Он тоже чуял этот запах, влажный йодистый аромат моря, доносившийся с востока. Путники миновали последнюю группу скал, и слева открылось пустынное побережье, а за ним — безбрежный синий океанский простор. Сенар восторженно вскрикнул:
— Вода!
— Соленая вода, — угрюмо скривился Блейд. — Ее нельзя пить, приятель.
— Вода, — с упрямством повторил Нуг. — Есть много соленой воды; может, есть немного сладкой?
Подумав, Блейд не стал спорить с этим умозаключением. Возможно, в прибрежной зоне сохранились ручьи, стекающие в море, или заболоченные участки земли, где можно было докопаться до воды. Сейчас он согласился бы глотать даже болотную грязь, если из нее удалось бы выжать хоть каплю влаги.
Они повернули к востоку и через полчаса очутились в сотне шагов от моря. Странник с разочарованием ковырнул носком сапога почву. Черный выгоревший шлак, сухой и бесплодный! Тут не росло ни мхов, ни лишайника, ни стелющихся колючих кустов, вторые изредка встречались в пустыне. Ничего! Лишь ветер вздымал черную легкую пыль, бросая ее в лица путникам, да жаркое солнце палило плечи.
Вайала споткнулась, и Блейд протянул руку, поддержав ее. Кожа девушки потемнела, чудные золотистые локоны свалялись от пота, сквозь прорехи туники просвечивало тело. Однако она не жаловалась. Она молчала и шла, и Блейд чувствовал, что юная бреггани будет идти до тех пор, пока в ней теплится хотя бы крохотная искра жизни. Надолго ли ее хватит?
Он посмотрел на море. Голубовато-синяя гладь, в отличие от голубых и фиолетовых песков пустыни, казалась живой, изменчивой, ласково-прохладной. Бескрайние воды уходили вдаль, к горизонту; мириады опушенных пеной волн катились оттуда мерной чередой, словно нескончаемый табун лошадей с седыми гривами; негромко рокотал прибой, пытаясь оживить мертвую землю, уговорить ее откликнуться хотя бы единым звуком, шепотом. Но земля, опаленная огнем из сосудов зла, молчала.
Блейд отвернулся от моря и протер запорошенные пылью глаза, припоминая, видел ли он когда-нибудь такой же унылый ландшафт. Пожалуй, лишь в Берглионе… Там, однако, был лед — благословенный лед, из которого так легко вытопить воду…
— Идти скорей, — он почувствовал, как Нуг-Ун трясет его за плечо. -Идти быстро! Сладкая вода!
— Соленая вода, — угрюмо прохрипел странник, сбрасывая руку дикаря, но тот не унимался.
— Блейд — большой вождь, большой воин! Убить много плохих сенаров, убить голокожих с гор, убить страшного зверя! Большой, да! Но Нуг-Ун, — он стукнул себя в грудь кулаком, — чуять лучше! Нуг-Ун чуять сладкую воду для Блейда и его самки!
Такая длинная речь заслуживала доверия. Блейд подхватил Вайалу на руки и побрел за сенаром, стараясь не отставать. Через несколько минут перед его глазами поплыли яркие круги, а ноги словно превратились в стофунтовые гири. Головка девушки прильнула к его плечу, глаза се были полузакрыты, сухое частое дыхание опаляло шею. Словно сквозь сон Блейд услышал ликующий нечленораздельный вопль сенара, подумав, что тот начинает сходить с ума.
— Вода! Блейд — идти — осторожно! Яма!
Странник поднял голову. Это была не яма, а широкая промоина в темном грунте, горловина которой открывалась в море. Дно этого маленького каньона лежало футов на двадцать ниже уровня пустыни, склоны его поросли травой и зелеными виноградными лозами, а меж ними звенел, бежал ручеек. Хрипло вскрикнув, Блейд устремился к нему.
ГЛАВА 7
Вечером следующего дня путники вышли к дельте Орилы. Они находились в двадцати милях от моря, там, где огромная река начинала дробиться на рукава, пролагая путь к соленым водам сквозь болотистую низину, поросшую камышом и невысокими корявыми деревьями. По словам Нуга, в полудневном переходе выше по течению в Орилу вливался Дай; устье же Бурой, самой малой из всех крупных потоков Триречья, лежало как раз напротив того места, где стоял Блейд. Он видел, как ее шоколадные воды мешались с прозрачными струями Орилы, как коричневый цвет растворялся, пропадал в серебряном, как взбаламученная притоком речная гладь снова становилась ровной, величаво-спокойной, сверкающей под солнцем всполохами булатной стали.
Орила простиралась в ширину на целую милю; Бурая, насколько мог разглядеть Блейд, была вчетверо уже. НугУн никогда не странствовал по ее берегам, но слышал, что течет она неторопливо, и это внушило Блейду определенные надежды. Возможно, им удастся разыскать селение не слишком воинственных дикарей и построить с их помощью плот? Ему уже надоело блуждать в лесах, путешествие по воде в страну бленаров-па казалось более легким -особенно если удастся присоединить к отряду с полдюжины родичей Нуга. Блейд полагал, что сумеет вколотить в их головы идею послушания.
