ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Там человек. И теперь все будет иначе. В любом случае.
– А как он вообще? – спрашивал Костя, нервно покусывая ногти. Я изумленно смотрела, как аккуратист Костя грызет ногти, не замечая ничего вокруг. Он увязался за мной не только в консультацию, но и в кабинет, где стоял монитор.
– А вот, смотрите сами! – добродушно улыбалась врач. Ей явно не впервой было наблюдать бьющихся в истерике папаш.
– Что? Что смотреть? Я ничего не вижу! Его там нет? – бился в конвульсиях мой благоверный.
– Никуда он не денется. Бежать ему некуда, – смеялась я. Было дико приятно чувствовать себя центром всеобщего внимания и всеобщего волнения. Ни с чем не сравнимое чувство, когда ты просто лежишь с намазанным липкой дрянью животом, а все прыгают вокруг тебя, прыгают. Машут опахалом, машут. Впрочем нет. Опахала-то у нас как раз и не оказалось.
– Вот. Видите, носик?
– Носик! – ахнул Константин так, словно наличие у ребенка носика делало его избранным.
– А вот ручка, – продолжала докторша.
– У него все в порядке?
– Конечно! Все прекрасно. Пальчики все на месте, губка в порядке. Крупный мальчишка. По сроку восемнадцать, а по ножке все двадцать недель, – «порадовала» нас медицина.
– А почему? – нахмурилась я.
– Да просто, богатырь. Мужчина, – вздохнула докторша, отключила аппаратуру и стерла салфеткой с моего живота (еще не слишком-то выпирающего) липкую дрянь. Но я все равно ощущала на себе ее остатки, словно бы меня перемазали в соплях, а потом попытались их соскрести. Костя восторженно вывел меня в коридор. А вот я его восторгов не разделяла. Меня вдруг все стало раздражать. Чем больше он рассказывал мне о том, как он счастлив, тем мрачнее становилась я. А Костю как с цепи сорвали. Все то, чего в нем никогда не было и чего мне так в нем недоставало, теперь хватало с лихвой. Я говорю про нежность, про заботу и внимание, про нежные поцелуи по утрам, взволнованное «как ты себя чувствуешь?» на ночь. Наверное, единственное, чего нам, видимо, не хватало все эти годы, чтобы по-настоящему сблизиться, так это как раз ребенка. Может быть, если бы он появился в свое время, не было бы всей этой дурацкой истории с Денисом и с нашей нелепой любовью. Однако что выросло – то выросло. В смысле, история с Денисом была, и теперь я с ужасом смотрела, как Костя целует мой живот. Меня не оставляла мысль, что, возможно, это ребенок Дениса. Именно из-за этого я чуть не расплакалась в коридоре УЗИста. Только чудом мне удалось сдержать слезы и доскакать до Дудиковой. Где я все-таки разревелась.
– Да с чего ты взяла! – горячилась Динка, когда я, вымотанная безоговорочным обожанием супруга, рыдала у нее на диване.
– Костя – невысокий, даже скорее низкий. У него тонкие черты, а ребенок – богатырь. Даже больше, чем на свой возраст, – всхлипывала я.
– Какой у него может быть возраст, если он еще не родился?! – озадаченно уставилась на меня она.
– Восемнадцать недель, – важно пояснила я ей. – А крупный он в Дениса. И у него наверняка будут такие же синие глаза, как у него. И тогда я сойду с ума. Ты не представляешь, как мне страшно, что Костя обо всем догадается. Скажет: и в кого это у нас такой синеглазый амбал?
– Скажешь, что в тебя, – сжала губы Динка. – Ты-то у нас, слава Богу, не карлик! Хватит нюни разводить. И себя накручивать.
– Я не выдержу! А вдруг он его не полюбит? Вдруг почувствует, что он – не его.
– Выдержишь. Ради ребенка. А Костя у тебя золото. Он уже его любит, – командным голосом вещала она.
– Это же еще хуже, – рыдала я. Весь ужас ситуации был в том, что Костя оказался из той редкой группы мужчин, почти вымершей на сегодняшний день, которая действительно хотят детей. Современные мужчины живут сегодняшним днем, избегая маломальского призрака ответственности. Дети в таком контексте представляют из себя проблему. И даже больше, как правило, все звучит как «это твоя проблема, дорогая». Изредка мужчины оказываются припертыми к стенке. ДНК-тесты, товарищеские суды, шантаж состоят на службе у забеременевшей женской половины человечества. Некоторых ловят за руку, некоторым не позволяет воспитание, они не бросают своих женщин. Но при этом у них такое героическое выражение лица, что сразу становится понятно, чего им стоит оставаться отцами. В целом, дети перестали представлять собой ценность. Само по себе это очень странно, потому что дети – как раз то, что ни один мужчина не сможет купить за деньги или заполучить, используя служебное полномочие. Однако видимо, количество женщин, готовых немедленно осчастливить потомством подходящего кандидата, зашкаливает. Ввиду всего вышесказанного Константин с его неописуемой радостью от надвигающегося отцовства, с его готовностью отдать последнее (чего раньше за ним совершенно не водилось) и нежностью, с которой он смотрит на меня, когда думает, что я сплю – он похож на вымершего динозавра. Я не уверена, что на свете есть еще такой. И он – мой муж. От этого факта у меня рвет крышу. Мне хочется уснуть, а, проснувшись, забыть навсегда слово «Денис». Мне так хочется верить в то, что этот ребенок – его, моего ископаемого мужа. По настоящему, внутри себя, не предаваться мучительным сомнениям по десять раз на дню. Но этого у меня не получается. И я реву, а Динка отправляет меня взашей.
– Столько слез, сколько ты пролила по разнообразным поводам за эти двадцать недель, хватило бы, чтобы засолить большую форель, – смеялась надо мной она.
– Тебе хорошо, а у меня совесть! – защищалась я.
– Совесть у нормальной женщины отпадает как рудимент годам к двадцати. А тебе уже, слава Господу, за тридцать.
– Если ты меня еще и возрастом будешь попрекать! – пригрозила я, но с Динки все как с гуся вода. Если бы не ее оптимизм, лежать бы мне, как пить дать, с тяжелым нервным расстройством. А так – я держалась. Текли недели. Я пыталась заткнуть свою почему-то не отмершую совесть, получая весь неограниченный объем Костиной любви, и потихоньку впадала в депрессию. И чем больше он для меня делал, чем ласковее становился, тем мне было хуже. Все эти страсти, наверное, извели бы меня без остатка, но однажды я открыла для себя прекрасное средство от всех душевных мук. Страдания, которым я с удовольствием предавалась, лечились одним известным любой беременной женщине средством. Стоило принять волшебное снадобье, как я прекращала размазывать сопли по щекам, улыбалась мужу и думала, что не все так уж плохо. Что, возможно, ребенок догадается соорудить себе карие глаза, и я смогу с чистой совестью сюсюкать «весь в папочку», «Костенькин сыночек» и «папочкины глазки». Средство это было поистине чудотворным, но перебарщивать с ним не стоило. Только не подумайте, что речь идет о каких-нибудь тяжелых наркотиках. Хотя по воздействию на нервную систему мое лекарство вполне похоже на какой-нибудь опиат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69