Кризис миновал, и здоровье вернулось ко мне. Может, после этой чудесной ночи, воспоминания о которой со временем не потускнели, а стали ярче, я начал мечтать о том, чтобы попасть в горы. Вся комната моя была увешана картинами с изображением хребтов, ущелий, водопадов, однако осуществить свои планы мне удалось лишь много лет спустя.
Случай свел меня с одной семьей, глава которой, Сигурд Кальвис, был одержим оккультными науками, и, вероятно, обладал немалыми способностями, так как свободно ориентировался в самых запутанных откровениях каббалистов, знал литературу алхимиков, разбирался в астрологии. Все эти забытые учения вместе с верой в колдовство - давно отвергнутые и осмеянные нашим веком, в руках Сигурда являлись тайной силой, которая внушала уважение. Порой, когда он рассказывал о своей жизни, мне казалось, что он безумец или лжец.
Так, Йордис, его жена, по словам Сигурда, только носила облик человека, а на самом деле была речной нимфой, которую он вызвал из водопада, не найдя себе достойной пары среди людей. Имя своей маленькой дочери Сигурд никогда не произносил вслух, так как это могло принести несчастье. В доме его жили семь черных без единого пятнышка кошек, которых никогда не кормили, но раз в день хозяин садился за старую фисгармонию и играл для них одну и ту же старинную мелодию. Он утверждал, что в этот момент сгущается астральная энергия и передается его питомцам. Кошки же, олицетворявшие собой духов природы, располагались вокруг музыканта в самых причудливых позах и замирали, внимая его игре. Конечно, все это казалось бредом, если бы предсказания Сигурда своим знакомым не сбывались с поразительной точностью, если бы он однажды не разыскал клад после своих ночных занятий, если бы в зеркале, отлитом из чистого серебра, не появлялись бледные лица давно умерших людей.
И вот новая идея захватила Сигурда. Золото, которое он нашел, пробудило в нем алчность. «Есть великий закон тождества, гласящий, что подобное притягивает подобное, - заявил он. - Мне нужно чистое золото, которого еще не касались руки людей. Я отолью золотой жезл и с его помощью разыщу сокровища горных духов». Вот каким образом затеялась экспедиция на Кавказ, в которой я принял участие.
Долгожданная встреча с горами не принесла мне, однако, тех восторгов, которые я лелеял. Мы начали путешествие поздней осенью, когда в долинах уже осыпалась листва с деревьев, а перевалы покрывал глубокий снег. Густые туманы спрятали величие и красоту вершин. Нас было четверо. Не знаю, что побудило Сигурда взять с собой жену и дочь. Наша экспедиция с каждым днем подвергалась все большим опасностям. Мы шли целые дни подряд, слепо доверившись нашему руководителю. Однажды, на привале, Сигурд впервые за долгое время улыбнулся: «Наш путь близится к концу». Он положил свой жезл на камень, и мы увидели, что сверкающая палочка вдруг повернулась вокруг оси, устремившись острием в сторону ближайшего перевала. Сигурд изменил ее положение, но она снова, как стрелка компаса, указала то же направление: «Завтра мы будем у цели». Ранним утром мы вышли на ледник и стали почти ползком подниматься к крутому перевалу. Хотя вокруг расстилался снег, ветер, дувший из-за хребта, донес странные ароматы не то цветов, не то листьев. Я шел следом за Йордис, которая обнаруживала невероятную силу и стойкость ко всем тяготам пути. Дочь она несла поочередно с Сигурдом, не выказывая ни малейшей усталости.
Вот мы поднялись выше границы облаков. Сказочно фантастическая страна, озаренная солнцем, показалась нам навстречу. Перевал, казалось, был в двух шагах, когда Йордис вдруг остановилась и запела. «Замолчи! Ты разбудишь Тролля!» - крикнул Сигурд, но женщина продолжала петь.
Внезапно все тело ее стало вытягиваться, покрываясь ледяной коркой. Она всплеснула руками, и они застыли у нее над головой. В одно мгновение она превратилась в прозрачную глыбу льда, пронизанную лучами солнца. Но голос ее звучал все громче и громче. Сигурд подбежал к ней и ударил золотым жезлом. Тысячи искристых осколков брызнули во все стороны, вслед за ними фонтаном поднялся столб воды и хлынул вниз в долину, сметая все на своем пути. Горный поток бушевал на том месте, где только что стояла Йордис. Покой ледяного царства нельзя нарушить безнаказанно. Вершина, соседняя с перевалом, стряхнула свой сон, и грозная лавина снежного обвала ринулась на нас. Я очнулся не скоро и странное чувство, что, открыв глаза, я увижу себя ребенком в постели, охватило меня. Может, этому способствовал дурманящий аромат, летевший из-за перевала и напоминающий запах дыма из трубки старика, спасшего когда-то меня в детстве. Веки мои с трудом приподнялись. Я лежал в сугробе снега почти У места нашей последней стоянки. Наступили сумерки, и вершины напоминали Догорающие языки гигантского пламени.
Незнакомая темная фигура поднималась по склону горы. На плечах ее сидела дочь Сигурда и Йордис. Рядом со мной виднелись глубокие следы человеческих ног. В одном из них что-то блестело. Я протянул руку: тончайшей резьбы золотой кленовый лист покрыл мою ладонь. Не помню, как я нашел силы встать и двинуться в обратный путь. Пастушеская хижина у подножия хребта укрыла меня от холода ночи, а затем по тропинке я добрался до селения. Семья Сигурда исчезла, и поиски, предпринятые местными жителями, не принесли результата, я же вернулся домой.
Всю ту долгую зиму меня преследовали воспоминания о гибели экспедиции, о превращении Йордис в реку, о странных словах Сигурда, предупреждавшего не разбудить Тролля.
Прошло три года, переживания мои потускнели и сменились другими.
Наконец, случай снова способствовал моему путешествию в горы. У подножия Кавказского хребта я остановился в небольшом лагере, куда собралась молодежь чуть ли не со всех сторон света. Дни посвящались походам в горы. Вечерами вокруг костра пели песни и танцевали. Как-то среди веселой толпы мои глаза обнаружили девушку, которая не принимала участия в общих затеях, а с напряженным вниманием следила за окружающими, словно кого-то пыталась найти. Красота ее не вызывала сомнений, но, когда начались танцы, никто не подошел, чтобы пригласить ее. Меж тем это, видимо, нисколько не огорчило красавицу. Слегка наклонив голову, она чему-то улыбалась, и длинные, золотистые от огня волосы, падая на лицо, создавали впечатление вуали. В ней чувствовались одновременно хрупкость и сила. Когда-то я увлекался скульптурой и знал, что выразительность тела может говорить подчас куда больше лица.
Поза, в которой сидела девушка, была примечательна: поджав под себя ноги, она откинулась назад, опираясь о землю. Руки напоминали простертые крылья или лепестки. Таков цветок Цикламены, весь воплощенная нежность против бури.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89