Но думать об этом было рано. Тут, на берегу огромной реки, вставали другие проблемы — ужина, безопасного ночлега, завтрашней переправы, фиолетовая Пустошь отняла у странников немало сил, сейчас они нуждались в отдыхе, в скрытном и спокойном месте, где можно было бы развести костер, не опасаясь, что их выследит очередная мохнатая орда под предводительством горцев Рильгона. Нуг, кажется, придерживался такого же мнения. Вытянув волосатую руку в сторону непролазной чащи, он сказал.
— Уйти от реки. Туда! Много деревьев, тихо, никто не видеть. Спать! Блейд спать, самка спать. Нуг-Ун сторожить.
Вайала согласно кивнула. Ручей, который Нуг нашел на побережье, спас девушке жизнь. Теперь она выглядела намного бодрее, и даже опять начала негодующе пофыркивать, когда сенар называл ее самкой. Впрочем, она уже не боялась Нуг-Уна и стала больше доверять ему, Блейд чувствовал, что пережитый в пустыне ужас сплотил его маленький отряд.
Повернувшись спиной к реке, он зашагал вслед за сенаром. Вайала шла рядом с ним.
— Блейд!
— Да, малышка?
— Ты дотащил меня к тому ручью… — казалось, она колеблется. -Скажи, в твоей стране все мужчины такие?
Один из тех вопросов, на которые сложно дать ответ, подумал странник. Он обнял девушку за плечи.
— Если бы ты очутилась в пустыне с одной из своих сестер, она помогла бы тебе?
— Не знаю… Одни бы сделали это, другие — нет.
— А Идрана?
— Идрана выпила бы мою кровь вместо воды!
— Вот видишь… Бреггани, твои сестры, разные. Есть мудрые правительницы города, есть безжалостные воины вроде Идраны… Так и в моей стране, детка. Люди — разные, и этим они отличаются от таких маленьких кровососов, — он взмахнул рукой, отгоняя вьющуюся вокруг них мошкару. -Одни — сильные, смелые и щедрые, другие — жестокие и жадные. Одни любят дарить, другие — отнимать. Мужчины ли, женщины — все равно. В каждом есть искра добра и сосуд зла; они борются, словно огонь и вода…
— И то, что побеждает, делает человека плохим или хорошим?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Вода!
— Соленая вода, — угрюмо скривился Блейд. — Ее нельзя пить, приятель.
— Вода, — с упрямством повторил Нуг. — Есть много соленой воды; может, есть немного сладкой?
Подумав, Блейд не стал спорить с этим умозаключением. Возможно, в прибрежной зоне сохранились ручьи, стекающие в море, или заболоченные участки земли, где можно было докопаться до воды. Сейчас он согласился бы глотать даже болотную грязь, если из нее удалось бы выжать хоть каплю влаги.
Они повернули к востоку и через полчаса очутились в сотне шагов от моря. Странник с разочарованием ковырнул носком сапога почву. Черный выгоревший шлак, сухой и бесплодный! Тут не росло ни мхов, ни лишайника, ни стелющихся колючих кустов, вторые изредка встречались в пустыне. Ничего! Лишь ветер вздымал черную легкую пыль, бросая ее в лица путникам, да жаркое солнце палило плечи.
Вайала споткнулась, и Блейд протянул руку, поддержав ее. Кожа девушки потемнела, чудные золотистые локоны свалялись от пота, сквозь прорехи туники просвечивало тело. Однако она не жаловалась. Она молчала и шла, и Блейд чувствовал, что юная бреггани будет идти до тех пор, пока в ней теплится хотя бы крохотная искра жизни. Надолго ли ее хватит?
Он посмотрел на море. Голубовато-синяя гладь, в отличие от голубых и фиолетовых песков пустыни, казалась живой, изменчивой, ласково-прохладной. Бескрайние воды уходили вдаль, к горизонту; мириады опушенных пеной волн катились оттуда мерной чередой, словно нескончаемый табун лошадей с седыми гривами; негромко рокотал прибой, пытаясь оживить мертвую землю, уговорить ее откликнуться хотя бы единым звуком, шепотом. Но земля, опаленная огнем из сосудов зла, молчала.
Блейд отвернулся от моря и протер запорошенные пылью глаза, припоминая, видел ли он когда-нибудь такой же унылый ландшафт. Пожалуй, лишь в Берглионе… Там, однако, был лед — благословенный лед, из которого так легко вытопить воду…
— Идти скорей, — он почувствовал, как Нуг-Ун трясет его за плечо. -Идти быстро! Сладкая вода!
