленно щебеча, пока Адель передавала жестами ее слова. Внезапно лицо Адель исказилось гримасой, и она показала жестами:
– Снова она завела волынку о своей чувствительной натуре! Клянусь, я готова удавить ее садовым шлангом.
Селина понимающе улыбнулась тете и вдруг заметила, что Адель покраснела. Оглянувшись через плечо, Селина увидела смущенное выражение на лице Рида и поняла, что он прочел знаки Адель.
Адель быстро принялась передавать слова Шери, но Селина не улавливала ни одного из них. До сих пор Рид выказывал только равнодушие к поведению собственной матери, иногда изображал сдержанное удивление. Но теперь Селина поняла, что под этой маской он прячет смущение. Селина решила, что сейчас Рид нуждается в участии, незаметно взяла его за руку и пожала ее.
Рид догадывался, что не только тетушке Адель хотелось бы удавить его мать садовым шлангом и потребовать немедленного расторжения брака, так как Шери разошлась вовсю – в первый раз с тех пор, как появилась в Смитсшире. Но Селина попыталась поддержать его – должно быть, она уже сгорает от желания иметь ребенка, напомнил он себе. Однако благодарно улыбнулся.
У Селины упало сердце при виде его мягкой усмешки. Шери оказалась забыта, Селина вновь почувствовала себя так, словно осталась наедине с Ридом, и нервно боролась с желанием. В этот момент они вошли в зал, и их окружила толпа родственников и друзей. В последующие несколько часов Селине приходилось только жевать, принимать поздравления, резать свадебный пирог и отвечать на пожелания.
Наконец. Адель коснулась ее плеча.
– Тебе пора раздать букет, а Риду – снять подвязку, и вы вдвоем уйдете, – показала она.
Селина словно задеревенела. Она настояла на том, чтобы побыть в зале еще немного, затем заметила обеих бабушек, беседующих с Шери, – на лицах старых женщин было написано терпение, достигающее последнего предела. Кивнув, Селина замерла, а Адель постучала по бокалу, чтобы привлечь внимание гостей.
Раздавая букет, Селина испытывала неловкость от своей искусственной улыбки. Но когда Рид начал снимать ее подвязку и прикоснулся пальцами к ее икре, это теплое прикосновение мгновенно возродило пламя. Если только я сдержусь и не выскочу из постели с истерическим воплем, все будет хорошо, уговаривала себя Селина.
Она не раз повторяла себе эти слова, направляясь вместе с Ридом к дому. Тем не менее все ее тело оставалось напряженным. Она уже привыкла жить среди тишины, но сейчас молчание между ней и Ридом казалось более ошеломляющим, чем когда-либо прежде.
– По-моему, свадьба прошла неплохо, – произнесла она, делая попытку завязать разговор.
– Да, – отозвался он, кивнув.
Селина выругала себя: Рид должен был следить за дорогой и держать обе руки на руле, потому он вынужден был ограничиваться только краткими «да» или «нет». Такого разговора, пожалуй, ей было недостаточно, чтобы расслабиться.
По крайней мере, ехать осталось совсем немного, подумала она, видя, как машина сворачивает на ее улицу. Осторожно, чтобы не испортить свадебного платья матери, она выбралась из машины прежде, чем Рид обошел машину и помог ей. Селина направилась к двери дома. Внезапно Рид взял ее за руку.
– Не так быстро, – произнес он. Отпустив ее руку и прибегая к языку жестов, он продолжал: – Может, причины нашего брака не совсем традиционны, но мы живем в городе, где традиции чтят и соблюдают – в том числе и наши соседи.
В следующий миг Селина обнаружила, что он взял ее на руки и понес к крыльцу. Запах крема после бритья наполнил ее неведомыми ощущениями. Несмотря на множество слоев одежды, разделяющих их, Селина чувствовала тепло его тела. У нее забилось сердце.
Когда они достигли двери, Рид поставил ее на ноги только на то время, пока отпирал замок. Затем, вновь подняв Селину, он перенес ее через порог.
Селина задержала дыхание, ожидая, что Рид поднимется с ней по лестнице, в их спальню. Но вместо этого он снова поставил ее на ноги.
Тяжело отдуваясь, Рид шагнул назад. Ему хотелось бы отнести ее прямо в постель. Но он обещал самому себе, Доку и двум дедушкам Селины, что будет вести себя терпеливо и сдержанно.
– Теперь я понимаю, почему люди уезжают в свадебные путешествия – подальше от дома, – произнес он, чувствуя, что должен что-то сказать и забыть о своем желании раздеть Селину прямо здесь, в холле. – Последняя неделя была суматошной. Я мог бы взять отпуск – жаль только, что уехать куда-нибудь нам так и не удастся. – От внезапно нахлынувшего гнева черты его лица исказились. – И потом, я должен извиниться за свою мать. Мне не следовало приглашать ее, но она пообещала помнить, что это твой праздник.
Селина испытывала разочарование, но при виде досады Рида оно сменилось сочувствием.
– Все было хорошо. Она – твоя мать, она должна была приехать. Жаль только, что твой отец не смог, – честно добавила Селина. За прошедшие несколько дней она сотни раз напоминала себе, что их брак – всего-навсего деловой союз.
Но теперь, познакомившись с матерью Рида, она не могла сдержать желание разузнать что-нибудь про его отца.
Рид равнодушно пожал плечами.
– Его слишком трудно удержать на одном месте, он любит работу, связанную с постоянными поездками. Наверное, именно поэтому он, в конце концов, развелся с матерью. Отец имеет обыкновение забывать, что у него есть дом.
Перед глазами Селины внезапно появился светловолосый мальчик, одиноко сидящий на крыльце пустого дома.
– Должно быть, у тебя было одинокое детство, – мягко произнесла она.
Рид похолодел. Он не ждал от нее сочувствия и не хотел его.
– Нет, в детстве я был независимым, – поправил он. – Так я научился самостоятельности, привык полагаться только на себя, и ни на кого больше.
Селина заметила холодный блеск гордости в его глазах.
– И никогда не подпускать людей слишком близко к своему сердцу, – добавила она жестами.
– Жить одному довольно удобно, – ответил Рид, всем видом показывая, что его вполне устраивает выбранный путь. – У меня хватает неприятностей на работе. Я с радостью предоставлю другим изображать из себя «поднос любви на колесиках», как называет мать свои кратковременные чувства.
То, как он передал жестами последние слова, подчеркнуло его отвращение. Решительное выражение его лица не оставило у Селины ни малейшего сомнения, что Рид никому не позволит задеть свое сердце.
– Настоящий сухарь, – заметила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40