Он был теперь идеальным, образцовым заключенным, готовым изо всех сил угождать полицейским и тюремщикам и развлекать их легкой шуткой в подобающий момент.
Вскоре обыск Альфредо закончился, и, пока регистрировали его личные вещи, он бесцеремонно опустился на скамейку, где Расмус и Понтус сидели с Глупышом.
- Да, присяду-ка я, пожалуй, здесь и поболтаю с шалопаями-мальшишками, - сказал он. - Подвиньтесь-ка!
- Ты ведь хотел пристрелить нас, - пробормотал Расмус.
- Только немножко выстрелить в воздух. Подвиньтесь!
Они подвинулись, чтобы он мог втиснуть свою огромную тушу рядом с ними.
- Ну, так говорите же, - потребовал он.
Он, разумеется, считал, что их долг - развлекать его, поскольку они доставили его сюда, а все остальные как раз в этот момент были заняты.
Понтус напрягся изо всех сил, придумывая тему для разговора.
- Ты все равно - самый заправский старый ворюга, да, именно так, Альфредо! - заявил он в виде небольшого вступления.
Альфредо кивнул:
- Да, да, я заправский старый ворюга, поэтому на меня и надели такие красивые манжеты.
Расмус в раздумье - ему было не по себе - посмотрел на его наручники.
- Хотя, собственно говоря, ты ведь все равно думаешь, что быть вором здорово?
Альфредо покачал головой:
- Если собираешься избрать эту карьеру, будь готов ко всему понемножку.
- Ш-ш-ш, - прошептал Расмус, - и не мечтай, чтоб я стал каким-то там вором.
- Вот как, а я-то думал, ты хочешь полушить от меня то, что называется консультацией по выбору профессии? Не-а, Расмюс и Понтюс, вам, верно, никогда не бывать какими-то там ворюгами. Остерегайтесь только булавок, - сказал он.
Понтус вопросительно взглянул на него:
- Булавок?
Альфредо кивнул:
- Да, инаше вам ни ворами, ни шпагоглотателями не стать. С булавок и нашалась моя погибель.
- Как это? - спросил Расмус.
- А вот так! Штобы стать шпагоглотателем, нашинаешь еще маленьким ребенком глотать булавки. А где бедному маленькому ребенку взять булавки, если не украсть их? Ну, а дальше сами знаете, как это бывает… Нашинаешь с булавки, коншаешь серебряными кубками… Так со мной и было.
Расмус взглянул на часы. Скоро пять… ничего себе воскресное утро! Он зевнул, и тут к ним подошел отец:
- Послушайте-ка, ребята, вы свое дело сделали. Я думаю, бегите-ка домой!
Он погладил Расмуса по взъерошенным волосам:
- Забирай Глупыша, иди домой и ложись спать, иначе ты не проснешься к тому времени, когда мы пойдем на весенний праздник.
Альфредо сказал с философским видом:
- Подумать только, какой шудной может быть жизнь! Одни идут на праздник, а другие под арест!
- Да, само собой, - сказал Расмус. - Но ведь это немного зависит и от того, как себя поведешь.
Альфредо заискивающе улыбнулся его отцу.
- Этот Расмюс - красивый и умный ребенок! Хотя и непришесанный, - добавил он, бросив взгляд на взъерошенную шевелюру мальчика. - Если пойдешь на праздник, тебе придется немного пришесаться, так мне кажется.
Глава одиннадцатая
Воскресное утро… Какое чудесное изобретение! А это воскресное утро - самое лучшее из всех. Рядом с ним снова был Глупыш, так уверенно прижавшийся мордочкой к его руке, словно никогда не был в плену у разбойников. Расмус согнул ладонь над его темной головкой и пробормотал:
- Глупыш, я так тебя люблю, так люб…
Глупыш вздрогнул и тотчас проснулся. Он оживленно взглянул на хозяина.
- Э, нет, и не пытайся, - сказал Расмус. - Ты уже был на улице… в пять часов утра, будь добр, вспомни это!
Он посмотрел на часы. Двенадцать! Елки-палки! Ведь уже не воскресное утро, а ясный полдень, и скоро пора отправляться на весенний праздник.
Из кухни доносился слабый аромат жареной ветчины, а он валялся тут, разглагольствуя с самим собой - что лучше: остаться в кровати рядом с Глупышом или же встать и пойти завтракать. И тут он услышал, как кто-то приоткрыл дверь.
- Да, он уже проснулся, - сказала мама.
И они вошли к нему все вместе, мама, и папа, и Крапинка, и мама несла ему на подносе завтрак. Он внезапно забеспокоился.
- Я ведь не болен, - сказал он.
Мама была настоящим чудом, она обнаруживала, что у тебя температура, задолго до того, как ты сам это замечал, и тогда загоняла в постель, хочешь ты этого или нет. Но иногда в определенные дни, когда у тебя была, например, пустяковая письменная работа по географии и тому подобные контрольные, и ты, лежа в кровати, придумывал, будто у тебя температура, да и в самом деле уже чувствовал, какой ты весь теплый и больной, она говорила лишь:
- Без глупостей! А ну, встать и бегом!