— Соленая вода, — угрюмо прохрипел странник, сбрасывая руку дикаря, но тот не унимался.
— Блейд — большой вождь, большой воин! Убить много плохих сенаров, убить голокожих с гор, убить страшного зверя! Большой, да! Но Нуг-Ун, — он стукнул себя в грудь кулаком, — чуять лучше! Нуг-Ун чуять сладкую воду для Блейда и его самки!
Такая длинная речь заслуживала доверия. Блейд подхватил Вайалу на руки и побрел за сенаром, стараясь не отставать. Через несколько минут перед его глазами поплыли яркие круги, а ноги словно превратились в стофунтовые гири. Головка девушки прильнула к его плечу, глаза се были полузакрыты, сухое частое дыхание опаляло шею. Словно сквозь сон Блейд услышал ликующий нечленораздельный вопль сенара, подумав, что тот начинает сходить с ума.
— Вода! Блейд — идти — осторожно! Яма!
Странник поднял голову. Это была не яма, а широкая промоина в темном грунте, горловина которой открывалась в море. Дно этого маленького каньона лежало футов на двадцать ниже уровня пустыни, склоны его поросли травой и зелеными виноградными лозами, а меж ними звенел, бежал ручеек. Хрипло вскрикнув, Блейд устремился к нему.
ГЛАВА 7
Вечером следующего дня путники вышли к дельте Орилы. Они находились в двадцати милях от моря, там, где огромная река начинала дробиться на рукава, пролагая путь к соленым водам сквозь болотистую низину, поросшую камышом и невысокими корявыми деревьями. По словам Нуга, в полудневном переходе выше по течению в Орилу вливался Дай; устье же Бурой, самой малой из всех крупных потоков Триречья, лежало как раз напротив того места, где стоял Блейд. Он видел, как ее шоколадные воды мешались с прозрачными струями Орилы, как коричневый цвет растворялся, пропадал в серебряном, как взбаламученная притоком речная гладь снова становилась ровной, величаво-спокойной, сверкающей под солнцем всполохами булатной стали.
Орила простиралась в ширину на целую милю; Бурая, насколько мог разглядеть Блейд, была вчетверо уже. НугУн никогда не странствовал по ее берегам, но слышал, что течет она неторопливо, и это внушило Блейду определенные надежды. Возможно, им удастся разыскать селение не слишком воинственных дикарей и построить с их помощью плот? Ему уже надоело блуждать в лесах, путешествие по воде в страну бленаров-па казалось более легким -особенно если удастся присоединить к отряду с полдюжины родичей Нуга. Блейд полагал, что сумеет вколотить в их головы идею послушания.
Но думать об этом было рано. Тут, на берегу огромной реки, вставали другие проблемы — ужина, безопасного ночлега, завтрашней переправы, фиолетовая Пустошь отняла у странников немало сил, сейчас они нуждались в отдыхе, в скрытном и спокойном месте, где можно было бы развести костер, не опасаясь, что их выследит очередная мохнатая орда под предводительством горцев Рильгона. Нуг, кажется, придерживался такого же мнения. Вытянув волосатую руку в сторону непролазной чащи, он сказал.
— Уйти от реки. Туда! Много деревьев, тихо, никто не видеть. Спать! Блейд спать, самка спать. Нуг-Ун сторожить.
Вайала согласно кивнула. Ручей, который Нуг нашел на побережье, спас девушке жизнь. Теперь она выглядела намного бодрее, и даже опять начала негодующе пофыркивать, когда сенар называл ее самкой. Впрочем, она уже не боялась Нуг-Уна и стала больше доверять ему, Блейд чувствовал, что пережитый в пустыне ужас сплотил его маленький отряд.
Повернувшись спиной к реке, он зашагал вслед за сенаром. Вайала шла рядом с ним.
— Блейд!
— Да, малышка?
— Ты дотащил меня к тому ручью… — казалось, она колеблется. -Скажи, в твоей стране все мужчины такие?
Один из тех вопросов, на которые сложно дать ответ, подумал странник. Он обнял девушку за плечи.
— Если бы ты очутилась в пустыне с одной из своих сестер, она помогла бы тебе?
— Не знаю… Одни бы сделали это, другие — нет.
— А Идрана?
— Идрана выпила бы мою кровь вместо воды!
— Вот видишь… Бреггани, твои сестры, разные. Есть мудрые правительницы города, есть безжалостные воины вроде Идраны… Так и в моей стране, детка. Люди — разные, и этим они отличаются от таких маленьких кровососов, — он взмахнул рукой, отгоняя вьющуюся вокруг них мошкару. -Одни — сильные, смелые и щедрые, другие — жестокие и жадные. Одни любят дарить, другие — отнимать. Мужчины ли, женщины — все равно. В каждом есть искра добра и сосуд зла; они борются, словно огонь и вода…
— И то, что побеждает, делает человека плохим или хорошим?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56