Однако сейчас она поставила перед ним на кровать поднос и даже не сказала, что Глупыш должен спать в своей корзинке, она только смеялась.
- Нет, ты не болен, но папа говорит, что ты все-таки заслужил омлет с ветчиной.
Отец махал свежим номером «Вестанвикской газеты», которую держал в руках.
- Да, Расмус, почитай газету, ты увидишь.
- Напечатано объявление? - живо спросил Расмус.
Папа кивнул.
- Да, это само собой, но…
Крапинка кинулась на Глупыша. Она стащила его к себе на пол и бурно ласкала.
- Маленький, любименький Глупыш, подумать только, ты вернулся домой… А ты знаешь, что тебя просили позвонить по телефону: «Вестанвик, 182»?… Сделай это, пожалуйста, чтобы мы знали, как ты себя ведешь!
Расмус не мешал ей развлекаться: конечно, это его песик, но Крапинка спала, когда он утром вернулся с Глупышом домой, а сейчас - пускай немного поразвлекается. Одна только мама не спала тогда и стала сразу такой счастливой при виде Глупыша, что заплакала. И еще она чуточку поплакала из-за того, что Расмуса не было дома и что он гонялся за похитителями серебра.
Но сейчас она не плакала, а принесла ему омлет с ветчиной и свежую французскую булочку, чудесно! Расмус с большим аппетитом накинулся на еду. Папа, стоя возле него, раскрыл газету.
- Послушай только! - сказал он.
- Да я знаю объявление наизусть, - сказал Расмус, его рот был набит ветчиной: - «Убежал Глупыш, маленькая жесткошерстная такса…»
- Дурачок, - сказал папа. - «Последние известия, - прочитал он. - Похитители серебра схвачены. Фантастический вклад Объединенного акционерного общества «Металлолом».
Расмус вытаращил глаза.
- Это о нас написано в газете?… Им что - больше и писать не о чем?
Отец с упреком посмотрел на него:
- И ты так говоришь о «Разбойничьей истории века»? Так называет эту историю газета, а вовсе не я.
- И газета запоздала на пять часов, только чтобы дать этот материал, - сказала мама.
Крапинка оценивающе посмотрела на брата:
- Да, ты - настоящий герой, даже если сам об этом и не знаешь, и Понтус - тоже.
- Ш-ш-ш, - прошипел Расмус.
Он радовался, что кроме Понтуса и его самого никто не знает, как они стали героями, даже СП и папа ничего не знают о «Корпусе Спасения Жертв Любви» и думают, что они влезли к фон Ренкенам как раз для того, чтобы узнать, чем занимаются там Эрнст и Альфредо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Вскоре обыск Альфредо закончился, и, пока регистрировали его личные вещи, он бесцеремонно опустился на скамейку, где Расмус и Понтус сидели с Глупышом.
- Да, присяду-ка я, пожалуй, здесь и поболтаю с шалопаями-мальшишками, - сказал он. - Подвиньтесь-ка!
- Ты ведь хотел пристрелить нас, - пробормотал Расмус.
- Только немножко выстрелить в воздух. Подвиньтесь!
Они подвинулись, чтобы он мог втиснуть свою огромную тушу рядом с ними.
- Ну, так говорите же, - потребовал он.
Он, разумеется, считал, что их долг - развлекать его, поскольку они доставили его сюда, а все остальные как раз в этот момент были заняты.
Понтус напрягся изо всех сил, придумывая тему для разговора.
- Ты все равно - самый заправский старый ворюга, да, именно так, Альфредо! - заявил он в виде небольшого вступления.
Альфредо кивнул:
- Да, да, я заправский старый ворюга, поэтому на меня и надели такие красивые манжеты.
Расмус в раздумье - ему было не по себе - посмотрел на его наручники.
- Хотя, собственно говоря, ты ведь все равно думаешь, что быть вором здорово?
Альфредо покачал головой:
- Если собираешься избрать эту карьеру, будь готов ко всему понемножку.
- Ш-ш-ш, - прошептал Расмус, - и не мечтай, чтоб я стал каким-то там вором.
- Вот как, а я-то думал, ты хочешь полушить от меня то, что называется консультацией по выбору профессии? Не-а, Расмюс и Понтюс, вам, верно, никогда не бывать какими-то там ворюгами. Остерегайтесь только булавок, - сказал он.
Понтус вопросительно взглянул на него:
- Булавок?
Альфредо кивнул:
- Да, инаше вам ни ворами, ни шпагоглотателями не стать. С булавок и нашалась моя погибель.
- Как это? - спросил Расмус.
- А вот так! Штобы стать шпагоглотателем, нашинаешь еще маленьким ребенком глотать булавки. А где бедному маленькому ребенку взять булавки, если не украсть их? Ну, а дальше сами знаете, как это бывает… Нашинаешь с булавки, коншаешь серебряными кубками… Так со мной и было.
Расмус взглянул на часы. Скоро пять… ничего себе воскресное утро! Он зевнул, и тут к ним подошел отец:
- Послушайте-ка, ребята, вы свое дело сделали. Я думаю, бегите-ка домой!
Он погладил Расмуса по взъерошенным волосам:
- Забирай Глупыша, иди домой и ложись спать, иначе ты не проснешься к тому времени, когда мы пойдем на весенний праздник.
Альфредо сказал с философским видом:
- Подумать только, какой шудной может быть жизнь! Одни идут на праздник, а другие под арест!
- Да, само собой, - сказал Расмус. - Но ведь это немного зависит и от того, как себя поведешь.
Альфредо заискивающе улыбнулся его отцу.
- Этот Расмюс - красивый и умный ребенок! Хотя и непришесанный, - добавил он, бросив взгляд на взъерошенную шевелюру мальчика. - Если пойдешь на праздник, тебе придется немного пришесаться, так мне кажется.
Глава одиннадцатая
Воскресное утро… Какое чудесное изобретение! А это воскресное утро - самое лучшее из всех. Рядом с ним снова был Глупыш, так уверенно прижавшийся мордочкой к его руке, словно никогда не был в плену у разбойников. Расмус согнул ладонь над его темной головкой и пробормотал:
- Глупыш, я так тебя люблю, так люб…
Глупыш вздрогнул и тотчас проснулся. Он оживленно взглянул на хозяина.
- Э, нет, и не пытайся, - сказал Расмус. - Ты уже был на улице… в пять часов утра, будь добр, вспомни это!
Он посмотрел на часы. Двенадцать! Елки-палки! Ведь уже не воскресное утро, а ясный полдень, и скоро пора отправляться на весенний праздник.
Из кухни доносился слабый аромат жареной ветчины, а он валялся тут, разглагольствуя с самим собой - что лучше: остаться в кровати рядом с Глупышом или же встать и пойти завтракать. И тут он услышал, как кто-то приоткрыл дверь.
- Да, он уже проснулся, - сказала мама.
И они вошли к нему все вместе, мама, и папа, и Крапинка, и мама несла ему на подносе завтрак. Он внезапно забеспокоился.
- Я ведь не болен, - сказал он.
Мама была настоящим чудом, она обнаруживала, что у тебя температура, задолго до того, как ты сам это замечал, и тогда загоняла в постель, хочешь ты этого или нет. Но иногда в определенные дни, когда у тебя была, например, пустяковая письменная работа по географии и тому подобные контрольные, и ты, лежа в кровати, придумывал, будто у тебя температура, да и в самом деле уже чувствовал, какой ты весь теплый и больной, она говорила лишь:
- Без глупостей! А ну, встать и бегом!
Однако сейчас она поставила перед ним на кровать поднос и даже не сказала, что Глупыш должен спать в своей корзинке, она только смеялась.
- Нет, ты не болен, но папа говорит, что ты все-таки заслужил омлет с ветчиной.
Отец махал свежим номером «Вестанвикской газеты», которую держал в руках.
- Да, Расмус, почитай газету, ты увидишь.
- Напечатано объявление? - живо спросил Расмус.
Папа кивнул.
- Да, это само собой, но…
Крапинка кинулась на Глупыша. Она стащила его к себе на пол и бурно ласкала.
- Маленький, любименький Глупыш, подумать только, ты вернулся домой… А ты знаешь, что тебя просили позвонить по телефону: «Вестанвик, 182»?… Сделай это, пожалуйста, чтобы мы знали, как ты себя ведешь!
Расмус не мешал ей развлекаться: конечно, это его песик, но Крапинка спала, когда он утром вернулся с Глупышом домой, а сейчас - пускай немного поразвлекается. Одна только мама не спала тогда и стала сразу такой счастливой при виде Глупыша, что заплакала. И еще она чуточку поплакала из-за того, что Расмуса не было дома и что он гонялся за похитителями серебра.
Но сейчас она не плакала, а принесла ему омлет с ветчиной и свежую французскую булочку, чудесно! Расмус с большим аппетитом накинулся на еду. Папа, стоя возле него, раскрыл газету.
- Послушай только! - сказал он.
- Да я знаю объявление наизусть, - сказал Расмус, его рот был набит ветчиной: - «Убежал Глупыш, маленькая жесткошерстная такса…»
- Дурачок, - сказал папа. - «Последние известия, - прочитал он. - Похитители серебра схвачены. Фантастический вклад Объединенного акционерного общества «Металлолом».
Расмус вытаращил глаза.
- Это о нас написано в газете?… Им что - больше и писать не о чем?
Отец с упреком посмотрел на него:
- И ты так говоришь о «Разбойничьей истории века»? Так называет эту историю газета, а вовсе не я.
- И газета запоздала на пять часов, только чтобы дать этот материал, - сказала мама.
Крапинка оценивающе посмотрела на брата:
- Да, ты - настоящий герой, даже если сам об этом и не знаешь, и Понтус - тоже.
- Ш-ш-ш, - прошипел Расмус.
Он радовался, что кроме Понтуса и его самого никто не знает, как они стали героями, даже СП и папа ничего не знают о «Корпусе Спасения Жертв Любви» и думают, что они влезли к фон Ренкенам как раз для того, чтобы узнать, чем занимаются там Эрнст и Альфредо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40